воевал, и волость свою пожег; ничего ты не исполнил, о чем уговаривался,
на чем мне крест целовал". В сердцах Рюрик отнял у Всеволода все города,
которые прежде дал, и роздал опять своей братье. Всеволод, по-видимому,
оставил это без внимания, но уже, разумеется, не мог после этого желать
добра Рюрику. На западном берегу Днепра Всеволод потерял волость, но на
восточном продолжал держать в своем племени Переяславль Южный, или Русс-
кий, - здесь по смерти Владимира Глебовича сидел другой племянник Всево-
лодов, Ярослав Мстиславич, ходивший совершенно по воле дяди; доказа-
тельством служит то, что Переяславль даже и в церковном отношении зави-
сел от Всеволода: в 1197 году он послал туда епископа. В следующем, 1198
году умер Ярослав Мстиславич, и на его место Всеволод отправил в Переяс-
лавль сына своего, Ярослава (1201); Всеволод послал также (1194 г.) во-
зобновить отцовский Городок на Остре, разрушенный еще Изяславом Мстисла-
вичем.
Недаром Рюрик так беспокоился насчет отношений обоих к волынскому
князю: скоро (1198) могущество последнего удвоилось, потому что по смер-
ти Владимира Ярославича ему удалось опять с помощью поляков сесть на
столе галицком и на этот раз уже утвердиться здесь окончательно. Лето-
пись ничего не говорит, почему через три года после этого (1201) Рюрик
собрался идти на Романа. Очень естественно, что киевскому князю не нра-
вилось утверждение Романа в Галиче, но почему же он так долго медлил по-
ходом на зятя ? Под 1197 годом летопись говорит о смерти брата Романова,
Давыда смоленского, который по обычаю передал стол свой племяннику от
старшего брата, Мстиславу Романовичу, а своего сына Константина отослал
старшему брату Рюрику на руки. В 1198 г. умер Ярослав черниговский, и
его стол по тому же обычаю занял двоюродный брат его Игорь Святославич
северский, знаменитый герой Слова о Полку, но скоро и он умер (1202),
оставя черниговский стол старшему племяннику Всеволоду Святославичу
Чермному, внуку Всеволода Ольговича. Все эти перемены и особенно, как
видно, неуверенность в Ольговичах, могли мешать Рюрику вооружиться на
Романа, но в 1202 году он успел уговорить Всеволода Чермного черниговс-
кого действовать с ним заодно против галицко-волынского князя; Ольговичи
явились в Киев, как союзники тамошнего князя, Мономаховича, чего давно
уже не бывало, но Роман предупредил врагов, собрал полки галицкие и вла-
димирские и въехал в Русскую землю; произошло любопытное явление, напом-
нившее время борьбы деда Романова, Изяслава, с дядею Юрием: или Рюрик не
умел приобресть народного расположения, или жива была память и привязан-
ность к деду и отцу Романову, или, наконец, Роман успел переманить чер-
ных клобуков на свою сторону обещаниями, или, наконец, все эти причины
действовали вместе - Русь (Киевская область) поднялась против Рюрика,
все бросилось к Роману: первые отъехали к нему от Рюрика сыновья Влади-
мира Мстиславича, как видно, безземельные, подобно отцу, за ними приеха-
ли все черные клобуки, наконец, явились отряды из жителей всех киевских
городов; Роман, видя это всеобщее движение в свою пользу, со всеми пол-
ками спешил к Киеву; киевляне отворили ему Подольские ворота, и он занял
Подол, тогда как Рюрик с Ольговичами стояли в верхней части города (на
горе); видя все против себя, они, разумеется, не могли более держаться в
Киеве и вступили в переговоры с Романом: Рюрик отказался от Киева и пое-
хал в Овруч, Ольговичи отправились за Днепр в Чернигов, а Киев отдан был
великим князем Всеволодом и Романом двоюродному брату последнего Ингварю
Ярославичу луцкому. Явление замечательное, бывшее необходимым следствием
преобладания сильнейшего северного князя и вместе старшего в роде, кото-
рый перестал жить в Киеве: Всеволод, враждуя с Рюриком, не хочет поддер-
живать его против Романа и, по уговору с последним, отдает Киев младшему
из Мстиславичей, не имевшему никакого права даже пред Романом, не только
пред Рюриком. Сам Роман не мог сесть в Киеве: очень вероятно, что и Все-
волод не хотел позволить этого, не хотел допустить соединения Киевской,
Владимиро-Волынской и Галицкой волостей в руках одного князя и особенно
в руках такого князя, каков был Роман; а с другой стороны, и сам Роман
не искал чести сидеть в Киеве: его присутствие было необходимо в новоп-
риобретенном Галиче.
Но Рюрик не хотел спокойно перенесть своего изгнания и видеть в Киеве
племянника: в следующем (1203) году он опять соединился с Ольговичами,
нанял множество половцев и взял с ними Киев. Как видно, союзники, не
имея чем заплатить варварам, обещали отдать им Киев на разграбление: Рю-
рику нечего было жалеть киевлян, которые отворили во рота Роману: и вот
половцы, рассыпались по городу, пожгли не только Подол, но и Гору, огра-
били Софийский собор, Десятинную церковь и все монастыри, монахов и мо-
нахинь, священников и жен их, старых и увечных перебили, а молодых и
здоровых повели в плен, также и остальных киевлян; пощадили только
иностранных купцов, спрятавшихся по церквам, - у них взяли половину име-
ния и выпустили на свободу. После этого страшного опустошения Рюрик не
хотел сесть в Киеве: или не хотел он княжить в пожженном, ограбленном и
пустом городе, ждал времени, пока он оправится, или боялся опять прихода
Романова; как бы то ни было, он уехал назад в Овруч, где скоро был осаж-
ден Романом, пришедшим, по выражению летописца, отвести его от Ольгови-
чей и от половцев; Рюрик принужден был целовать крест великому князю
Всеволоду и детям его, т. е. отказался от старшинства в роде и по смерти
Всеволода, обещался снова быть в воле великого князя суздальского и де-
тей его, после чего Роман сказал ему: "Ты уже крест целовал, так отправь
посла к свату своему, а я пошлю своего боярина к отцу и господину вели-
кому князю Всеволоду: и ты проси, и я буду просить, чтоб дал тебе опять
Киев". Всеволод согласился, и Рюрик опять стал княжить в Киеве; Всеволод
помирился и с Ольговичами, также по просьбе Романа.
Из всех этих известий видно, что Роман действительно хотел мира на
Руси, вероятно, для того, чтоб свободнее управляться в Галиче и действо-
вать против врагов внешних, но его желание не исполнилось. Возвратившись
в 1203 году из похода против половцев, князья Роман и Рюрик с сыновьями
остановились в Треполе и начали толковать о распределении волостей, под-
няли спор и дело кончилось тем, что Роман схватил Рюрика, отослал в Киев
и там велел постричь в монахи вместе с женою и дочерью, своею женою, с
которою развелся, а сыновей Рюриковых, Ростислава и Владимира, взял с
собою в Галич; кого оставил в Киеве, дошедшие до нас летописи не гово-
рят. Но Всеволод суздальский не мог смотреть на это спокойно: он отпра-
вил послов своих к Роману, и тот принужден был отпустить сыновей Рюрико-
вых, и старшему из них, Ростиславу, зятю Всеволодову, отдать Киев. Рю-
рик, однако, недолго оставался в монастыре. Мы видели тесную связь Рома-
на с князьями польскими - Казимиром Справедливым и сыновьями его, виде-
ли, как он помогал последним в борьбе с дядею их Мечиславом и как они в
свою очередь помогли ему овладеть Галичем по смерти Владимира Ярослави-
ча. Несмотря на неудачу Романа в битве с Мечиславом, последнему не уда-
лось овладеть старшинством и Краковым, но, не успевши достигнуть своей
цели оружием, он прибегнул к переговорам, убеждениям и успел, наконец,
склонить вдову Казимира и сына ее Лешка к уступке ему старшинства: им
показалось выгоднее отказаться на время от Кракова и потом получить его
по праву родового княжеского преемства, чем владеть им по милости
вельмож и в зависимости от последних. Вторично получил Мечислав стар-
шинство и Краков и вторично был изгнан; вторично успел обольстить вдову
Казимирову и ее сына обещаниями, в третий раз занял Краков и удержался в
нем до самой смерти, последовавшей в 1202 году. Смертию Мечислава Старо-
го пресеклось первое поколение Болеславичей. Краковские вельможи опять
мимо старших двоюродных братьев отправили послов к Лешку Казимировичу
звать его на старший стол, но с условием, чтоб он отдалил от себя сендо-
мирского палатина Говорека, имевшего на него сильное влияние; краковские
вельможи, следовательно, хотели отвратить от себя ту невыгоду, которую
терпели русские бояре от княжеских перемещений из одной волости в дру-
гую, причем новые бояре заезжали старых; здесь же видим и начало усло-
вий, предлагаемых польскими вельможами князьям их, но легко понять, что
при таковом значении вельмож родовые счеты княжеские не могли продол-
жаться в Польше. Лешко, который прежде уступил старшинство дяде для то-
го, чтоб избавиться зависимости от вельмож (особенно самого могуществен-
ного из них, известного уже нам палатина краковского Николая), и теперь
не хотел для Кракова согласиться на условие, предложенное вельможами: он
отвечал послам, что пусть вельможи выбирают себе другого князя, который
способен будет согласиться на их условия. Тогда вельможи обратились к
князю, имевшему более права на старшинство, чем Лешко, именно к Владис-
лаву Ласконогому, сыну Мечиславову и провозгласили его великим князем,
но Владислав скоро вооружил против себя прелатов, которые вместе с
вельможами изгнали его из Кракова и перезвали на его место опять Лешка
Казимировича, на этот раз, как видно, без условий, вероятно потому, что
палатина Николая не было более в живых. Обязанный старшинством преиму-
щественно старанию прелатов и, вероятно, желая найти в духовенстве опору
против влияния вельмож, Лешко немедленно после занятия краковского стола
предал себя и свои земли в покровительство св. Петра, обязавшись платить
в Рим ежегодную подать. Духовенство поспешило отблагодарить своего доб-
рожелателя: уже давно оно смотрело враждебно на родовые отношения и сче-
ты между князьями; уже по смерти Казимира Справедливого епископ краковс-
кий Фулкон защищал порядок преемства от отца к сыну против родового
старшинства и успел утвердить Краков за сыном Казимировым; теперь же,
когда Лешко отдал себя и потомство свое в покровительство св. Петра,
церковь римская торжественно утвердила его наследственным князем Кракова
с правом передать этот стол после себя старшему сыну своему. Так родовые
отношения княжеские встретили в Польше два могущественные начала -
власть вельмож и власть духовенства, пред которыми и должны были поник-
нуть.
Роман волынский, постоянный союзник Лешка, продолжал враждовать и с
Мечиславом и с сыном его, Владиславом Ласконогим, но когда Лешко утвер-
дился в Кракове, то Роман потребовал от него волости в награду за преж-
нюю дружбу; Лешко не согласился; притом же, по словам летописца, Владис-
лав Ласконогий много содействовал ссоре Лешка с Романом, вследствие чего
галицкий князь осадил Люблин; потом, услыхав, что Лешко с братом Кондра-
том идут против него, оставил осаду и двинулся к ним навстречу; перейдя
Вислу, он расположился станом под городом Завихвостом, куда прибыли к
нему послы от Лешка и завязали переговоры; положено было прекратить во-
енные действия до окончания последних, и Роман, понадеявшись на это, с
малою дружиною отъехал от стана на охоту, но тут в засаде ждал его
польский отряд, и Роман после мужественного сопротивления лег на месте с
дружиною (1205 г.). Так погиб знаменитый внук Изяслава Мстиславича;
предприимчивостию, отвагою будучи похож на отца и деда, получивши чрез
приобретение Галича и большие материальные средства, находясь в беспрес-
танных сношениях с пограничными иностранными государствами, где в это
время родовые отношения княжеские сменились государственными, Роман, не-
обходимо подчиняясь влиянию того порядка вещей, который господствовал в
ближайших западных странах, мог, по-видимому, явиться проводником этих
новых понятий для Южной Руси, содействовать в ней смене родовых княжес-
