значит -- сохранит свою энергию для познания астральных тайн! А
когда он окажется способным понять, кто ему помог, подал
своевременно руку помощи, он обязательно поможет и мне, и это
не корысть какая-то, а закон всемирного, космического
равновесия!
Добро возвращается!
Только зло вечно блуждает рядом, ему всегда уходить не
хочется, и оно докучает присутствием своему родителю.
Восторг тела
Юра Божив, мой друг, уже несколько месяцев вместо меня
работал директором кинотеатра. Он продолжал жить у Вики, они
роднились друг с другом все ближе и ближе...
С каждым днем у них появлялись новые узелки на память о
совместной жизни. Эти узелки связывали их взаимоотношения. То в
кинотеатре Вика своеобразно улыбнется, а Юра запомнит эту
улыбку, то Юра подаст руку выходящей из автобуса Вике, и она не
забудет неповторимую свежесть этого жеста. А человеческая жизнь
так и устроена: важно не просто жить с кем-то, когда-то и
где-то, а важно... цветение жизненных узелков на память. Именно
они и создают неповторимую гармонию памяти, чувств и образов
человеческой жизни, вырастают на почве повседневности и
превращают обыденность в цветущую поляну...
Юра все чаще, чем обычно, просиживал за чтением книг,
особенно когда Вика, усталая, укладывалась вечерами спать
пораньше. Сидя в соседней комнате у ночника, он находил над чем
поразмышлять. С позволения моей мамы, некоторые книги из моей
библиотеки Юра взял для изучения...
Достался Боживу и мой конспект Священной Книги Тота...
Сложность эзотерических знаний, мистических наук
доставляла моему другу отнюдь не измотанность и бессилие
разочарований, а, скорее, укромный, рабочий кабинет в
пространстве его судьбы, в котором Юра усидчиво отрабатывал
навыки осознанного мышления...
Меня радовало это!
Светлела моя надежда, и я все чаще навещал друга в
ожидании подходящего момента...
Я отчетливо чувствовал, что Боживу самому по себе вряд ли
удастся прийти к астральному сознанию, -- нужен учитель. И все
понятнее становилось: путеводителем друга должен стать я...
Юра уже твердо знал: Сергей Истина продолжает жить, но в
более энергетически тонком мире, и ему надо помочь выбраться
оттуда, но что это такое -- более энергетически тонкий мир?!
В тупике земного тела
Столько лет я, словно джин...
Я сижу совсем без дела,
Соблюдая свой режим...
День и ночь: страна, законы,
Раздражения сучки,
И людские монотонно
Суетятся тупички...
В полумраке сигарету
Все щипает огонек:
Я курю на всю планету --
Хлопьев дыма самотек.
Мятно тает сигарета,
Скоро брошу я курить.
Наложу на все запреты,
Чтобы вне режима жить!..
Накурил я на планете,
Надо б форточку открыть
И проветрить все на свете, -
Скоро, так тому и быть!..
Комнатенка в комнатенке -
Это дома я один...
Вход и выход очень тонкий:
Ну, смелее, Алладин...
Мне доставило удовольствие услышать в этот вечер свое
стихотворение, прозвучавшее голосом друга у все того же
ночника, в одной из Викиных комнат, прозвучавшее возле кипы
книг и вороха моих бумаг, за которыми Божив засиделся и теперь.
Стихотворение было написано мною очень давно. Немного помолчав,
Юра отложил только что прочитанный им листок в сторону...
Я, конечно же, мог объявиться в качестве своеобразного
внутреннего голоса, прозвучать в голове у друга, пообщаться
таким образом и раньше, но у меня уже был опыт энергетического
контакта с Игорем Золотовым, и я не хотел ошибиться еще раз.
Юра сидел в майке и трико, он увлекся рассматриванием и
перечитыванием бумаг. Неожиданно, в пространственном кабинете
его сознания, будто разлистнули белую страницу, пробел, ибо
почувствовал Божив позади себя снежное прикосновение к своим
плечам, словно и в самом деле прохладный и легкий снег прилег
на его плечи. Юра даже не вздрогнул и не насторожился,
напротив, казалось -- он ожидал этого прикосновения...
Медленно он стал поворачивать голову назад. Его вечерние
одиночества никогда еще не нарушались подобным образом. Он
поворачивал голову так, с таким выражением лица, словно
определенно знал, что он должен увидеть.. Божив поворачивался с
закрытыми глазами. И вот...
Когда он обернулся назад и невесомо приоткрыл веки, ему
пришлось туманно улыбнуться и согласиться с реалиями
обманчивости. Перед Юрой стояла Вика...
Он обезмолвленно смотрел на нее, точно определяя, кто же
есть возникший человек?.. И есть ли он в действительности?..
Или это дитя, определенная метоморфоза тонкого мира, которая
теперь явилась перед ним в облике любимого человека -- не
испугать...
-- Ты кто? -- спокойно спросил Юра.
-- Юрочка... -- настороженно прошептала Вика и обняла его
своими прохладными руками. -- Ты совсем растерялся в этих
бумагах и книгах... Мне холодно, я почему-то замерзла...
-- Что? -- отрешенно переспросил Юра. -- Замерзла?.. Разве
призраки могут...
-- Юрочка, не надо больше этим заниматься, я прошу тебя,
оставь, возвратись хотя бы ты! -- выкрикнула последние слова
растерянная Вика.
-- Вика, -- будто позвал свою подругу Божив. -- Не пугайся
меня.
-- Ну да! Как же я могу не волноваться, если ты уже
заговариваться начинаешь, близких, -- Вика всхлипнула, -- не
узнаешь...
-- Ну что ты, хорошая, что ты говоришь... -- зауспокаивал
Юра свою любимую. -- Мне нельзя поступить иначе или ты не... --
Божив помолчал несколько мгновений, -- не любила Сергея?.. --
ропотно все-таки промолвил он, как бы к чему-то
прислушиваясь... Вика отшатнулась от Божива, насторожилась,
будто ребенок, что-то натворивший, но еще не знающий: накажут
ли его за это...
-- Я... и сейчас... люблю... его, -- надрывно и
безнадежно, но с непоколебимым оттенком уверенности в голосе,
уверенности в том, что она не лжет, проговорила девушка
сокровенные слова, и похоже было, что эти слова всего лишь
заштрихованы, некогда, случайно залиты чернилами отчаяния, но
все-таки еще читаемы до сих пор трудолюбивой памятью...
Божив стремительно встал, шагнул от стула и отчаянно,
будто прощаясь -- обнял безмятежно спокойную в этот момент
Вику...
Но вдруг...
-- Ты должен ему помочь... -- проговорила девушка. --
Ты... обязательно сможешь... ему... помочь, Юра! -- Нарастало
движение Викиных слов. -- Помоги ему, спасс...cи...спаси его!!!
-- неистово выкрикнула она... Тишина остановила пространство.
Они стояли посреди комнаты, обнявшись: Юра, объятый
любимой, а Вика... объятая только что отзвучавшим... криком.
Время разрасталось во всю комнату и вскоре заполнило ее всю...
Времени становилось тесно. Первой молчаливое пространство
нарушила девушка, она будто шевельнула губами тишину.
-- Я беременна, -- прошептала, целуя плечо Юры, Вика.
-- Да-да... конечно, -- ответил на ее ласку Божив.
-- Беременна я, -- словно попросилась в его глаза девушка.
-- Беременна... -- снова прошептали ее губы у самого лица
Божива. А мне стало неловко, я зависал рядом с ними, за кадром
физического плана, и мое невидимое присутствие немало мешало
естественному общению этих людей. Я готовился сейчас, в этот
выбранный мною вечер, к контакту с Боживым и находился, в
некотором смысле, в единой медитационной плоскости с другом,
мое невидимое присутствие сосредоточенно связывало, пластично
затормаживало личностность Юры. Его сущность будто бы
присутствовала в теле, но реакции на окружающее проявление
пространства Земли не возникали в соответствии с нормой
человеческих представлений на этот счет, и получалось:
своеобразный энергетический ступор завораживал его сознание и
привычные скульптуры чувств опознавались, но с опозданием. Но я
не мог поступить иначе!..
Мне нельзя было удалиться и теперь: необходимость
действовать заставляла поступиться правилами хорошего тона,
ибо... я выполнял записи своего астрального дневника, а не
капризы свободного художника. Признания и смятения Вики мешали
моим сегодняшним планам. Очень важно войти в общение с другом:
я не посмел переубеждать свое настроение, пусть даже Вика и
подумала в этот не принадлежащий ей вечер о безумии Божива.
Этот вечер принадлежит мне. В этих раздумьях я несколько раз
медленно облетел вокруг стоящих в обнимку моих земных друзей.
Астральная голограмма их физических тел, ярко святящаяся,
словно вращалась на планшете паркетного пола. Юра продолжал не
понимать происходящей ситуации.
Что-то предпринять, решительно действовать -- я просто был
обязан!
... Именно сегодня, а не в другое время, произойдет,
улыбнется мне чудо, которого я так неприкосновенно долго
ожидал, восторг земного тела!..
И наконец, все-таки я решился...
Вход в Юрино тело был открыт, и я его прекрасно видел:
оставалось воспользоваться им!..
Слава Богу, опыт подобного у меня уже имелся: но тогда, в
теле маленькой девочки, моей дочери Сабины, я не мог
почувствовать всей полноты и прежнего, подлинного вкуса земного
тела. "Вот оно, то самое, к чему ты стремишься, даже не
осознавая истинно, зачем тебе это нужно!.. -- подумал я про
себя о себе. -- Что ж, давай, входи и хозяйничай! Божив
прекословить не будет. Он явно стремится помочь тебе сам...
Однако жестким же ты стал и бесповоротным, Сергей
Истина!..
Да... но иначе нельзя. Вперед, и без сентиментальных
пауз!.." Я опускался вслепую, будто в темный подвал, доверху
наполненный водою или густым влажным трепетанием ветра.
Медленно погружался я в земное тело моего друга. Божив стоял
парализованным. Я-то мог это представить себе: как все
выглядело со стороны для Вики. Но меня больше не волновало
ничего на свете, кроме погружения. Все равно когда-то, но
должно было это произойти, и неминуемо, иначе я не смогу
победить в одиночку астральную шайку, вернуться в свое земное
тело для доработки собственной инкарнации, моего теперяшнего
воплощения на планете!..
Теперь я оказался в безмолвной и тесной темноте. Мне
показалось, что это мое состояние напоминает мне ту самую
Вселенную комнату, в которой проходил мой первый урок Астрала,
некогда преподанный мне моим учителем, Иваном. Ветер улегся, и
я отчетливо ощущал необъяснимым пространственным
соприкосновением неподчиняющиеся моему волевому воображению
контуры чьего-то земного тела. "Туда ли я попал?!" -- внятно и
громко подумал я.
-- Кто ты?.. Не молчи!.. -- послышалось будто мне в ответ,
а я притаился в ожидании: что же проявится дальше? И тут мое
положение прояснилось: снова откуда-то издали до меня донеслись
простые человеческие слова, и сказаны они были знакомым
голосом! Именно не в обратно-чувственной символике Астрала, а
как обычно, как раньше я слышал их на Земле...
-- Что с тобой, хороший мой, Юрочка?! -- отзвучали слова.
Это говорила, несомненно, Вика!
Но слышал я ее голос приглушенным, и надо было когда-то
очень сильно любить его интонации, чтобы безошибочо узнать
сейчас. -- Юрочка... -- как я понимал, суетясь, причитала Вика,
-- ... пойдем, отдохнешь, поспишь ... Все хорошо ... Хорошо,
родненький?..
Я находился будто в глубокой пещере, а там, наверху, люди.
-- Юра... Ты меня узнаешь? -- как можно спокойнее, ласково
