шеи. Лебедь, чувствуя ответную ласку, надвинулся на нее своим
большим телом. Повинуясь охватившему ее волнению, она раскрыла
навстречу свои изящные ноги. Голова и шея лебедя теперь
ласкали ее шею, грудь и лицо. Елена, откинув голову,
засмеялась от щекочущих ее перьев. Сильная, но мягкая грудь
лебедя надавила ей на низ живота, вызвав острое и
непреодолимое желание. Она уже не понимала, что с ней
происходит. Помогая себе руками, она соеденила себя с машущим
крыльями лебедем и стала в такт его взмахам раскачивать низ
живота. С каждым движением что-то твердое, как клюв, и
обжигающе горячее проникало все глубже и глубже в ее плоть. На
мгновение ей показалось, что земля под ней вздрагивает и
несется куда-то вниз. Она увидела перед глазами яркую вспышку
и забилась в бесконечных, почти убивающих, судорогах. Ей
казалась, что белые крылья над ней подхватили и уносят ее в
бесконечное блаженство.
Когда она пришла в себя, ей было необычайно тепло и уютно.
Все это время лебедь укрывал ее своими крыльями. Затем он
поднял голову, неуклюже на своих лапах сделал два шага назад,
сильно взмахнул крылами и в одно мгновение оказался на воде в
нескольких метрах от берега, взволновав почти всю поверхность
пруда.
Утром Лена проснулась от ощущения непреодолимого
блаженства. В доме уже никого не было и она стала вспоминать
произошедшее с нею во сне. Что-то приятно щекотало ей ладонь,
она взглянула вниз, и холодная волна ужаса обдала ее тело. Это
был не сон! В руке она сжимала белое с радужным отливом перо.
Ее тело задрожало от безумных воспоминаний и провалилось в
облегающее пространство возбуждения. Взяв перо в пальцы, она
стала щекотать себя по шее, потом провела по низу груди, по
соскам. Упругая нежность пера заскользила вниз по животу,
пощекотала внутренность бедер, а затем прильнула к горячей
раскрытой навстречу божественной плоти. Прекрасное маленькое
тело Елены изогнулось в судороге, она сдавленно вскрикнула и
потеряла сознание.
Улица встретила ее тихой золотистой погодой движущегося к
концу лета. Поигрывая пером, она в веселом возбуждении шла в
сторону Новодевичьих прудов. Почти каждый мужчина, от совсем
m{u мальчиков до престарелых пенсионеров, оглядывался ей в
след, провожая жадно-любопытным взглядом. "Чувствуют, кобели!"-
удовлетворенно отметила она про себя.
Проходя по парку окружающему пруды, Лена увидела молодого
человека, сидящего на лавочке. Он пристально посмотрел ей в
глаза. Это был завораживающий взгляд человека, с которым
хорошо сразу и навсегда. Она прошла мимо, благоухая образом
молодой необычно привлекательной девушки. Если бы она
встретила этот взгляд хотя бы за месяц до своего замужества!
Где бродил его обладатель, когда она была еще свободна? А
сейчас она имеет мужа и восхитительного любовника, и теперь ей
никто больше не нужен.
Ее лебедь плавал в отдалении среди других птиц, не обращая
на нее ни малейшего внимания. Она достала из кармана пакетик с
кукурузными палочками и стала кидать их в воду. Птицы веером
потекли к ней. Лебедь не повернул и шеи, оставшись на середине
пруда в гордом одиночестве, окруженный лишь золотыми главками
отражающихся в зеркале воды церквей.
"Красивая птица", - внезапно услышала Лена мягкий с низкими
вибрациями голос за спиной. Она обернулась. Это был он. "И чем-
то напоминает человека. Не правда ли?" Она не ответила.
"Можно взглянуть?"- снова заговорил он и потянулся к перу.
Она отдернула руку, почувствовав почти физическую боль от его
прикосновения. Он поднял выпавшее перо и протянул ей. От чего-
то ей стало невыносимо стыдно. "Спасибо", - сказала она и
отвернулась, скрывая набухающие слезами глаза. В ответ она
услышала единственное слово: "Простите".
Спокойно до того плававший лебедь, вдруг шумно и недовольно
забил крыльями. Однако минуту спустя он успокоился и
дружелюбно направился к ней, в ожидании получить из ее рук
приготовленное лакомство. Внезапно у Лены возникло желание
рассказать незнакомцу все о ее муже, о лебеде и о том, что она
тоже хочет быть счастливой. Она обернулась, но позади уже
никого не было. По всей видимости, он был из числа людей,
которые появляются неизвестно откуда и исчезают неизвестно
куда.
Следующей ночью она еле дождалась, пока ее онанист вдоволь
натешится со своим кулаком и угомонится. Когда ей показалось,
что он уснул, она бесшумно выскользнула из-под одеяла и
бросилась к своему удивительному возлюбленному. Однако на этот
раз ее исчезновение не осталось незамеченным. Этой ночью у
странной любви лебедя и Лены было два свидетеля - горящие
недобрым огнем глаза ее супруга.
Под утро Лене приснилось, что она совершенно обнаженной
купается в бассейне. Внезапно ее окружили трое улыбающихся
мужчин. Смеясь, они стали хватать ее за локти и грудь. В
испуге она бросилась бежать. Но все коридоры здания странным
образом приводили ее снова и снова к бассейну. Наконец самый
толстый схватил ее, повалил на спину и надавил на ее бедра
своим огромным с натянутой дырочкой пупка животом. Она поняла,
что ее насилуют, и попробовала закричать, но живот мужчины
превратился в плотную массу воды бассейна, которая стала
давить ей на грудь и заливать лицо. Лена почувствовала, что
если сейчас не проснется, то не сможет сделать этого никогда.
Она попыталась вызвать хотя бы один из образов мира
бодроствования, чтобы опереться на него сознанием, но ничего
не появлялось перед ней. Дыхание исчезло. Сердце ударилось о
грудную клетку в последний раз и тоже остановилось. Все, что у
нее осталось, это была воля. Собрав остаток сил, она почти
зарычала: "Образ!". И вдруг она увидела его. Это были
слившиеся в единое целое лебедь и все понимающие, бесконечно
близкие глаза.
Тяжесть мгновенно отхлынула, Лена снова услышала стук
своего сердца и одновременно открыла глаза. Тяжело дыша, вся
покрытая потом, она лежала в своей постели. Одеяло было
скомкано и валялось давящей грудой на ее груди и лице.
Мужа в постели не было. В странном предчувствии беды она
торопливо оделась, привела себя в порядок и бросилась к
Новодевичьему монастырю.
Подойдя к прудам, Лена увидела необычную картину. Темная
bnd` была покрыта белым пухом, словно снегом. Птицы, чем-то
напуганные, сгрудились возле домиков и беспокойно озирались
вокруг. На деревянной пристани над грудой чего-то белого
стояла небольшая толпа. Стуча зубками от испуга, она
протиснулась в центр круга.
На сырых досках лежали закоченевшие с неестественно
вывернутыми крыльями и шеей останки ее лебедя. Сквозь
нарастающий хаос в голове она услышала гулкие слова,
переговаривающихся вокруг людей: "Говорят, умирал в страшных
мучениях. Полчаса, бедняга, бился в судорагах, пытаясь
взлететь, пока не умер". "Сволочи! Ветеринар сказал, что так
умирают, только когда лебедя накормят мякишем с иголками".
Провожаемая изумленными взглядами окружающих, Лена в
безумии попятилась назад, оступилась на краю пристани и
мгновенно оказалась глубоко под толщей черной воды. Сон стал
повторяться в реальности. Прохладная илистая вода залила ей
глаза и рот. Теперь у нее не было сил сопративляться
погружению сознания во тьму.
Затем она услышала свое имя. "Лена, Лена, Лена! -
настойчиво звал ее ужасно хриплый голос с небес. Она открыла
глаза. Никто не произносил ее имени, лишь громко каркали
вороны на деревьях. Над ней склонилась чья-то мокрая прядь,
затем она увидела глаза. Она сразу их узнала. Они улыбались
ей.
"Почему он меня целует?"- думала Лена. После каждого
поцелуя она чувствовала, как грудь наполняется легкостью и
блаженством. От обилия кислорода голова приятно кружилась.
"Какие чувственные и ласковые у него губы. А руки действуют
так мягко и уверенно, как если бы он вел меня в танце".
"Хватит, хватит! Она уже дышит сама", - закричали головы
вверху. Неожиданно она осознала, что ее грудь совершенно
обнажена, и всем видны острые соски, пурпурной яркости которых
она так стеснялась. Но сейчас ей не было перед ним стыдно.
Лена знала, что теперь будет счастлива, и она тихо попросила:
"Если можно, пожалуйста, продолжайте, мне еще плохо".
АППЕТИТНЫЙ ПРЫЩИК
(лекции с диванчика)
Некоторые могут решить, что диванчик не ведает в моем сердце
конкуренции с другой мебелью. Отнюдь! Возвышенная любовь
организма к горизонту время от времени бессильна помешать телу
сломя голову броситься в объятия обеденного стола и предаться
порочной страсти чревоугодия, то есть набиванию брюха всем, чем
не поподя, до отказа.
Аппетит - какое замечательное свойство человеческой природы!
Аппетит не дает нам скучать еще с древности. Ничто так не
задевало нас до глубины души и ничто так не навевало грусть, как
отсутствие любимой еды рядом. Аппетит толкал нас на забивание
камнями мамонта и околочивание груш с дерева. И до сего дня
аппетит остается самым ярким и всепоглощающим чувством. Бананы,
курица и шампанское - наша самая первая и незабываемая любовь,
которую мы проносим с детства через всю жизнь.
Вот и сейчас в очередной раз я почувствовал, что в желудке
образовалось пространство, достаточное, чтобы в нем поместилась
планета приличных масштабов. Толкаю локтем в бок женщину, что
прилегла отдохнуть рядом.
- Эй, на диване!
- Что такое?.
- Я есть хочу.
- Съешь меня.
- Не хочу.
- Почему?
- Ты сырая.
- Что же, я себя еще и пожарить для тебя должна?
- Нет, пойди и пожарь курицу, если тебе все равно, что
жарить.
- Где же я тебе ее возьму? Ту, что купили вчера, ты уже
съел.
- Да, жалко, что у курицы всего две ноги, а не четыре.
- Милый, у тебя не рот, а маленькая пропасть. Тебя же легче
убить, чем прокормить.
- Хорошо, давайте меня морить голодом, мучать недоеданием,
пытать дистрофией. Ты посмотри на меня, я уже пухну от голода.
- Милый, если ты и пухнешь, то только не от голода. Ты
посмотри на себя: отъевшийся, опившийся, отоспавшийся волосатый
мужик. Ты бы задницу от дивана оторвал и посмотрел на мир вокруг.
- Отличная мысль, давай сейчас же поедем к кому-нибудь из
моих друзей. К Крацу, например, Его мамаша сказочно готовит.
Поедим, а заодно и пообщаемся. И главное, денег тратить не надо.
- Какой же ты скупой!
- Я не скупой, я - жадный.
- А в чем разница?
- Скупой платит дважды, а жадный вообще не платит.
И потом это не относится к гостям. В гостях я очень щедрый
человек. Это доказывает и полное отсутствие у меня стеснения
кушать все, что бы хозяева не подали. Это даже удивляет хозяев
некоторой невоздержанностью. Если бы я был жадным, разве я себя
так вел? Я бы поклевал чуть-чуть с таким расчетом, чтобы и
хозяева, случись им быть у меня в гостях, не объедали бы меня.
- В таком случае Краца надо сегодня пожалеть. Ты и так к не-
му заезжаешь слишком часто. Он может решить, что ты делаешь это
только ради еды.
- Ладно, пускай я умру от голода.
- Ну, хочешь, поедем в "Макдоналдс".
- Ты хочешь оскорбить святое чувство моего аппетита. Никогда
больше не говори при мне об этой забегаловке, а то меня стошнит.
Пусть обслуживание у них и ничего, шустрое, но бутерброды их эти,
которые гамбургерами кличут - помойка отменная. За что только
деньги дерут? Да пусть мне даже заплатят, я их в рот не брал и
никогда не возьму.
- Откуда же ты знаешь, что помойка, если ты их никогда в рот
не брал?
