Один показал вход и хавронов, замерших на страже, - этот датчик лежал на
земле. Один из хавронов, проходя мимо, задел его ногой - картина лишь
незначительно переменила угол зрения. Второй валялся в туннеле: он
показывал тускло освещенный лаз, то одного, то другого проходящего
хаврона. Третий высвечивал саму пещеру - Кнудсен сосредоточился на нем.
В пещере творилась странная процедура: она мало напоминала суд, каким
он представлялся Кнудсену. Ему вообразилось, что он присутствует на
философском диспуте о природе добра и зла. Бах профессорским голосом
излагал концепции добра на разных стадиях развития человечества; вероятно,
так же размеренно он объяснял с кафедры азбучные истины археологии своим
студентам. Ватута, зло выкривливая на лице улыбку, устанавливал, что в
основе добра лежит - от вечной нужды - потребность в пользе, а им,
Бессмертным, польза ни к чему, они ни в чем не нуждаются. И, стало быть,
добро - понятие чисто человеческое, рангуны же вне добра и зла - и поэтому
он не видит препятствий к тому, чтобы казнить пришельца по имени Бах, по
природе человека, по званию академика, самой почетной казнью, которую тот
сам пожелает, - и это будет знаком высокого уважения рангунов к пришельцу
из космоса.
Теоретические споры всегда были вне интересов Кнудсена, если только
не затрагивали основы хронистики. В этой созданной Чарльзом Гриценко и
разрабатываемой самим Кнудсеном молодой науке еще много было
необъясненного и непонятного. И быстро утратив интерес к предмету
препирательств человека и рангуна, Кнудсен стал осматривать пещеру. Датчик
угнездился в углублении под потолком и хорошо высвечивал два валуна - на
одном сидел Бах, на другом стоял немолодой смиренный дилон - и
разбросанные вокруг камни, на которых разместились Бессмертные. Впереди,
особо, - Ватута, позади, беспорядочной кучкой, - остальные. Охрану Кнудсен
видел отчетливей, чем Бессмертных. Охрану несли хавроны - рослые обезьяны
с могучими мышцами и свирепыми мордами, каждый сжимал в мохнатых лапах
резонатор. Кнудсен всматривался в них и уверялся, что от таких ни пощады,
ни раздумий не ждать: Властитель кивнет - и мигом вся вооруженная орава
ринется хватать, вязать, впиваться когтями, рвать клыками. Кнудсен
передернул плечами - стало нехорошо от лицезрения лохматых палачей. Пора
бы уже Марии появиться! Времени прошло достаточно для хроноброска в
близкое будущее и возвращения в настоящее. На репетиции уход и возврат
совершались быстрей.
Теоретический диспут в пещере вдруг превратился в битву. На Баха
набросились хавроны. Он поразбросал их отчаянными ударами. Кнудсен с
волнением и гордостью за Баха глядел, как коротенький полный человечек
отражает натиск лохматых гигантов. Баха повалили, один хаврон наступил ему
ногой на грудь, другие вязали руки. "Где Мария? - думал Кнудсен. - Почему
она задерживается? Нет, почему она задерживается?"
В пещерном сражении возник нежданный поворот. Пленный дилон, долгое
время одиноко горбившийся на валуне рядом с Бахом, - уродливая фигурка, до
того смиренная и жалкая, что один взгляд на нее вызывал у Кнудсена смутное
недоброжелательство - вдруг разразился диким визгом и кинулся к
сражающимся. Кнудсен увидел, как дилон выхватил из кармана упавшего Баха
резонатор и резко повернул его на хавронов. Один из нападавших сразу
распался надвое, другой рухнул, густо залившись кровью, остальные в страхе
попятились, хотя каждый был вооружен. "Боятся применять оружие, чтобы не
угодить во Властителя, - этот чертов Ватута слишком близко к сражающимся,
- думал Кнудсен. - Что с Марией? Она опаздывает недопустимо!"
В это время возмутившийся дилон с радостным визгом направил резонатор
на Ватуту. Властитель Бессмертных пытался отбежать, он - Кнудсен хорошо
видел это - весь затрясся. Но Ватуту заслонил своим телом какой-то хаврон;
резонатор полоснул по нему, хаврон рухнул, уже разваливаясь и все еще вопя
запоздавшим воплем, а на дилона набросился со спины один из Бессмертных -
единственный, кто в этой кучке жалко потерявшихся рангунов нашел в себе
смелость вмешаться в сражение. Марии все не было, Мария непоправимо
запаздывала!
Схватка взбунтовавшегося дилона и Бессмертного закончилась быстро -
рангун был много массивней. Сраженный бунтарь рухнул, на Баха снова
набросились и стали вязать. К человеку подошел Ватута. Ярость и жажда
мщения искажали львиное лицо Властителя Бессмертных. А Марии все не было,
Мария затерялась где-то в просторах грядущего - она, наверно, не сумела
найти пути для быстрого возвращения из какого-то слишком далекого "потом"
в это так нуждавшееся в ней "сейчас". Кнудсен остро пожалел, что растянул
внешнее время только вдвое. Нужно было притормозить бег времени не вдвое,
а втрое; ему не удалось надежно подготовить Марию к спасательной операции.
Кнудсен положил руку на пульт, нащупал две крайние кнопки - особые кнопки
- последнее средство спасения Баха. "Ultima ratio regis", последний
аргумент короля - так назвали бы эту новую операцию древние. Он ничего не
говорил о ней Марии, ей не следовало знать, что есть и еще один способ
спасения товарища - способ был чрезмерно жесток. Но если она так и не
появится, в момент, когда слуги Ватуты кинутся убивать Баха, один из
датчиков - тот, что обычным камешком валяется сейчас в углублении на стене
- вырвется наружу взрывом пламени и ядерных частиц. И верная гибель
поразит все живое, кроме человека, защищенного, как все хронавты, от
излучения распавшихся ядер. Это еще не будет спасением - связанный пленник
сам не выберется наружу, но и немедленной гибели не произойдет.
Ватута грозно заговорил, отклоняясь от лежащего Баха:
- За это тебе!..
И Кнудсен понял, что, когда Властитель Бессмертных закончит свою
фразу, наступит миг лихорадочно выстукивать на обеих кнопках шифр взрыва.
Ватута не закончил приговора. Ватута в ужасе окаменел. В сумрачной
пещере вдруг вспыхнул факел. И с радостным удивлением Кнудсен увидел, что
в погасающем факеле материализуются не одна, а две фигуры. С Марией был
Асмодей - жалкий, оборванный, светящийся сквозь дыры одежды не розоватым
подобием человеческой кожи, а металлическими скрепками и пластмассовыми
пластинками, но, как всегда, быстрый и исполнительный. Всего мог ожидать
Кнудсен, когда выяснилось, что Мария сильно опаздывает, но что она отыщет
киборга и явится с ним - и отдаленно не мог вообразить.
Мария быстро поворачивалась, из ее руки вырывался конус фиолетового
света - все, на кого падало сияние, замирали. Асмодей поспешно развязывал
Баха, помогал ему встать на ноги. До Кнудсена донеслось громкое
предупреждение Марии: все в пещере облучены, малейшее сопротивление
равносильно гибели! Ватута покорно склонил большую голову, он не
сопротивлялся. Мария подошла к Баху, перекинулась с ним несколькими
словами. Только после этого она обернулась к выходу из пещеры - она знала,
что капитан хронолета в эту минуту взволнованно наблюдает за ними, и, сам
невидимый, наблюдает, вероятно, именно с этой стороны.
- Анатолий, высылай планетолет!
5
Бах кинулся в объятия Кнудсена. У сдержанного капитана хронолета
дрожали губы и влажно сияли глаза. Он сказал:
- Знаешь, я сегодня узнал, что всего горестней! - Бах с улыбкой
смотрел на друга, догадываясь, что речь пойдет о том, как страшились за
него. Но Кнудсен сказал по-иному, чем ожидал Бах: - Самое горестное, когда
видишь, как гибнет близкий человек, и знаешь, что можешь спасти его, но
ценой гибели тех, кого вовсе не хочешь уничтожать.
- Погибли один Кун Канна и трое хавронов, правда, ребята хорошие, я
успел к ним привязаться, - с сокрушением сказал Бах.
- Упрек в их гибели адресован мне? - спросила Мария.
- Тебе, - ответил Кнудсен, - и не только в гибели четверых. Если бы
ты задержалась еще на минуту, погибли бы все, кто находился в пещере, -
кроме Миши, естественно.
- Ты сам виноват, что я запоздала, - сказала Мария. - Ты снабдил меня
хронодетектором. Благодаря ему я нашла Асмодея. Поставь мне в заслугу хоть
это.
И она рассказала, что уже собиралась выбираться назад из скачка в
будущее, когда хронодетектор обнаружил какой-то непорядок в близком
времени. Неподалеку свивался небольшой хроноворот, в кольце замкнувшегося
на себя времени металось материальное тело. Она догадалась, что
естественные хроновороты так далеко от полюсов не возникают - он мог быть
только искусственным. И когда ударом из своего хроногенератора разорвала
хронокольцо, из него вывалился Асмодей. Подробности он расскажет сам.
- Это произошло, когда Аркадий с двумя дилонами бежали в мертвый лес,
которого страшно боятся все хавроны, а я остался прикрывать их бегство, -
рассказывал Асмодей. - Я был в личине No 3, вы ее еще не видели -
настоящий стереозавр с полным набором зубов, к тому же огнедышащий.
Подлинное страшило, вы в этом сами убедитесь, когда подремонтируюсь.
Хавроны стали меня одолевать. Хронотрансформатор был на издыхании, но
вынес меня в иновремя, зато отказал при возвращении. И я запутался в новом
времени, только не знаю каком, все так повторялось, что звенели все
контакты в мозгу. Если бы не Мария, мне бы крышка, хотя никакой крышки над
собой я не видел - и не совсем понимаю, почему вы, люди, так любите это
словечко. Но главное не во мне, главное в том, что я увидел в будущем - я
такое увидел! Не поверить! Сейчас я вам все расскажу...
- Ты расскажешь потом. Аркадий, значит, спасся в каком-то лесу? -
спросил Кнудсен.
- Он побежал в обезумевший лес, так его называют хавроны, они его
ужасно боятся. Они его не преследовали, да и я бы не пустил. А что с ним
теперь - не знаю.
Кнудсен распорядился:
- Будем отыскивать Аркадия и его спутников. Мария, поручаю это тебе.
Возьми Асмодея.
- Одного Асмодея может не хватить. Разреши взять в помощники десяток
хавронов и двух-трех Бессмертных. Что они будут вести себя смирно,
уверена.
- Бери кого хочешь, хоть в смирении рангунов я не уверен.
Мария повторила, что убеждена в покорности Бессмертных, но какая-то
капля сомнения оставалась и у нее. Вспоминались древние книги о покорении
одних народов другими: в них ярко живописались восстания против
покорителей и угнетателей. Что хронавты не угнетатели, рангуны убедятся
быстро, но покорителями они остаются в любом случае. И, направляясь из
салона в трюм, где разместили Бессмертных, Мария тихо твердила про себя
строчку из романа о приключениях астронавтов на прекрасной планете,
населенной высокоразвитыми гуманоидами. Ни планеты столь прекрасной, ни
совершенных гуманоидов реальные астронавты за двести лет после выхода
романа в свет так и не обнаружили - ни в ближнем, ни в дальнем космосе.
"Мы покорители сердец, мы завоеватели душ!"- говорил герой романа жителям
удивительной планеты, и добросердечные аборигены - волей автора романа -
немедленно раскрыли души и отдали сердца покорившим их людям. Мария
утешила себя еще одной древней цитатой из кодекса завоевателей и
покорителей - она звучала не так красиво, зато внушительно: "Пусть не
любят, лишь бы вели себя смирно".
Пленные рангуны вели себя смирно. Предоставленный им пустой трюм был
достаточно обширен, чтобы вместить пленников и побольше. При появлении
Марии все рангуны поспешно выстроились как на параде. Ватута церемонно
наклонил голову и чуть отвел назад руки. Асмодей, вошедший вместе с
Марией, немедля повторил приветствие Ватуты, ему понравилась красивая
