ты кому-то нужен...
-- Вы тоже пишете стихи? -- обрадовался молодой человек,
как только отзвучало последнее слово в устах Пилигрима, но
старик не ответил на вопрос.
-- Так ты... так никогда и не любил? -- словно остановил
вопрос парня, остепенил его оживление, продолжая тем самым свой
путь беседы, старик. Парень на время затих.
-- Я выплакал душу, теперь она опустела... а ты проводила
за дверь бездушное тело... -- сказал парень и снова замолчал.
-- Значит, любил, -- подытожил Пилигрим.
-- Под шелест рублей шелестящие шины, под шелест рублей ты
похоже светла, ты гордо мне бросила взгляд из машины, сквозь
мыльный пузырь лобового стекла... -- проговорил на едином
дыхании парень.
-- Любил... и не один раз... но только любил ли и в самом
деле то, что искал и обрел, а не то, что пришлось по случаю, --
подытожил старик, продолжая сидеть неподвижно. Изредка парень
наклонялся к огню костра и подкидывал свежий хворост в него.
-- Вы сказали, что вышли на помощь, помогите мне
полю-бить, Пилигрим, подскажите как. У меня очень много любви,
но она никому не нужна -- одни перед ней расступаются и не
решаются к ней прикоснуться...
-- Знаю, -- остановил молодого человека Пилигрим, --
человек ты восприимчивый... умеющий слушать, толк из тебя
будет. Слушай... я расскажу тебе сказку... сказку о любви.
"Жил да был один юноша. Это был очень печальный юноша. Он
бродил по многолюдным улицам своего города в поисках любимой.
Когда он отчаялся обрести заветного человека, он стал
путешествовать по другим городам своей страны. Долго ему
пришлось одиночно странствовать, одиночить: исподволь он
безнадежно вглядывался в окружающий его мир людей.
Нет, нельзя сказать, чтобы совсем его не замечали девушки,
но услада тела не помогла юноше, молодому мужчине постичь
восторженность любви.
А он от этого печалился еще больше, но все-таки продолжал
идти заповедными тропами, и только лишь вера в любовь спасала
его, вера в то, что она во что бы то ни стало есть, его
любимая, на этом белом свете.
Порою, юноше казалось, что вот уже, скоро будет, появится
она, улыбнется ему любимая. Но тчетно он ожидал своего счастья
и напрасны были все его старания: девушки ускользали от него.
Он щел на ощупь, ожидал, искал...
Все девушки видели: во что он одет, как сложен, богат ли,
знаменит.
Никто не замечал самого юношу. И унылилась душа его.
Неуемная печаль одаряла юношу стихами, и в конце концов
молодой мужчина замкнулся в себе, и, обрученный с поэзией,
написал, как он решил признаться себе, свое самое последнее
стихотворение в жизни своей о любви:
Любимой нет.
Ее никак не встречу.
Или уже не встречу?..
Как закон:
Мой каждый день безлюбием отмечен
И до абсурда, кажется, знаком...
И каждый день одолевают страсти,
Которые срываю впопыхах.
Любимой нет...
Разыскиваю счастье, --
Но нахожу его я лишь в стихах...
И когда юноша прочитал это стихотворение для себя вслух,
он холодно заплакал от несбыточности своей души. И тогда, когда
не утешился он слезами, решил он уйти в края безлюдных лесов, с
онемевшей душой своей, чтобы остановить свою жизнь там.
И он ушел, как и задумал.
Он больше не искал дороги, и волнующие тропинки тоже не
привлекали его, даже цветущие поляны теперь он обходил
стороной. Он больше ничего не искал, он размашисто продирался,
одержимый погибелью, опасностью быть разодранным в клочья
дикими ветрами леса.
Долго шел юноша, все тело его было исхлестано и заливалось
болью от острых сучков. И однажды, после изнурительных дней и
ночей бессонного пути, он вышел все-таки на поляну, он хотел ее
обойти, предчувствуя ее издали, но не смог.
По одну сторону поляны было глубокое озеро, по другую --
непроходимое болото, но это оказалась совсем необычная по-ляна:
на ней абсолютно не росла трава, не разноцветились никакие
цветы, только один-единственный цветок одиноко рос на этой
поляне. Этот цветок напоминал ему его самого, и тогда юноша
решил остановить свою жизнь на этой поляне.
Стремительно он подошел к цветку и сорвал его, после чего
он повернулся и зашагал к озеру.
На берегу он остановился, бережно положил цветок у своих
ног и приготовился утонуть в пучине озера.
-- Постой! -- услышал он позади себя повелительный оклик,
и юноша дрогнул, удивился человеческому голосу здесь. --
Повернись ко мне лицом, -- снова прозвучало повеление, и юноша
повернулся. В трех шагах от него стоял маг, он был одет в
черную одежду.
Налетел ветер, и черный плащ мага развевался на этом ветру
огненными вспышками, потому что изнутри этот плащ был
кроваво-красного цвета.
-- Ты искал любви, но ты ее не нашел, -- сказал маг, и он
сурово смотрел в глаза юноше, -- но ты не можешь потерять себя.
-- Почему? -- впервые за столько времени промолвил молодой
мужчина, и его крепко сжатые губы разомкнулись.
-- Потому, что тебе нечего терять, я научу тебя, как
обрести любовь.
-- Я теперь даже не знаю, зачем она мне нужна.
-- Человек, нашедший любовь, бессмертен, ему больше
незачем жить временной человеческой жизнью. А ты решил
остановить свою жизнь, чтобы подчеркнуть ее временность, ты
хочешь остаться смертным?
-- Нет... я не хочу умирать.
-- Да будет именно так. Смерть также временна, как и
жизнь. Только единому вечность и бессмертие, а ты не един,
потому что одинок, а значит, смертен. Поступишь так, как я тебе
скажу, иначе больше не найдешь меня.
-- Я готов, -- ответил юноша.
-- Ты не нашел любви, ты гонялся за порхающими
разноцветными лепестками бабочек, но они одна из этих бабочек
не порхала у тебя в душе.
-- Да, кажется, я начинаю понимать, -- отозвался юноша.
-- Внимательно осмотрись, -- потребовал маг, и юноша все
окрест окинул взглядом.
-- Не вокруг, а в себе.
Юноша сосредоточился.
-- Увидел ли ты образ любимой там?
-- Боже... -- проговорил после некоторого молчания юноша,
-- я так несовершенен, в моем сердце нет любимой, я не вижу ее.
Тогда что же я искал? И как я мог найти то, чего нет?
-- Ты никогда не искал, ты гонялся за красочными
наваждениями.
-- Да.
-- Надо создать и овладеть, иметь и потерять, и лишь тогда
искать и найти.
-- Создать и овладеть, -- задумчиво повторил юноша, --
иметь и потерять, и лишь тогда... искать... и найти! --
воскликнул он. -- Я сделал последнее...
-- Ты зарился на чужое добро и потому всегда получал
пинка, чужая собака непослушна и может укусить.
-- Только моя собака откликнется на зов и позволит себя
погладить, -- твердо сказал юноша.
-- Обрети любимую в себе, создай ее образ, он должен
ожить, шевельнуться в твоей душе, заговорить с тобой на языке
сердца, но и тогда ты не найдешь любимой.
-- Я должен буду его потерять, свой образ?
-- Отказаться от него, вывести его из души и забыть о нем.
-- И забыть о нем, -- подытожил юноша.
-- Забыть о нем, но твоя любимая будет помнить о тебе, и
тогда ты будешь не одинок в своих поисках: твой образ тоже
будет искать тебя, и придет время, когда вы в одно мгновение
узнаете друг друга, твоя любимая вернется к себе на родину -- к
твоему сердцу. Другого пути у любви нет.
Юноша задумался и, как бы рассуждая вслух, проговорил:
-- Но если я забуду образ любимой, то как же я его найду,
ведь я не буду помнить, что искать?
-- Ты забудешь его в душе, но он будет жить в мире, и ты
будешь помнить об этом и приглядываться к лицам, чтобы узнать
его. Ты должен зорко посматривать на свой образ любимой издали,
пока не встретишь его. Только не нянчить его в сердце, его
колыбель должна быть пуста. Любимая должна прежде всего сама
потратиться на поиски тебя. Родина помнит о нас, но не она
приходит к нам, а мы возвращаемся к ней... -- и с этими словами
маг отпустил юношу в мир людей, повелел ему вернуться туда.
Всю обратную дорогу юноша создавал образ любимой в своей
душе, и, когда он пришел к людям, преодолев долгие расстояния,
любимая ожила, шевельнулась в его сердце, и он забыл о ней, и
колыбель его души опустела, и образ его любимой стал жить в
мире и разыскивать его, и юноша пристально, издалека
посматривал на любимую.
И пришло время, и они встретились, и в одно мгновение
узнали друг друга, и им хорошо было вместе.
Но... предсказанное единение с любимой... у юноши
продлилось недолго.
Он стал замечать, что любимая охладевает к нему, а он все
ярче и сильнее любит ее, и даже наступали моменты, когда юноше
не обязательно было видеть свою любимую, ощущать ее присутствие
рядом, потому что любимая начинала жить как-то иначе. И он
чувствовал каждое ее движение: тела и сердца, даже будучи один.
И вот наступило самое страшное -- любимая совсем охладела
к юноше и покинула его, и как только это произошло, юноша снова
опечалился, и пуще прежнего его душа была вся в слезах.
И тогда юноша опять покинул мир людей и ринулся через леса
на заветную поляну к магу.
Лютый ветер бушевал на поляне. Маг ожидал юношу, он стоял
посреди поляны и огненные вспышки его плаща полыхали вокруг
него. Маг сурово смотрел на юношу, который стоял, понурив
голову, в неведении, ожидая приговора судьбы.
Но маг молчал, тогда заговорил юноша:
-- Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где я
ошибся.
-- Осмотрись, -- и юноша всмотрелся в свою душу, и он
прозрел, -- Боже, -- воскликнул он, -- что я наделал! Я вижу в
своем сердце образ любимой, так вот почему ее не стало у меня!
-- Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к тебе
в сердце.
-- Что же мне теперь делать?
-- Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова будет с
тобой.
-- Я понял... -- сказал юноша твердо. -- Не пускайте
любимых обратно в свое сердце, не оставляйте их у себя в душе,
и они никогда не покинут вас, -- и с этими словами юноша снова
вернулся в мир людей, и он отпустил любимую из души своей, и
она снова вернулась к нему.
И пошли они вместе, рука об руку, по пути бессмертия,
обретая вечность. И решили они вместе прийти к магу, чтобы
поблагодарить его за урок судьбы.
Но когда явились они на заветную поляну, то обнаружили на
ней солнечный ливень. Мага не оказалось на поляне.
По дороге к поляне юноша шел с твердым желанием подобрать
тот единственный цветок, некогда сорванный им в далекой печали
одиночества, и оживить его, возвратить ему дыхание Земли.
Но как же восторженно удивился юноша, когда увидел,
обнимая любимую, что вся заповедная поляна усеяна цветами, и
разноцветные лепестки бабочек порхают над ними. Юноша снова
захотел писать стихи и написал первое:
Жизнь не безжалостна, коль рушит,
И ты за то ее прости,
Пусть выкорчевывает души,
Чтобы полянам расцвести...
Пилигрим замолчал.
Молодой человек неотрывно слушал его, изредка лишь
подбрасывая в костер свежие пучки хвороста. Так они и просидели
до самого утра молча.
И снова начало синеть выпуклое небо над морем, солнечный
диск будто на цыпочках выглянул из-за гор побережья, и костер
угас, только легкий дымок, словно остатки раздумий, струился
над ним.
Крики чаек вонзались в небо, а чайки вонзались в море и
выныривали из морской глади, и снова неслись в небо навстречу
своим крикам. И парень в джинсах и кроссовках, в распахнутой
рубашке, сидя на камне напротив старика в белых одеждах, что
