за краснобаи были когда-то! что за сила когда-то казалась! и до чего дошли?
размокли как.
Именно знание человеческой природы, именно трезвость всегда помогали
Сталину. Понимал он тех людей, которых видел глазами. Но и тех понимал,
которых не видел глазами. Когда трудности были в 31-м-32-м, нечего было в
стране ни надеть, ни поесть -- казалось, только придите и толкните снаружи,
упадём. И партия дала команду -- бить набат, опасность интервенции! Но
никогда Сталин сам ни на мизинец не верил: потому что тех, западных,
болтунов он тоже заранее представлял.
Не посчитать, сколько сил, сколько здоровья, сколько выдержки пошло, чтоб
очистить от врагов партию, страну и очистить ленинизм -- это безошибочное
учение, которому Сталин никогда не изменял: он точно делал, что Ленин
наметил, только мягче немножко и без суеты.
Столько усилий! -- а всё равно никогда не было покойно, никогда не было
так, чтоб никто не мешал. То наскакивал этот кривогубый сосунок Тухачевский,
что будто из-за Сталина он Варшаву не взял. То с Фрунзе не очень чисто
получилось, проморгал цензор, то в дрянной повестушке представили Сталина на
горе стоячим мертвецом, и тоже прохлопали, идиоты. То Украина хлеб гноила,
Кубань стреляла из обрезов, даже Иванове бастовало.
Но ни разу Сталин не вышел из себя, после ошибки с Троцким -- никогда
больше ни разу. Он знал, что медленно мелят жернова истории, но -- крутятся.
И без всякой парадной шумихи все недоброжелатели, все завистники уйдут,
умрут, будут растёрты в навоз. (Как ни обидели Сталина те писатели -- он им
не мстил, за [это] не мстил, это было бы не поучительно. Он другого случая
дожидался, случай всегда придёт.)
И правда: кто в гражданскую войну хоть батальоном командовал, хоть ротой
в частях, не верных Сталину, -- все куда-то уходили, исчезали. И делегаты
Двенадцатого, и Тринадцатого, и Четырнадцатого, и Пятнадцатого, и
Шестнадцатого, и Семнадцатого съездов как просто бы по спискам -- уходили
туда, откуда не проголосуешь, не выступишь. И дважды чистили смутьянский
Ленинград, опасное место. И даже друзьями, как Серго, приходилось
жертвовать. И даже старательных помощников, как Ягода, как Ежов, приходилось
потом убирать. Наконец, и до Троцкого дотянулись, раскроили череп.
Не стало главного врага на земле и, кажется, заслужена была передышка? Но
отравила её Финляндия. За это срамотное топтание на перешейке просто стыдно
было перед Гитлером -- тот по Франции с тросточкой прогулялся! Ах,
несмываемое пятно на гении полководца! Этих финнов, насквозь буржуазную
враждебную нацию, эшелонами отправлять бы в Кара-Кумы до маленьких детей,
сам бы у телефона сидел, сводки записывал: сколько уже расстреляли-закопали,
сколько ещё осталось.
А беды сыпались и сыпались просто навалом. Обманул Гитлер, напал, такой
хороший союз развалили по недоумию! И губы перед микрофоном дрогнули,
сорвались "братья и сестры", теперь из истории не вытравишь. А эти братья и
сестры бежали как бараны, и никто не хотел постоять насмерть, хотя им ясно
было приказано стоять насмерть. Почему ж -- не стояли? почему -- не сразу
стояли?!.. Обидно.
И потом этот отъезд в Куйбышев, в пустые бомбоубежища... Какие положения
осваивал, никогда не сгибался, единственный раз поддался панике -- и зря.
Ходил по комнатам -- неделю звонил: уже сдали Москву? уже сдали? -- нет, не
сдали!! Поверить нельзя было, что остановят -- остановили! Молодцы, конечно.
Молодцы. Но многих пришлось убрать: это будет не победа -- если пронесётся
слух, что Главнокомандующий временно уезжал. (Из-за этого пришлось седьмого
ноября небольшой парад зафотографировать.)
А берлинское радио полоскало грязные простыни об убийстве Ленина, Фрунзе,
Дзержинского, Куйбышева, Горького -- городи выше! Старый враг, жирный
Черчилль, свинья для чохохбиля, прилетал позлорадствовать, выкурить в Кремле
пару сигар. Изменили украинцы (была такая мечта в 44-м: выселить всю Украину
в Сибирь, да некем заменить, много слишком); изменили литовцы, эстонцы,
татары, казаки, калмыки, чечены, ингуши, латыши -- даже опора революции
латыши! И даже родные грузины, обережённые от мобилизаций -- и те как бы не
ждали Гитлера! И верны своему Отцу остались только: русские да евреи.
Так даже национальный вопрос посмеялся над ним в те тяжёлые годы...
Но, слава Богу, миновали и эти несчастья. Многое Сталин исправил тем, как
переиграл Черчилля и Рузвельта-святошу. От самых 20-х годов не имел Сталин
такого успеха, как с этими двумя растяпами. Когда на письма им отвечал или в
Ялте в комнату к себе уходил -- просто смеялся над ними. Государственные
люди, какими же умными они себя считают, а -- глупее младенцев. Всё
спрашивают: а [как] будем после войны, а как? Да вы самолёты шлите, консервы
шлите, а там посмотрим -- [как]. Им слово бросишь, ну первое проходное, они
уже радуются, уже на бумажку записывают. Сделаешь вид -- от любви
размягчился, они уже -- вдвое мягкие. Получил от них ни за так, ни за
понюшку: Польшу, Саксонию, Тюрингию, власовцев, красновцев, Курильские
острова, Сахалин, Порт-Артур, пол-Кореи, и запутал их на Дунае и на
Балканах. Лидеры "сельских хозяев" побеждали на выборах и тут же садились в
тюрьму. И быстро свернули Миколайчика, отказало сердце Бенеша, Масарика,
кардинал Миндсенти сознался в злодеяниях, Димитров в сердечной клинике
Кремля отрёкся от вздорной Балканской Федерации.
И посажены были в лагеря все советские, вернувшиеся из европейской жизни.
И -- туда же на вторые десять лет все отсидевшие только по разу.
Ну, кажется всё начинало окончательно налаживаться!
И вот когда даже в шелесте тайги не расслышать было о каком-нибудь другом
варианте социализма -- выполз чёрный дракон Тито и загородил все
перспективы.
Как сказочный богатырь, Сталин изнемогал отсекать всё новые и новые
вырастающие головы гидры!..
Да как же можно было ошибиться в этой скорпионовой душе?! -- ему! знатоку
человеческих душ! Ведь в 36-м году уже за глотку держали -- и отпустили!..
Ай-я-я-я-яй!
Сталин со стоном спустил ноги с оттоманки и взялся за голову, уже с
плешиной. Ничем не поправимая досада саднила его. Горы валял -- а на вонючем
бугорке споткнулся.
Иосиф споткнулся на Иосифе...
Ничуть не мешал Сталину доживающий где-то Керенский. Пусть бы из гроба
вернулся и Николай Второй или Колчак -- против всех них Сталин не имел
личного зла: открытые враги, они не изворачивались предлагать какой-то свой,
новый, лучший социализм.
Лучший социализм! Иначе, чем у Сталина! Сопляк! Социализм без Сталина --
это же готовый фашизм!
Не в том, что у Тито что-нибудь получится -- выйти у него ничего не
может. Как старый коновал, перепоровший множество этих животов, отсекший
несчётно этих конечностей в курных избах, при дорогах, смотрит на беленькую
практикантку-медичку, -- так смотрел Сталин на Тито.
Но Тито всколыхнул давно забытые побрякушки для дурачков: "рабочий
контроль", "земля -- крестьянам", все эти мыльные пузыри первых лет
революции.
Уже три раза сменено собрание сочинений Ленина, дважды --
Основоположников. Давно заснули все, кто спорил, кто упоминался в старых
примечаниях, -- все, кто думал иначе строить социализм. И теперь, когда
ясно, что другого пути нет, и не только социализм, но даже коммунизм давно
был бы построен, если б не зазнавшиеся вельможи; не лживые рапорта; не
бездушные бюрократы; не равнодушие к общественному делу; не слабость
организационно-разъяснительной работы в массах; не самотёк в партийном
просвещении; не замедленные темпы строительства; нэ простои, нэ прогулы на
производстве, нэ выпуск нэдоброкачественной продукции, нэ плохое
планирование, нэ безразличие к внедрению новой техники, нэ бездеятельность
научно-исследовательских институтов, нэ плохая подготовка молодых
специалистов, нэ уклонение молодёжи от посылки в глушь, нэ саботаж
заключённых, нэ потери зерна на поле, нэ растраты бухгалтеров, нэ хищения на
базах, нэ жульничество завхозов и завмагов, нэ рвачество шоферов, нэ'
самоуспокоенность местных властей! нэ' либерализм и взятки в милиции! нэ'
злоупотребление жилищным фондом! нэ' нахальные спекулянты! нэ' жадные
домохозяйки! нэ' испорченные дети! нэ' трамвайные болтуны! нэ' критиканство
в литературе! нэ' вывихи в кинематографии! -- когда всем уже ясно, что
ка'мунизм на'-вернойдороге и-нэ'далёк а'т-завершения, -- высовывается этот
кретин Тито са'-своим талмудистом Карделем и заявляет, шьто'-камунизм надо
строить нэ' так!!!
Тут Сталин заметил, что он говорит вслух, рубит рукой, что сердце его
ожесточённо бьётся, застлало глаза, во все члены вступило неприятное желание
подёргиваться.
Он перевёл дух. Разгладил рукой лицо, усы. Ещё перевёл. Нельзя же
поддаваться.
Да, Абакумова надо принять.
И хотел уже встать, но проясненными глазами увидел на телефонной тумбочке
черно-красную книжечку дешёвого массового издания. И с удовольствием
потянулся за ней, подмостил подушек, на несколько минут полуприлёг опять.
Это был сигнальный экземпляр из подготовленного на десяти европейских
языках многомиллионного издания "Тито -- главарь предателей" Рено
де-Жувенеля (удачно, что автор -- как бы посторонний в споре, объективный
француз, да ещё с дворянской частицей). Сталин уже прочёл эту книгу подробно
несколько дней назад (да и при написании её давал советы), но, как со всякой
приятной книгой, с ней не хотелось расстаться. Скольким миллионам людей она
откроет глаза на этого тщеславного, самолюбивого, жестокого, трусливого,
гадкого, лицемерного, подлого тирана! гнусного предателя! безнадёжного
тупицу! Ведь даже коммунисты на Западе растерялись, тычутся в два угла, не
знают, кому верить. Старого дурака Андре Марти -- и того за защиту Тито
придётся выгнать из компартии.
Он перелистал книжку. Вот! Пусть не венчают Тито героем: дважды по
трусости он хотел сдаться немцам, но начальник штаба Арсо Иованович
[заставил] его остаться главнокомандующим! Благородный Арсо! Убит. А
Петричевич? "Убит только за то, что любил Сталина." Благородный Петричевич!
Лучших людей всегда кто-нибудь убивает, а худших достаётся приканчивать
Сталину.
Всё здесь есть, всё -- и как Тито, наверно, был английский шпион, и как
кичился кальсонами с королевской короной, и как он физически безобразен,
похож на Геринга, и пальцы все в бриллиантовых перстнях, увешан орденами и
медалями (что за жалкое чванство в человеке, не одарённом полководческим
гением!).
Объективная, принципиальная книга. Нет ли ещё у Тито половой
неполноценности? Об этом тоже надо бы написать.
"Югославская компартия во власти убийц и шпионов." "Тито потому только
мог заняться руководством, что за него поручились Бела Кун и Трайчо Костов."
Костов!! -- укололо Сталина. Бешенство бросилось ему в голову, он сильно
ударил сапогом -- в морду Трайчо, в окровавленную морду! -- и серые веки
Сталина вздрогнули от удовлетворённого чувства справедливости.
Проклятый Костов! Грязный мерзавец!
У-у-удивительно, как задним числом становятся понятны козни этих
негодяев! Они все были троцкисты -- но как маскировались! Куна хоть
расшлёпали в тридцать седьмом, а Костов ещё десять дней назад поносил
социалистический суд. Сколько удачных процессов Сталин провёл, каких врагов
заставил топтать самих себя -- и такой срыв в процессе Костова! Позор на
весь мир! Какая подлая изворотливость! Обмануть опытное следствие, ползать в
ногах -- а на публичном заседании ото всего отказаться! При иностранных
