спину и туго связала их.
-- Усади его возле пенька, -- скомандовала ведьма, и я тут
же повиновался, и Гришино тело грузно ухнулось возле пенька.
Ведьма привязала Гришино тело к пеньку, обмотав его через
грудь, затем связала и ноги, запечатала рот лейкопластырем и
завязала бинтом через шею.
Я смотрел на Екатерину, она стояла на коленях возле
Гришиного тела, но глаза ее почему-то были грустными. Прошло
около минуты.
Екатерина положила ладони на плечи председателя, и вдруг
она разрыдалась, прильнула щекою к груди Гриши.
-- Господи, -- причитала она, -- прости меня, Господи! --
звучали ее всхлипывающие слова, и мне стало не по себе, я не
знал, что делать, я не мог ничем ей помочь и только стал
ерзать, извиваться всем Гришиным телом на месте, и мычание
вырывалось у меня из ноздрей.
-- Ну почему же я должна все это делать, Сереженька? --
продолжала причитать тревожным шепотом ведьма, -- зачем...
зачем же мы живем... -- она сглотнула дыхание, -- на свете...
ведь же думала я, что смогу ответить, но и там нет ответа,
только власть, обезображенная власть, но зачем? Устала я жить
ради наслаждений, Сережечка. Что я натворила, была хоть
какая-то, но тайна, и ее не стало. Всему свое время, -- потом
она плакала еще несколько минут, но затихая.
Наконец, успокоившись, Екатерина приподняла голову от
Гришиной груди, потянулась нежно рукою к лицу председателя и
легким движением опустила мне веки.
-- Лети, -- сказала она, -- тебе надо, я тебя подожду.
Когда глаза кооператорщика закрылись, мои чувства
быстренько отыскали притихшего Гришу.
-- Слушай меня внимательно, -- сказал я ему. Я ощутил, как
Гриша замкнуто плачет. -- Ты-то чего плачешь, ты же мужик, --
укорил я хозяина тела, но чувство вины перед ним промелькнуло в
моем сознании. Я немного помолчал.
-- Сатана, -- рыдая, позвал меня Гриша. -- Я уже умер? Я
на том свете?
-- Нет, Гриша, ты на этом свете, все гораздо сложнее, чем
ты знал обо все этом.
-- Ты меня все-таки убьешь? Убей меня, Сатана.
Еще прошло некоторое молчание.
-- Гриша, -- снова потянулся я своими чувствами к
председателю.
-- Что? -- с протяжной грустью отозвался тот.
-- Сейчас ты станешь нормальным человеком, но только не
пугайся: ты все будешь видеть, слышать, ощущать.
-- Что я не должен бояться? -- настороженно определился
Гриша.
-- Твое тело сейчас связано по рукам и ногам и рот завязан
тоже, будешь сидеть смирно, Екатерина будет с тобой
разговаривать, она хорошая, она тебе понравится.
-- Она действительно ведьма?
-- У тебя нет выбора, Гриша, у меня тоже.
-- Понятно.
-- Если не будешь волноваться и кричать, то она развяжет
тебе рот, -- и эти последние мои слова словно взбодрили Гришу.
-- Это хорошо, мне так хочется поговорить, пусть даже с
ведьмой, она же тоже человек.
-- Человек, это ты правильно сказал... ну что же, давай
меняться местами, Гриша.
-- А ты уходишь?
-- Да, мне очень нужно, но я скоро вернусь.
В ответ Гриша промолчал.
Теперь я незамедлительно вытащил лучи моего воображения из
рук и ног хозяина тела, сжался в крохотный объем своего
сознания и потянулся к темечку, там я остановился.
-- Иди, занимай свое родословное место, -- сказал я ему. И
Гришино сознание во мгновение овладело объемом всего земного
тела, а я тут же отделился от тела председателя и стремительно
понесся во мраке бездонья в Астрал.
Вскоре я оказался в квартире у Вики. Я завис в центре зала
под потолком, но тут же ощутил, что Юры дома нет, тогда я
подключился к информационному пласту его инкарнации теперешнего
его земного воплощения и в одно мгновение, следуя тропинками
причинно-следственной связи, я понял, где сейчас находится мой
друг, и тут же я ринулся ему навстречу, как и обещал, ибо
истекла неделя.
Я снова взмыслил свое перемещение в астральном
пространстве, и сразу же передо мной возникла картинка рабочего
кабинета директора кинотеатра Лесного поселка.
Юра сидел за столом и читал книгу, он перелистывал
страницы аккуратно, не спеша, словно просматривал их на просвет
под сонливым светом настольной лампы.
Иногда Юра пристально оглядывался по сторонам:
настороженные, затемненные углы кабинета ожидали чего-то. Он
ведь тоже понимал, что прошла неделя, и, возможно, в этой
прищуренной черноте кабинетных углов думал он увидеть
какой-либо знак от меня.
Я стремительно приблизился к лицу Божива, Юра поднял
голову, чутье к тонкой энергетике ему не изменило, наверняка,
он почувствовал мое присутствие, но смотрел Божив сквозь меня,
и это, хотя я и привык уже к подобному восприятию меня как
астральной сущности на физическом плане, сейчас все-таки
исподволь, но вызвало чувство грустного одиночества и
захотелось поскорее стать хоть каким-нибудь образом
незамеченным, приобщиться к общению, и я не замедлил обратиться
в астральный сгусток чувств у самого темечка Божива, и мое
сознание потянулось навстречу другу.
Чтобы ни в коем случае не навредить Юре, не нарушить
структуру его психики, я входил в его земное тело медленно и
молча. Вначале я дал о себе знать только лишь в энергетическом
плане -- мой друг обнаружил у себя неистовый прилив духовной
психической энергии, и несказанный восторг наполнил его земное
тело и душу мелодичными переливами восторженной благодарности,
и благодарность эта была абсолютно необъяснимая, невесть кому,
невесть за что, просто она высветила Юру, высветила наружу, и
ее контуры обозначились на всех окружающих Божива предметах. И
Юра уже понял, не мог он не догадаться, какова причина этого
наваждения, и, видимо, только благородное удовольствие, которое
он получал теперь, пьянящей сладости которого он был
подвластен, до сих пор еще останавливало его душу откликнуться
мне, пусть я еще даже не позвал друга, но все-таки его сердце
обнаруживало меня, я даже и не пытался обратиться к Боживу
первым -- я знал, я точно был уверен, что с минуту на минуту
опомнится сладость его души, возникшая так внезапно, отступит и
замурлычет, будто котенок, и Божив, тогда только лишь
прикасаясь к этому состоянию, улавливая его ласки, заговорит.
Итак, обмениваясь чувствами с другом, я забыл о течении
времени, и здесь, на физическом плане, но определенно прошло
немалое время, может, несколько минут, я не знаю.
-- Сережа, -- позвал меня Юра, -- это ... ты?
Безответной паузой выдержал я некоторый промежуток
времени.
-- Да, Юра, это я -- твой друг Сергей Истина.
-- Как хорошо, ты снова пришел.
-- Я вернулся, как и обещал.
-- Ты молодец, как я хотел бы с тобою находиться там.
-- Юра, -- уверенно обрывая сладостное состояние друга,
обратился я к Боживу, потому что надо было спешить, во-первых:
стыковки астрального времени и физического всегда весьма
условны и неоднозначны и потому я не мог исключить
возникновения временного парадокса, а во-вторых, в настоящий
момент я существенно был связан с низшим планом Астрала, а
поскольку астральная шайка Остапа Моисеевича охотно
использовала здешнее пространство в качестве одной из своих
баз, то не исключено было и такое: заметят меня они, и я, как
однажды подчинившийся их астральной воле, как жертва их
повеления, вынужден буду подчиниться им и теперь, а что придет
на ум этим энергетическим управленцам, я не хотел и воображать
даже.
-- Ты что-то мне хочешь сказать, Сережа? -- забеспокоился
Божив, уловив мое нетерпеливое настроение. -- Говори, --
поросил меня Юра, -- я весь внимание.
-- Хорошо, тогда слушай... Ты уже немного, как я понимаю,
знаком с моими записями и некоторыми книгами из моей домашней
библиотеки.
-- Да, я перелистываю их, читаю, но, честно тебе скажу,
Сережа, не могу свести все это в единое представление, то, что
есть иной, тонкий мир, я не сомневаюсь, и твое присутствие тоже
доказывает это. Мне необходимо обобщение, а как это сделать, не
знаю.
-- С астральным дыханием ты уже знаком?
-- Да, я изучал его и даже немного упражнялся.
-- Что же, это уже кое-что, -- сказал я и, немного
подумав, начал свой урок, первый астральный урок для друга.
-- Начну с того, что ознакомлю тебя с некоторыми
структурами Космического Сознания, с его основополагающей
разверткой.
Есть такое хорошее выражение, я бы сказал -- установочное
выражение у христиан: Иисус Христос искупил все грехи наши,
прошлые, настоящие и будущие.
Как это понимать? Как осмысливать, осознать подобную
фразу? Философия не терпит метафор, но все-таки я постраюсь,
ибо не вижу другого выхода раскрыть сущность того высказывания
в определенной проекции на физический план, в сравнении.
Но еще прежде чем начать объяснение, хочу нанести
некоторый штрих, на память, на основе которого сможешь ты
выстроить, Юра, цельное представление.
Итак, восприми, хотя бы в определении "верю, чтобы
понять", следующее: я -- твоя мысль, а ты есть моя мысль.
Все, что окружает меня, -- это мои мысли, развертка моего
Космического Сознания, и все, что окружает тебя, и даже твое
земное тело тоже является не чем иным, как мыслями твоими,
твоей разверткой Космического Сознания.
Все предметы: книги, шкафы, здания, люди, небо, вода,
земля и воздух -- все ты должен принять как твои мысли.
А теперь перенесемся, опять-таки ради метафоры, сравнения,
в мир твоей головы, в мир, как ты считаешь, относительно, и это
весьма напрасно, твоих мыслей.
Здесь все так называемые мысли, как принято думать тобою
теперь, подчинены тебе, и это действительно так. правда, я пока
учитываю, насколько ты несовершенен еще в управлении своими
мыслями, и не ты один -- все люди несовершенны в этом, и потому
я возьму за основу тебя, как полного властелина твоих мыслей,
дабы выразительнее довести суть следующего.
Знай, что мысли в твоей голове и те мысли, которые
окружают тебя, о которых я уже упоминал выше, суть одно и то
же, просто твои мысли в голове -- наиболее оживленный участок в
развертке твоего Космического Сознания, наиболее доступны
твоему осознанию, наиболее управляемы тобой. Точно так же, как
ты управляешь твоими мыслями в голове, ты сможешь научиться
управлять своими вовне, предметными мыслями.
Исподволь, вне осознания, но иногда догадываясь или
удивляясь, ты уже делаешь это, как, впрочем, и все люди.
Наверняка ты сможешь припомнить не один случай, когда течение
той или иной твоей мысли материализовывалось, и даже не раз
мгновенно: появлялся нужный человек, если ты о нем подумал,
уходил ненужный, если это было необходимо, открывалась книга на
нужной странице, ты предугадывал чужие мысли или внушал свои,
многое другое...
Мир мыслей постоянно находится в творящем состоянии, при
слиянии двух мыслей обязательно образуется третья -- новая
мысль, и она обязана своим происхождением их слиянию, она есть
они.
Были две мысли когда-то, отец и мать твои, а ты, будто
ощупывая энергетическое пространство вокруг своего рождения, и
вначале неуклюже, а потом все осознаннее, улавливать стал мысли
вокруг и материализовывать новые, так пришло осознание себя,
когда тот лучик духа, вновь рожденный, состыковался с мыслью
земного тела, твоего земного тела, лишь так происходит рождение
нового "Я".
А теперь постарайся вообразить себе: не каждый человек
имеет божественный лучик одинаковой силы с окружающими людьми,
