кооператора в моих сегодняшних делах Земли -- пусть себе Гриша
делает побег от меня, а я произведу астральное одержание
другого человека.
Но в том-то и дело, что для очередного одержания
потребуется еще какое-то время, а я уже начинал чувствовать:
неладное готовится, и надо, необходимо успеть воплотить
задуманное в кратчайшие сроки -- опередить злоумышленное и ...
как-то определиться, хотя бы в незначительном, но достижении
намеченного, придвинуться к состоянию Победителя.
И все-таки я пошел в кинотеатр.
Когда я оказался в малом фойе, мне навстречу со второго
этажа по лестнице спускалась, с растрепанными волосами,
контролерша. Она выглядела так, будто кого-то потеряла, и,
когда увидела меня, лицо ее исказилось в огорчении, ибо я был
не тот, кого она искала.
Чуть-чуть я не сорвался и не назвал ее по имени-отчеству,
но сдержался, хотя "здравствуйте" все-таки вырвалось у меня.
Контролерша окинула меня отрешенным взглядом, как обычно
смотрят на временно скользнувшего перед глазами совершенно
безразличного прохожего.
Она открыла дверь, и тут же за нею скрылась в большом
фойе. А я, теперь бегом, через ступеньку, Гриша, наверное, мог
бы позавидовать своему телу, поднялся на второй этаж кинотеатра
и оказался перед немного отворенной дверью библиотеки.
Из помещения библиотеки доносились говорливые голоса,
женские голоса. И я не замедлил прислушаться к ним, но одышка
Гришиного тела изрядно мешала мне. "Надо же, как он разухабил
свое тело", -- подумал я. С напряжением я то и дело сглатывал
клокочущее дыхание и все время старался обезголосить его,
переводя на шепот.
-- Да что же она так волнуется? Подумаешь, дома не
ночевал! Объявится, куда он денется!
-- Да ты пойми, Зойка, художник погиб, а вдруг и муж ее
драгоценный туда же отправился?
-- Скажешь тоже.
-- А что?
-- Да ничего. Если бы что-то случилось, Остап Моисеевич
уже бы дал знать.
-- Слушай, Зойка, а может, наш контролер... хи-хи... --
подхихикнул голос, -- сегодня у дамы? А? Как ты думаешь?
-- А-а ха-ха-ха-ха... -- расхохотался в ответ другой
голос, -- вечно ты... ха-ха... в своем репертуаре, Катька!
-- Послушай, Сатана... где я?
-- Помолчи, Гриша, ты мне мешаешь слушать.
-- А кто это говорит? Ведьмы, да?
-- На сей раз ты не ошибся -- это ведьмы.
-- Господи! -- воскликнул многострадальный председатель
кооператива. -- Упаси, Господь!
-- Я же тебя просил помолчать.
-- Все, я молчу.
-- Ну ты что, сейчас уже уходишь?
-- О, кошмар! Катька, ты что, раньше не могла мне
напомнить? -- Послышалась торопливая возня. -- Побежала я,
побежала.
-- Сумку, сумку не забудь!
-- Все, -- мелодично клацнул поцелуй.
Я отшатнулся за отделенную половинку двери, и тут же эта
половинка двери распахнулась настежь, и Зоя Карловна высеменила
на коротеньких ножках из помещения библиотеки. Слава Богу, она
не захлопнула за собой половинку двери, за которой спрятался я.
Но я забыл, что Гришино тело было довольно объемным, ибо я
укрылся соразмерно габаритам своего земного тела, и теперь
Гришин живот выдал мое присутствие, в нем пре-дательски
шевелилось дыхание, и Зоя Карловна услышала его шипение и
обернулась.
Тогда она остановилась. "Да, -- подумал я, -- что же она
обо мне может вообразить? Еще покажется ей, что я вор, или того
хуже, онанист... Неловкая ситуация, однако".
-- Молодой человек, вы что там делаете? -- обратилась ко
мне укоризненно Зоя Карловна.
-- Тише, -- нашелся я.
-- Что значит "тише"? Я спрашиваю вас, что вы там делаете?
-- Ну что вы так волнуетесь? Спрятался я здесь.
-- Что значит "спрятался"? -- опешила Зоя Карловна.
-- Ну все, вроде бы ушел, -- сказал я, и с этими словами
объявился перед Зоей Карловной, вышагнув из своего жалкого
укрытия.
-- Не понимаю, кто ушел? -- озадачилась библиотекарь.
-- Да сын мой, я здесь от него спрятался, пристал --
пойдем в кино да пойдем в кино, еле отделался, домой отослал.
-- Ну и что?
-- Ничего. Зайду в библиотеку, может, какую книжку подыщу
для него, паразита, чтобы не мешал вечерами газеты читать, раз
уж я сюда забежал... Некогда мне в кино ходить... Понимаете,
некогда! -- И я тут же прошмыгнул в помещение библиотеки, но
позади себя услышал догоняющие меня шаги Зои Карловны.
Я остановился, оглядываясь по сторонам, напротив стола, за
которым сидела, вольготно откинувшись на спинку стула,
Екатерина Васильевна.
Зоя Карловна прямо-таки вбежала в библиотеку и сразу же
она метнула в меня взгляд бегающих глазок:
-- Катя, ты смотри, этот молодой человек странный
какой-то, прячется за дверью...
-- Да я же уж сказал вам, что от сына укрылся, что вы
такие подозрительные!
-- Ладно, я уже побежала, Катька, -- словно опомнившись,
быстро проговорила Зоя Карловна. -- А ты смотри. И вы, молодой
человек, смотрите мне, не хулиганьте больше.
Зоя Карловна незамедлительно ушла.
А я начал прохаживаться среди книжных полок, изредка
отшатывая на себя какую-нибудь книгу, и под негромкое "не то"
ставил ее на место.
Я чувствовал, как Екатерина настороженно прислушивается к
моему передвижению в пространстве помещения библиотеки. Сквозь
узкие длинные щели над книгами я иногда улавливал ее
пристальный взгляд.
-- Молодой человек, -- неожиданно обратилась ко мне
Екатерина Васильевна, -- а вы у нас вообще-то записаны?
-- Да, конечно, -- как бы между прочим, на сей раз между
перелистыванием страниц какой-то брошюры, тут же отозвался я.
-- А как ваша фамилия будет? -- деловито поинтересовалась
Екатерина Васильевна.
-- Истина.
-- Что-о-о?
-- Ис-ти-на, -- повторил я по слогам.
Последовало молчание.
-- Истина? -- переспросила Екатерина.
-- Да... Он самый, Екатерина Васильевна, -- говорил я
последние слова, подходя к столу Екатерины, и, остановившись в
двух шагах от стола, улыбнулся, -- собственной персоной.
-- М-м-да, -- призадумавшись, произнесла Екатерина. Она
заботливо порылась в картотеке и вытащила мою карточку.
-- Сергей Александрович?.. Давненько вы у нас не брали
книги.
-- Да уж, почитай несколько лет.
-- А где этого типа раздобыли?
-- Да тут, в одном подвальчике.
-- Бомжик, что ли?
-- Да нет, прописанный.
-- Не валяйте дурака, кто он?
-- Не беспокойтесь, милиция сюда не нагрянет, -- он в
командировке.
-- Фу, какой он толстый.
-- Председатель кооператива.
-- Понятно.
-- А здесь у него, -- я показал между ног, -- бывают
непо-ладки.
-- Что, горючего не хватает?
-- Да нет.
-- Ясно, заезженный.
-- Все может быть, Екатерина, но у меня нет времени об
этом...
-- А что?
-- Мне бы тельце это, -- я старался говорить в тоне
Екатерины, -- изредка оставлять где-нибудь под хорошим
присмотром.
-- Можно было бы у меня дома, но он же всю мебель
переломает, как очнется... Ты же его, наверняка, перепугал до
ошаления... Как его хоть зовут?
-- Гриша, -- ответил я.
-- Хотя... можно и попробовать, есть у меня одна задумка.
-- Спасибо, Екатерина... Васильевна.
-- Ну ладно, пойдем со мной.
-- К тебе домой?
-- Ну а куда же еще? Не к Остапу же Моиссевичу!.. Хи-хи,
-- проказливо подхихикнула Екатерина, подошла ко мне и
похлопала по Гришиному животу ладошкой. Вскоре, после недолгих
сборов Екатерины, мы вышли из библиотеки. Екатерина закрывала
дверь на ключ, а я в это время увидел, как дверь напротив, в
кинопроекционную, до сего момента приоткрытая, потихоньку
притворилась -- наверняка лысый и уступчивый Кириллыч, как
всегда, был предан своим ушам, и вовсе не исключено, что он
подслушал и наш разговор, ну да вряд ли он мог принять что-либо
всерьез, скорее всего он предположил, что очередной любовник
навестил подругу Зои Карловны и они шутили между собой.
"Хотя... Все может быть", -- предположил я, когда мы уже
спускались вместе с Екатериной по ступенькам со второго этажа.
Нежданно возник пред нами Палыч, как всегда: в надменных
поворотах скул, со змеевидной улыбкой, руки в брюки, карманы
оттопырены, голова разворачивается вместе с туловищем.
Он возник из большого фойе, видимо, обозленный невыходом
на работу супруга контролера по неведомым на то причинам,
потому что тот, насколько я понимал, всегда потакал Палычу в
его ехидных прихотях, а кроме сего, с последним всегда можно
было выпить безотказно.
-- Уже уходите? -- заискивающе обратился он к Екатерине,
ибо относился он к ней настороженно, по причине ее острого
языка, а Палыч, уж больно влюбленный в свой авторитетный
минимум, не хотел лишний раз получать пинка, особенно при
посторонних, каким в настоящий момент является этот, весьма
толстоватый и на вид неуклюжий молодой человек, с обвисшими
щеками, то есть я.
-- А вы сегодня весьма молодо выглядите, Палыч! --
восторженно воскликнула Екатерина. От удовольствия Палыч,
слегка раскачиваясь всем туловищем, высоко приподнял голову.
-- Прямо как мальчик из подворотни! -- расхохотавшись,
добавила она.
И только что похваленый, Палыч тут же скривился в лице
своем, словно надкусил лимон, и оттопырил надменно губы, но
глаза его не теряли надежды на то, что вдруг как Васильевна
все-таки взбодрит, подбросит лакомое словечка, на какое она
всегда была способна.
-- Вы прекрасный мальчик, Палыч... Я вас люблю! -- на ходу
через малое фойе обронила Екатерина через плечо и обалдело
закатила глазки, и киномеханик первой категории, действительно,
приветственно прощаясь, поднял руку вслед Екатерине Васильевне
и благодарно и дураковато улыбнулся.
И вот уже совсем неожиданно дверь в бывший мой кабинет
открылась настежь, и директор кинотеатра, Юра Божив, вышагнул в
малое фойе.
И я, и моя спутница -- остановились в ожидании.
-- Вы уже уходите? -- обратился Божив к Екатерине, но
подозрительно рассматривая меня.
-- А вы остаетесь? -- тут же подмигнув Юрию Сергеевичу, с
наигранной торжественностью откликнулась Екатерина Васильевна.
-- Как видите! Уважаемая Екатерина Васильевна, рабочий
день еще не закончился...
-- Тогда... -- Екатерина призадумалась на мгновение. --
Счастливо оставаться, Юрий Сергеевич, -- торопливо добавила она
и грациозно, особенно выразительно взяла меня под руку.
-- Постойте! -- спохватился Божив. -- А что Зоя Карловна,
у себя?
-- Она... По делам, так сказать... Отсутствует...
-- Хорошо. Можете ей передать, что теперь ее ожидает
сюрприз.
-- Понимаю... Юрий Сергеевич...
-- Что вы понимаете! Я просто влеплю ей выговор.
-- Когда мужчина делает выговор женщине...
-- Что вы хотите этим сказать?!
-- Ничего. Признайтесь мне, -- напустив серьезный вид,
спросила Божива Екатерина, -- вы ревнуете Зою Карловну, да?
-- Вы с ума сошли, Екатерина Васильевна! -- разгневался
Юра и метнул разгоряченный взгляд на Палыча, и возможно, на
какое-то мгновение, у Божива промелькнула мысль отослать его по
какой-либо причине наверх, в кинопроекционную, дабы не
свидетельствовал неприятный разговор, но подходящая причина не
нашлась, и директору ничего не оставалось, как впялить свои
напряженные глаза в Екатерину.
-- А что, -- не унималась Екатерина, -- Юрий Сергеевич,
ведь мы же с вами не совсем безразличны друг к другу?... Хи-хи.
-- подхихикнула она в мою сторону.
-- Да ну вас! -- отмахнулся от Екатерины Божив и
