люмпены его сразу поднимут. Приличные люди не хотят новых революций. У вас
есть шанс из, повторяю, подзаборного инженера сделаться приличным
человеком. И у ваших действий будет достойная цель и оправдание.
- И достойное вознаграждение.
- Какая чушь! Посмотрите на меня, я - Штирлиц, и об этом никто знать
не должен. И тем не менее я жив, даже руковожу заводом, и никто меня не
убирал, не убивал. В этой профессии свои правила, своя технология, и в
правила не входит убивать таких, как я или вы. Даже если вы не согласитесь
- идите, живите, питайтесь, рассказывайте, кому хотите! Вас даже не
посадят в психушку, я позабочусь. Но вы будете иногда вспоминать, что у
вас был выбор.
- Я имел в виду оплату. Если уж фиксировать статус, так до конца и
последовательно. Если я стремлюсь к свободе, то моей внутренней свободы,
моего существования мне достаточно - не важно, считают другие меня
люмпеном или нет. Вы должны знать, что для таких людей моральное
удовлетворение от общественных дел может быть несущественным. Теперь, если
я не таков, то каков же я? И откуда вы знаете, чего я хочу? И что вы
можете мне предложить кроме морального удовлетворения?
- Ну, власть. И любое другое удовлетворение, если хотите. Бывают
разные виды. Вы можете себе выбрать. Если хотите, я вам могу кое-что
показать.
66
Борман встал и поплелся к двери. Сальвадор вышел вслед за ним. Они
прошли по светлому пустынному коридору и спустились по лестнице на первый
этаж. В этом вестибюле Сальвадор уже был, только с другой стороны. Такой
же вахтер со скучающим видом торчал у стойки. Стеклянная входная дверь
была заблокирована железной скобой. Выходной день, никого нет. Они
повернули и стали спускаться в подвал. Там тоже был длинный коридор,
заставленный, как и в других подобных подвалах, старой мебелью и
картонками. В торце коридора оказалась еще одна лестничная клетка, и
лестница с железными перилами вела вниз. Двери этажей были закрыты, краска
на них облупилась, косяки обросли пылью и паутиной. Потом в воздухе
почувствовался запах застоявшейся воды, плесени и мыла, как в бане. На
штукатурке стали попадаться мокрые пятна. На следующей площадке дверей не
было совсем, только гнилые доски рамы. Дальше вел коридор с окрашенными
зеленой масляной краской стенами. Посередине коридор расширялся, образуя
большой квадратный холл, а в дальней стене холла находилась двустворчатая
стеклянная дверь, управляемая фотоэлементом, наподобие тех, что бывают в
аэропортах или больших универмагах. За дверью был большой, хорошо
освещенный зал, с бассейном в центре, над которым поднимался пар. От
едкого запаха першило в горле. Цемент на стенках бассейна был темным.
Посередине на поверхности маслянистой жидкости плавали черные лохмотья.
- Это наша продукция, - произнес Борман, - бассейн с серной кислотой.
Мы сделали его по заказу друзей. Ну, и всякие другие вещи: бункера,
охранные системы, некоторые виды оружия, даже компьютеры. Это слишком
громоздко и вычурно, в Камбодже делалось проще. Наверное, здесь
преследуется какая-то другая цель. Может быть, пустить в народе рассказы
про эту штуку, запугать, может быть, кому-то это просто нравится. Нас это
не интересует, мы ведем научно-технические разработки, делаем опытные
образцы, зарабатываем валюту и авторитет. Друзьям нравится. Кстати, там
плавает ваш кировоградский знакомый, Таратута. Его растворили вчера.
- Все вы брешете, Борман, - ответил Сальвадор. - И вы
непоследовательны. Сначала вы хотели меня убить, потом, когда это не
получилось, стали уговаривать, а теперь опять угрожать.
- Молодой болван! Неужели вы до сих пор не поняли. Вас, скорее всего,
вообще нельзя убить. По крайней мере, подобными средствами. Я даже не
собираюсь пробовать. Вы, наверно, желаете иметь всю информацию, играть с
открытыми картами. Я не хочу ничего от вас скрывать. Я просто собирался
показать вам институт. Вдруг бы вам понравилось. И запомните: внутренней
свободы не бывает без внешней. Камень на дороге может быть внутренне
глубоко свободен, добродетелен и гостеприимен, вот только водки он не
наливает. Но у меня есть способ, он может для вас подойти. Та машина, что
ехала за вами, стоит во дворе, и в ней мина.
- Какая еще мина?
- Атомная мина, двадцать килотонн.
- Мне надоели ваши бомбы.
- Если хотите, это традиция. Теперь у меня есть еще к вам
невыясненный вопрос. Что это за вещь?
И Борман достал из кармана талисман от покоя. Сальвадор совсем про
него забыл, и даже не заметил, когда его отобрали, - наверное, еще в
тайге, при посадке в вертолет. В свете люминесцентных ламп чешуйки на
камне горели ярко-голубым цветом. Вдруг свечение усилилось, цвет камня
изменился, перешел в фиолетовый, в воздухе почувствовалось электричество,
как при грозе или под высоковольтными проводами, даже гудение. И еще
Сальвадор услышал движение в углу комнаты. Борман не успел пошевелиться -
из-за спины Сальвадора метнулось большое мохнатое тело, и чьи-то зубы с
хрустом сомкнулись у Бормана на шее.
67
Когда Сальвадор опомнился от неожиданности, все уже было кончено.
Возле лежащего Бормана стояла молодая овчарка черно-рыжей окраски и
виновато косила глаза на Сальвадора. Шея у Бормана была разгрызена, и
оттуда торчали торчали какие-то белые разорванные трубки. Камень лежал в
стороне, светясь фиолетовым огнем. Свет играл бликами на стенах коридора,
как отблески от поверхности воды в солнечный день, и казалось, что стены
прозрачны. Овчарка отошла от Бормана и направилась в дальний конец
коридора. Сальвадор подобрал камень и посмотрел на собаку. Она оглянулась,
характерным собачьим жестом приглашая за собой, язык у нее был высунут.
Сальвадор пошел за ней. Здесь не так ярок был свет ламп, но светил
фиолетовый свет талисмана, и через зеленую масляную краску на стенах ясно
просвечивала каменная кладка. В конце коридора, где крашеная стена
заканчивалась тупиком, сквозь краску и штукатурку вдаль уходил другой
коридор, с круглыми желтыми лампами на потолке. Овчарка легко прошла
сквозь стену в этот коридор и еще раз оглянулась на Сальвадора. И
Сальвадор отправился за ней.
68
Сначала он решил, что это вход в бункер, подземный город, который
советское правительство построило для себя под огромным пустырем за
высотным зданием Московского университета. Сальвадор раньше учился в этом
университете, и иногда ему приходилось забредать в тихий мир полыни,
ржавой колючей проволоки, огораживающей чахлые огороды, полных тины
маленьких прудов и луж, в которых купалась местная молодежь, и бродячих
собак. Кругом громоздились горы земли и железобетона. Попадались то ровные
заросшие травой полянки, то большие мусорные кучи. Те, что появились
давно, были уже безвредны, они проросли травой, и консервные банки в них
стали коричневыми от ржавчины, а тряпки выцвели. Новые помойки появлялись
редко, потому что трудно заехать сюда на машине. Нужно знать неприметные
въезды среди железнодорожных путей и бетонных заборов. Со стороны
университета и Мичуринского проспекта пустырь окружают автобазы и склады,
со стороны институтов въезда нет, а от дальнего конца заехать нельзя, там
занято, там въезд в сам подземный город. С пустыря под землю через
какое-нибудь вентиляционное отверстие вполне могла просочиться бродячая
собака. Сальвадор посмотрел на овчарку. Она бежала по коридору на
порядочном расстоянии от него, высунув язык и часто оглядываясь. Сальвадор
попробовал подойти ближе, но собака ускорила ход. Все же было видно, что
собака ухоженная, хотя и худая, с гладкой шерстью, влажным носом и белыми
крепкими зубами, не похожая на бродячую. Потом Сальвадор стал внимательно
рассматривать коридор. Стены состояли из огромных грубо вытесанных камней,
и чувствовалось, что камни настоящие, что это не просто тонкая гранитная
плитка, подделка под вечность. Матовые полукруглые плафоны, прилепленные к
белому потолку капитальными золотистыми кольцами на винтах, размещались
через каждые несколько шагов. Сальвадору приходилось идти очень быстро,
чтобы успеть за собакой. Когда Сальвадор замедлял шаг, овчарка начинала
сначала оглядываться, а потом скулить, виляя хвостом. Но близко к себе она
тоже не подпускала. Потом они вышли в просторный зал с низким потолком и
такими же каменными стенами, вдоль которых были расставлены роскошные
золотые подсвечники. Через равные промежутки в стенах зала находились
глубокие ниши, за которыми тускло отсвечивала сталь тяжелых дверей с
заклепками и штурвалами, какие бывают в бункерах и на кораблях. Собака
подошла к одной из таких дверей, и дверь бесшумно отъехала в сторону,
открывая новый коридор с лампами на потолке. Коридор был совсем такой, как
первый, но каменные стены имели ядовито-синий цвет. И так повторялось все
время: коридор, зал, опять коридор, другой зал, другой коридор... Стены в
коридорах были разных цветов, иногда на стенах залов встречались
развешанные через равные промежутки яркие коврики или знамена с
геометрическим орнаментом. Сальвадор никак не мог понять, какой новый
Шпеер и зачем построил это огромное и, наверное, очень дорогое подземелье.
Нескончаемое мельтешение коридоров и залов привело Сальвадора в полусонное
состояние, и он слепо шел за собакой, уже не обращая особого внимания на
окружающее. Но что-то этот лабиринт ему напоминал, и в голове Сальвадора
стали крутиться знакомые откуда-то слова: "Wolf 3D", "Doom". И вдруг он
вспомнил: да это же из компьютерной игры, где доблестный вояка сражается с
фашистами в бункере. Сальвадор хорошо помнил и эту игру, и сам вид
компьютера, и одновременно он ясно сознавал, что ему не приходилось ни
играть в такие игры, ни даже видеть когда-либо машину с цветным дисплеем.
Как будто в голове Сальвадора появлялось какое-то новое знание, чужое, но
несомненно достоверное. Можно было вспоминать дальше, но Сальвадор решил
разобраться с этим новым знанием потом. Сейчас надо было выбраться отсюда,
тем более что на пути появилось препятствие: впереди со стены коридора,
почти загораживая проход, свисало большое красное знамя. Оно слегка
шевелилось от ветра, будто кто-то прошел здесь совсем недавно, зацепив
край знамени. Овчарка прошла между красным полотнищем и стеной, прижимаясь
к стене, а Сальвадор замедлил шаг и подошел поближе. Края знамени были
замусоленными, как будто знамя осеняло собой тысячи прошедших под ним по
коридору. Собака впереди остановилась и заскулила, и Сальвадор боком
протиснулся вперед, плотно прижимаясь к стене и стараясь не задеть край
ткани. И опять начался нудный круговорот каменных залов и коридоров, и
снова Сальвадор шел, как в полусне. Еще только один раз на пути
встретилось разнообразие: в нишах одного из залов были не двери, а
открытые проходы в другие комнаты, и Сальвадор заметил во всех проемах
одновременно одинаковое движение одинаковых низкорослых плотных фигур в
черном, с лысой головой и заложенными за спину руками. Собака бежала здесь
особенно быстро, и Сальвадор не успел больше ничего рассмотреть, но ощутил
облегчение, когда сзади закрылась тяжелая железная дверь.
Путь закончился неожиданно: очередная дверь открылась не в новый
каменный коридор, а в какое-то залитое летним светом, движением и зеленью
пространство. Повеяло свежим воздухом, и Сальвадор выскочил на дно
