это мое, ясно? Мне эта награда сильней лекарства, вроде и кости поменьше
болят, а ведь всего вибрировало.
- Почему не надели антирезонансного жилета? Мы их много взяли.
- Бой же! Заранее не надеть, он тяжелый. Мы бросились на их орудие,
грудь на грудь, нож на нож... И тут меня прорезонировали по ногам и по
животу... Очнулся уже в лесу...
Он показал несколько пачек денег и добавил:
- Не одна общая награда, еще и за орудие. Отметили ребята, что я
первый к нему кинулся. Спасибо полковнику - по правде оценил!
Первый раненый снова заговорил:
- Майор, вы уж не отступайте... Мы понимаем, полковник самовольничал.
Пусть разговаривают с нами, если что... Мы скажем свое слово.
- Снимут полковника - разве поможет ваше слово? - не выдержал я. -
Установят нарушение воинской дисциплины. И - все!
- Не отдам! - еще злей повторил второй раненый. - При всех в костер
брошу. И заколю, кто бросится вытаскивать.
Я отошел. На пригорочке Гамов и Павел уписывали консервы. Моя банка
консервов лежала на траве открытая. Я погрузил в нее ложку.
- Как настроение солдат? - спросил Гамов.
- Боятся, что награду отберут. И за вас боятся. Предвидят, что
начальство накажет вас. Грозят, что денег не отдадут, а уничтожат.
Смятение в душах, Гамов!
Он засмеялся.
- Это хорошо - смятение в солдатских душах. Нечто непринятое, даже
запрещенное в методах войны.
К нам подошли два офицера с денежным пакетом.
- Остаток. Все раздали по заслугам, лишнее возвращаем.
Поздно вечером мы добрались до Барты. Поплавковые костюмы и плоты
были там же, где мы их укрыли. Переправа продолжалась еще с час. Я обошел
электробарьер дивизии, все орудия стояли на местах, обслуга несла вахту. Я
пошел в штаб. В комнате генерала Прищепы собрались офицеры. Генерал хмуро
поздоровался со мной. Гамов предварил мой вопрос:
- Майор, я доложил генералу о результатах боя и о раздаче денег.
Генерал не одобрил, но и не отменил наших действий.
- Ваших, а не наших, - поправил я. - Генерал, почему вы так странно
оценили события: не одобряете, но и не отменяете? В таком важном деле
нужна определенность.
- Послушайте раньше сводку, - сказал Прищепа, - потом воротимся к
вопросу о деньгах. Альберт, прошу.
Пеано - видимо вторично, для меня - прочитал последние донесения.
Вторая армия Родера, заняв позиции разоруженного и отступившего пятого
корпуса Патины, с юга и востока атакует дивизию "Золотые крылья".
Командующий дивизией генерал Филипп Коркин сообщает, что практически
окружен, только тыл дивизии, прижатый к морю, еще не подвергся нападению -
вражеских кораблей пока не видно. Бои очень тяжелые. "Мои геройские
солдаты, массами уничтожая врагов огнем и вибрацией, отошли на вторую
позицию, но она тоже подверглась сильному нападению", - доносил Коркин.
Генерал просил срочной помощи, у него нет уверенности, что без нее удержит
последнюю линию обороны.
- Ваше мнение, майор? - обратился ко мне генерал Прищепа.
- Всей дивизией на выручку "Крылышек"! - воскликнул я.
- Тогда послушайте приказ маршала Комлина.
Пеано торжественно читал депешу из ставки: "Командующему добровольной
дивизией "Стальной таран" генералу Прищепе. На фронте дивизии "Золотые
крылья" сложилась тяжелая обстановка. Дивизия разорвана на сражающиеся
группы. Единое командование утрачено. Донесения командира дивизии
недопустимо приукрашают реальность. Есть опасение, что сопротивление
"Золотых крыльев" будет вскорости сломлено. Приказываю укрепить оборону
своей дивизии. Разделавшись с Коркиным, враг обрушится на вас. Уверен, что
вы покажете невиданное геройство в обороне созданной вами крепости на
Барте. Командующий Западным фронтом маршал Антон Комлин".
Пеано язвительно добавил:
- Итак, показать невиданное! Очень выразительный, хотя не совсем
военный стиль в приказах маршала.
- И ни слова о помощи "Крылышкам"? - сказал я.
Генерал Прищепа горестно покачал головой.
- Ни единого слова! Дивизия Коркина, похоже, списана. Я послал запрос
о помощи "Золотым крыльям". Жду ответа.
- Но ведь это преступление - не помочь товарищу в беде!
- Жду ответа от маршала, - сухо повторил генерал. Я с негодованием
посмотрел на Гамова. Гамов сказал:
- Майор, генерал разрешает подготовку к рейду. Если маршала убедят
наши запросы, немедленно выступим на помощь "Крылышкам". Подготовьте
срочный демонтаж электробарьера, а я продиктую донесение для центрального
стерео.
И он громко продиктовал - Пеано записывал:
"Сегодня на рассвете диверсионная группа дивизии "Стальной таран" под
командованием полковника Гамова и майора Семипалова, после скрытого
ночного рейда в тылу противника, атаковала гвардейский полк родеров,
двигавшийся по шоссе. Противник разгромлен. Часть гвардейцев в панике
бежала, бросив все оружие. Наши трофеи: 350 пленных, два передвижных
электроорудия с большим запасом боеприпасов, двести ручных резонаторов,
импульсаторы и прочая техника и материалы. Отбиты 300 миллионов калонов,
оказавшихся в руках изменников патинов и преступно переданных ими армии
Родера. Наши потери незначительны. Слава воинам и офицерам генерала
Прищепы, с такой отвагой и умением громящим врага в его тылу!"
Я поморщился.
- Гамов, зачем такая выспренность?
- Для впечатления, - спокойно ответил он.
- Вы уверены, что маршал пропустит подобный текст?
- Еще как! Надо же ему чем-то похвастаться. В неудачных войнах, когда
теряют армии, похваляются подвигами отдельных солдат. После измены
патинов, после гибели "Золотых крыльев" он на всю страну раззвонит об
успехе нашего диверсионного отряда.
- На свою голову раззвонит! - зловеще произнес Пеано. И сопроводил
грозное предсказание самой сияющей и радостной из своих улыбок.
Удивительно не совпадал смысл его слов с выражением лица!
Я пошел готовить электробарьер к демонтажу.
6
Все изменилось к утру.
Дивизия "Золотые крылья" сложила оружие. Об этом нас известил в
очередной депеше маршал Комлин.
- Ваше мнение? - вызвав нас в штаб, спросил генерал Прищепа.
Первым ответил Гамов:
- Родеры концентрируют пленных в колонны, чтобы отвести их в свой
тыл. Они не будут атаковать нас с севера, имея за собой массы пленных.
Даже обезоруженные "Крылышки" осложнят сражение с нами. А когда и на
севере, до моря, наших уже не будет, они ударят и с севера, и с юга, а с
востока к ним присоединится четвертый корпус патинов, который пока
сохраняет удивительную неподвижность. Думаю, его бросят на нас - и это
будет первый акт войны патинов с нами.
- Вы сказали - атака родеров с севера и юга, а если поддержат патины,
то и с востока. Почему не упоминаете атаку с запада? Фронт нашей дивизии
обращен на запад.
- Именно потому, генерал, что наш фронт обращен на запад, он всего
безопасней. Только идиоты ринутся через такую реку, как Барта, в лоб на
электробатарею, когда появилась возможность атаковать нас с флангов и
тыла.
- Что скажете, майор? - спросил генерал меня.
Я рассматривал карту с обстановкой. Карта открывала неожиданные
возможности. Но надо было хорошо продумать их. Я ответил:
- Согласен с полковником.
В комнату вошел дежурный по штабу и доложил, что вокруг машин с
деньгами собралась толпа солдат и требует, чтобы деньги выдали всем, а не
только диверсионной группе. Они просят командира дивизии. Генерал сердито
посмотрел на Гамова.
- Полковник, вы начали эту странную раздачу кредиток. Теперь сами
наводите порядок.
- Порядок будет, - заверил Гамов, вставая.
Я вышел с ним. Машины с деньгами стояли на площадке за обратными
скатами двух опорных холмов электробатареи. Вокруг них скопилось сотни две
галдящих солдат. Охрана машин - с десяток солдат вместе с сержантом -
держала наготове ручные резонаторы. Я быстро прикинул, что вооруженного
отпора разрешать нельзя: первый же залп резонаторов на таком расстоянии
превратит напирающих солдат в толпу обезумевших бестий, способных от боли
все разнести.
Нас с Гамовым встретили криками:
- Где генерал? Мы просили генерала! Пусть придет генерал!
Гамов влез на ступеньку машины и сделал знак, что будет говорить. В
толпе медленно затихал шум.
- Генерал Прищепа ранен, - начал Гамов. - Ему трудно ходить, еще
трудней толковать с неорганизованной толпой. Он привык командовать
солдатами, а не оравой. Буду говорить я.
Взрыв негодующих голосов покрыл его слова. Гамов спокойно ожидал,
пока шум снова утихнет. Толпа умножалась. Среди бегущих к машинам я увидел
и солдат диверсионного отряда, после рейда получивших в лесу денежные
выдачи. Почти все они были с лучевыми импульсаторами. Я не труслив, но
меня охватил страх. Конечно, я понимал, что они собираются защищать машины
от грабежа, а не участвовать в нем. Но если они применят оружие, площадку
усеют трупы.
- Раздачу наград за бой я предпринял на свой риск, - продолжал Гамов.
- И поэтому вы должны объясняться со мной, а не с генералом. Но я не умею
орать, и мои два уха не вместят тысячи ваших криков. Выделите одного
представителя, и пусть все слышат наш разговор.
В толпе кого-то выталкивали, несколько голосов уговаривали: "Иди,
Семен, да иди же! Доказывай полковнику! Валяй, пока по шее не схлопотал!"
Из толпы выбрался высокий солдат, белобрысый, краснощекий, усатый.
- Ну, я буду! - выдавил он из себя.
- Докладывай по форме! - приказал Гамов.
Солдат оглянулся, из толпы поддержали криками.
- Рядовой второго батальона Семен Сербин. Что еще?
- Еще - то самое, ради чего сюда явился. Доложи претензии.
Сербин опять оглянулся на толпу, и его опять поддержали криками.
Теперь он говорил свободней. Претензия одна - обидели солдат. Такую гору
денег раздобыли, а роздали только двум сотням. Для кого остальные? Для
себя? Берите и себе, но и нас не обделяйте. Надо по совести - военную
добычу всем поровну. Все воюем, всех и награждать.
Снова заговорил Гамов:
- Все верно, Семен Сербин. Все воюем, и всех надо награждать. Но ведь
воюем не одинаково, один смелей и удачливей, другой осторожней и
боязливей. Почему же обоих награждать одинаково? Диверсионный отряд вчера
воевал, кое-кто погиб, многие ранены. А ты в эту ночь стоял на спокойном
карауле или дрых в палатке. За что же тебя награждать? Вот отличишься в
сражении, получишь награду.
- А если прихлопнут в сражении, на хрена мне тогда награда? - зло
крикнул солдат. - Мне сейчас нужно, за окопы, за перестрелки, за ночные
переходы... Мертвым не повеселишься. Кончай уговоры, открывай машины! - он
повернулся к толпе. - Верно говорю, братцы?
На этот раз в ответном шуме я не услышал единодушия. Кто-то заорал:
- Полковник, а в других боях будут награды?
- Будут! Сами же видите - денег гора! Гора принадлежит вам, но за
реальные заслуги, а не потому, что стоите рядом с этими машинами. Я не
позволю, чтобы раненный в бою получил то же, что и прячущийся за спины
товарищей.
Теперь слышались голоса: "Верно! Правильно говорит полковник!" Но
большинство еще поддерживало Сербина. Один из солдат диверсионного отряда
протиснулся вперед и крикнул:
- Семен, ты меня знаешь, я Варелла! Что можно шлепнуться в любом бою
- точно, можно. А ведь не шлепнулись пока. А ты и не ранен. Все в твоем
отделении с ранами, а ты, вот же счастье, - нет!
Сербин понял, что настроение в толпе меняется.
