оказывалось значительно сложнее. Лично я до сих пор не могу толком понять,
как лучше управляться с этой штуковиной. Изготовители мудро не прилагают к
презервативам инструкций. Трудно вообразить любовников, часа на два
прервавших акт для внимательного изучения руководства для пользователя.
Впрочем, мучения начинаются задолго до ответственного момента.
Начнем с приобретения крамольного изделия. Я всегда слегка
нервничаю, покупая его в аптеке. Улыбка вежливости молоденькой
аптекарши странным образом превращается, возможно, лишь в моем
впечатлительном мозгу в циничную ухмылку повидавшей виды
проститутки, а покупающая рядом валерьянку пожилая женщина
пугается так, как-будто я - сексуальный маньяк, и презерватив мне
нужен с единственной целью тут же, не отходя от кассы, ее
изнасиловать. Кое-как спрятав покупку в карман и поглубже
убравшись в воротник, бежишь из аптеки на улицу.
Здесь не лишним будет остановиться на классификации людей по тому
предпочтению, которое они отдают разным презервативам. Молодежь и люди
пожилого возраста не склонны к излишествам и пользуются
бесхитросно-простыми кондомами. У них нет желания отвлекаться от
предпринимаемых усилий достичь оргазма на всевозможные ухишрения
производителей, нарушающих чистоту жанра. Напротив, люди экстравагантные и
стремящиеся к разнообразию приобретают презервативы, скажем, в форме
различных млекопитающих, которые надеваются также, как куклы в кукольном
театре, с той лишь разницей, что торчашие усики и лапки производят гораздо
большее впечатление на театралов. Грубые и нечуствительные натуры
предпочитают смазочные жидкости с перцем и другими раздражающими
веществами. Гурманы - разнообразные вкусовые добавки, а художники -
необычные цвета.
Развернув покупку дома, первое, что бросается в глаза - это идиотская
надпись на упаковках: "Проверено электроникой". Я не могу вообразить
проверку иначе, как установкой в конце конвеера двух роботов, один из
которых наделен мужскими гениталиями, а другой, точнее другая, женскими. В
кратком половом сношении роботы проверяют на прочность каждое изделие.
Возможно, только нехваткой железного здоровья роботов - это же немыслимо
трахаться столько раз на дню - можно объяснить, что иной кондом не
выдерживает перегрузок при сношении людей и, подлец, рвется. Утверждают,
что каждый десятый из современных людей обязан своей жизнью резиновой
промышленности и электронике. Что и говорить, истинные дети брака!
Но настоящие мучения впереди, когда приходит пора применить его в
действии. Во-первых, абсолютно темным местом во всем этом мероприятии
остается хронологический вопрос: когда его надевать? Вроде бы перед тем,
как лечь в постель с женщиной - рано, а после семяизвержения как-будто уже
поздно. Хотя другого более или менее свободного времени для столь
кропотливого занятия я не нахожу. Поэтому приходится бросаться на поиски
положенной под подушку упаковки, которая успела, естественно, во время
бурной прелюдии куда-то запропаститься, в тот момент, когда женщина,
возбужденная до крайней степени, уже не стонет, а кровожадно рычит, требуя
скорейшего начала.
Во-вторых, самым настоящим наказанием становится задача его надеть.
Это же не шляпу напялить и не пальто натянуть. Этот процесс можно сравнить
лишь с торопливым одеванием колготок на непослушного ребенка. Когда вам
приходится одновременно держать капризное дитя, норовящее ускользнуть из
рук, и в то же время ухитриться попасть его ногами в скрученные отверстия
колготок. В конце концов оказывается, что колготки надеты наизнанку, и
приходится начинать все сначала. Какое счастье, что в половом акте не
возникает проблем правой и левой ноги.
Уф! Кажется, одевание закончено, во время чего мужчина потеет
сильнее, чем во время самого акта. И здесь неожиданно обнаруживается, что
женщина, которую вы полчаса разогревали своими ласками, остыла. То есть ,
конечно, остыла не совсем до комнатной температуры, умерев от смеха, глядя
на ваши упражнения, а стала непригодна для действия, ради которого вы
надевали ваш замечательный приготовленный с утра презерватив.
Приходится забыть на время про облаченного в доспехи рыцаря, готового
к ведению боевых операций в тылу притивника, и отчаянно броситься ласками
снова довести женщину до полуобморочного состояния. Ну вот, наконец,
разведка пальцев доносит, что пора приступать к фронтовой атаке, и здесь
вы с ужасом замечаете, что рыцарь, до того как-будто вполне здоровый и
жизнерадостный, полностью потерял присутсутствие всякого духа, сник, а
латы едва не спадают с его плеч.
Факт несостоятельности перед женщиной, приносит сплошные расстройства
и оставляет в душе незаживающую рану. Бывает очень неудобно: упрашиваешь
ее полночи, умоляешь, даешь страшные клятвы, чуть ли не силком тащишь в
постель, чтобы после продемонстрировать полное бессилие зарвавшегося
органа.
Но здесь на помощь приходят восхитительные женские руки. Как
прекрасны они: держащие вязальные спицы, готовящие яблочный пирог,
развешивающие белье на лужайке. Но в тысячу раз они прекрасней, когда
одним прикосновением, к одним им известным местам, вдыхают жизнь в
безусловно храброго, но такого несамостоятельного, капризного и даже
немного безвольного воина. В связи с этим я предпочитаю отдавать всю
кропотливую операцию, связанную с противной резинкой, в нежные женские
руки, тем самым получая дополнительные возможности для наслаждения.
Ну что же, как видно из вышесказанного, бытуещее среди неискушенного
юношества убеждение, что самой трудной частью в половом акте является
убедить женщину лечь в одну кровать с вами - в чем, признаться, я и сам
был уверен, пока не лег - куда как далеко от истины. Насколько же вам
становится обидно, когда вы оба, счастливые от недавнего пребывания на
вершинах любви, довольные, благодарные и потные, снимаете использованную
тряпочку и изумленно находите, что она разорвана, и шустрые, невидимые
глазу ребята с хвостиками сейчас неуклонно приближаются к несметным
сокровищам женских хромосомов. Не остается ничего другого, как вступить с
ними в соревнование, кто быстрее добежит: они до цели или вы до экстренных
противозачаточных средств и методов?
А что же испорченный презерватив? Будучи выброшенным от злости в
окно, он послужит нашедшей его детворе наглядным пособием в изучении такой
непростой, но такой восхитительной науки секса. В чем, я думаю, и
заключается настоящая приемственность поколений, где "неразрывной" связью
служит замечательное изобретение пытливого и гениального ума -
презерватив.
ОНА
Ну вот, опять мы добрались до постели. Когда этот разврат только
кончится, я не знаю. Хотя, вы будете свидетелями, моим попыткам избавится
от нее не найдешь конца.
От входной двери в спальню тянется прерывающийся след из пальто,
носков, чулков и нижнего белья. Досадно! Опять, уходя ночью, я не найду
какого-нибудь носка или, как в прошлый раз, трусов. Трусы обязательно
должны быть яркой расцветки или хотя бы светиться по ночам, чтобы в
темноте их было легче разыскать.
"Подожди, не торопись так. Дай же мне переверуть страницу пособия!
Ага, эту ногу надо держать вот так, а вторую вот так. Стоп! Я, кажется,
запутался. Давай все сначала. Тут написано, вывернуть бедро наружу...
Зачем так кричать?! Я же еще не начал самого главного".
Нет, все-таки слабый я человек. И три главных мои слабости: к еде,
сну и женщинам. Она знает это и бесстыдно использует.
Ах, как она готовит! Еда - это ее оружие массового поражения. Всякое
сопротивление бесполезно. Она без промаха бьет по самому больному и
уязвимому у мужчины - по животу. А надо заметить, все в жизни, кроме еды,
вызывает у меня безразличие и тоску. Еда - единственное, что дает мне
уверенность в себе, толкает на духовные проявления, и наполняет этот мир
хоть каким-то содержанием.
И каждый раз, как я набираюсь решимости, сообщить, что я ухожу от
нее, она предлагает прежде подкрепиться. После небольшого пиршества я
превращаюсь в одно большое и доброе лицо с заплывшими глазами. Тихо, чтобы
не спугнуть поглощенную пищу неосторожным движением, дыша через раз и
волоча щеки по полу, я отползаю от стола. Сил хватает только, чтобы
доползти до постели, где она уже в нетерпении поджидает мое упитанное
тело. Она медленно меня раздевает и приступает к своей трапезе. И если бы
не моя бдительность, она бы давно сожрала меня целиком. Часто, просыпаясь
по ночам, я слышал ее аппетитное чавканье и видел, что ноги уже обгрызаны
по коленку. Хорошо я такой здоровый, и к утру у меня вырастали новые.
"...Так, а теперь встань на четвереньки и покажи мне язык. Тут
написано, что таз должен быть выше плеч. Я сказал, выше! Еще выше!...
А-а-а! Осторожнее! Я же так задохнусь".
А как она плачет?! О, она умеет правильно плакать. Чувстуя, что я
собираюсь сообщить о нашем разрыве, она бросается на диван реветь, и юбка
ее задирается ровно настолько, сколько нужно моему проклятому воображению,
чтобы тут же на диване ее и захотеть.
В юности я полагал, что секс - самое главное в жизни. Теперь я стал
старше и убедился, что так оно и есть. Жизнь с точки зрения секса можно
поделить на несколько этапов. Детсво, которое сменяется юностью, потом
юность уходит, приходит секс, потом приходят дети, потом снова приходит
секс, потом приходят внуки, потом снова приходит секс, который должен
плавно завершаться все тем же детством.
Ее же энтузиазму в постели не сравниться ни с чем. Наш секс с ней
больше похожь на непримиримую борьбу. Мы боремся с сексом каждый день. И в
такой позиции с ним боремся, и в другой боремся. И она, похоже, готова
погибнуть в этой неравной борьбе, но не сдастся никогда.
Я же стал уставать от дикости и изощренности в постели. Все чаше
хочется простого и понятного секса. Прийти вечером с работы, поужинать,
почитать или посмотреть телевизор, лечь в темноте в постель, нащупать
рядом теплое и живое тело, и тихо, не производя лишних движений, закончить
трудовой день.
"...Как все же трудно выбрать одну из существующих в сексе трех тысяч
пятисот восьмидесяти семи позиций. Постоянно приходится ломать голову.
Просто не секс, а Академия наук какая-то..."
Избавиться от нее я пытался разными способами. Но она оказалась
хитрее, чем я думал. Ей невозможно опротиветь ничем. Я напивался в лоскуты
- она, как ни в чем не бывало, взваливала меня на свои хрупкие плечи и
тащила до дому. В конец обессилив от неподъемной ноши, она бросала меня на
улице, и проклиная последними словами, делала вид, что уходит. Но я и не
думал расстраиваться. Как только ко мне начинала приглядываться
какая-нибудь добрая женщина, интересуясь, не надо ли мне помочь куда
добраться, она объявлялась тут как тут. И еще долго по окрестным дворам
разносились ее проклятия в адрес обнаглевших баб. Безобразие! Мужика на
пять минут без присмотра оставить нельзя!
"...А теперь встань кверх ногами и отпусти руки. Не бойся,
я же держу!.."
Ну вот, опять уронил ее на голову. Она, кстати, и виду не
подала, что больно. Ослаб я что-то за последнее время, надо будет
в выходные потренироваться со штангой.
Потом я сменил тактику и решил сделать все, чтобы быть
застигнутым врасплох ее мужем. Я наплевал на наш условный знак -
"женские трусики в окне" и врывался к ней в квартиру, зная, что
он точно там. Не давая опомниться, я хватал ее на руки, тащил в
