Предсказание формулируется примерно так: или анахронизм типа "предвидение"
произойдет завтра в Амстердаме, или он уже был в 200 году до нашей эры в
Египте. Если в Амстердаме он не обнаружился, то его следы нужно искать в
Египте с помощью археологов и историков. И вот что еще я должен вам
сказать. Вы дойдете вместе со мной до места взрыва, и там мы получим
дополнительную информацию. После этого мы вынуждены будем решать, что нам
друг с другом делать дальше. Ни вы, ни я сейчас этого не знаем. Поэтому
давайте лучше отложим все это на потом, а сейчас будем спокойно беседовать
об отвлеченных вещах.
37
Постепенно совсем стемнело. Они не разводили костра, а уселись под
большой елью, в шатре, образованном ветвями. Предметы вокруг стали
сливаться и тонуть в сером сумраке. Не было слышно никаких лесных шорохов,
стояла глухая тишина. Спутник Сальвадора развязал свой мешок, достал еду и
заговорил тихим, скучным голосом:
- Мир представляется мне большой пестрой тканью, на которую наложены
заплаты из совсем другого материала, материала иного мира. А где-то ткань
и вообще не заплатана и расползается под руками. Вы спросите: а как же
физические законы, которые никогда не нарушаются? Мы не можем сказать,
какой физический закон нарушило предвидение Уэллса. Образно говоря,
заменяются всегда целые куски ткани и никогда не рвутся отдельные нити,
соответствующие лабораторным опытам. Я думаю, что с точки зрения мира
анахронизмов - мира открытой нами системы координат - наоборот, события
нашего мира выглядят анахронизмами и чужеродными заплатами на ткани их
мира. Впрочем, это уже не математика.
И они устроились на ночлег, укрепив брезент на ветвях ели и подстелив
еловые ветви. Теперь Сальвадор чувствовал, что на много километров вокруг
нет никого.
38
На другой день спутник Сальвадора заговорил о христианской любви.
- Любовь следует понимать в широком смысле, - произнес он. - Не
только как сеансы поглаживаний, но как терпимость к присутствию другого в
широком смысле.
- Что-то вроде социалистического общежития?
- Именно, вы попали в самую точку. Вспомните, когда вам было лет
четырнадцать, у вас же не было никаких страшных территориальных и
имущественных претензий к сверстникам. Вам, в общем, просто было хорошо с
ними. В том числе вы могли, например, свободно заниматься любовью вместе
или вместе с одними и теми же девочками.
Сальвадор порылся в памяти и вспомнил, что, пожалуй, так оно и было.
- С другой стороны, вы вряд ли разделили бы с теми хмырями из
приемной не то что постель или хотя бы полотенце, а и комнату в общежитии.
Или со мной. Мы уже говорили вчера мельком о христианстве. Думаю,
христианство не выражает того, что жизнеспособно в социализме. Я вообще не
понимаю никакой братской или платонической или там политической любви, я
считаю, что возможна только физическая. А она возможна не всегда.
- Я с вами совершенно согласен, - промолвил Сальвадор, от всей души
соглашаясь с последними двумя утверждениями. Пока спутник Сальвадора
кормил его этой кашей из Морозова и Маркузе, сам Сальвадор не переставал
внимательно следить за тайгой. Они вышли на длинный пологий склон и
пересекали его вдоль, а вдали поднимались две огромные сопки, покрытые
лесом. В это время промежуток между сопками мгновенно пересек какой-то
большой зеленый предмет. Он находился очень низко и мелькнул, пожалуй,
лишь на долю секунды, и заметил его только Сальвадор. Александр Иванович
не заметил ничего или не подал вида, но насторожился и стал
прислушиваться.
- Вы ничего не слышите? - спросил он у Сальвадора.
Сальвадор не слышал ничего, кроме слабого шелеста ветра. Его спутник
продолжал беседу:
- Даже если взять ваших - наших - революционеров от Коллонтай и
Дыбенко до народовольцев, и наших ближневосточных террористов, то среди
прочих мотивов мы увидим в широком смысле сексуальные. Утописты вроде
Чернышевского прямо указывали на любовь как конечную цель своих
устремлений. Думаю, что тот блаженный берег, к которому стремится
социализм и к которому стремится каждый, и есть та любовь, которую имел в
виду Чернышевский.
- Вы живете в капстране и хвалите при этом социализм?
- Нет, ваш социализм - это не тот, о котором я говорю. Ваш - это
египетский тоталитаризм, но с элементами умерщвления плоти в духе
христианства. Если и есть что новое, так этот дух. Одним словом, единство
товарищей в кепках и робах не есть истина, однако вполне может быть первым
приближением к истине.
Определенно это не был кагэбист. Даже если его специально готовили и
заранее напичкали нужными сведениями, говорить гладко и с выражением
учатся долго. При этом Сальвадор не переставал удивляться звериной
шустрости собеседника: он двигался среди кочек, сучьев, упавших деревьев и
густых молодых зарослей так, что Сальвадору приходилось почти бежать. А
движения Александра Ивановича оставались при этом плавными и казались
неторопливыми, и голос его был спокоен. Этот человек умел ходить по тайге
и имел к этому вкус. Сальвадор и сам любил лазить по лесам, но не с такой
скоростью и не в таком количестве. И тайга была совсем не такой, какой
представлял ее Сальвадор. Почти не было никаких затянутых туманом болот,
не было и мошки, а кругом громоздились настоящие горы - и кое-где даже
скалы, по которым приходилось карабкаться с тяжелым рюкзаком. Привалов они
почти не делали, если можно назвать привалами питье воды из болотных луж,
которые мафиози почему-то считал безопасными. Тайга вокруг стала меняться.
Время от времени появлялись участки лиственного леса с пышным подлеском,
дубами, березами и даже тополями. Эти участки начинались без всякого
промежутка, прямо среди лиственниц, а внутри лиственниц уже не было. Как
будто в сибирскую тайгу были перенесены фрагменты леса из средней полосы.
Этот лиственный лес имел совсем летний вид. Листья на деревьях были
полностью раскрыты, трава была сухой, хотя вокруг оставалось так же мокро
и холодно. Не договариваясь между собой, они выбрали место для следующего
ночлега подальше от лиственного леса, среди обычной тайги.
39
Наутро начались поваленные деревья. Сначала внизу попадались
отдельные стволы в виде длинных полукруглых холмиков, заросших мхом. Потом
стволов стало больше, они почти сплошь стали покрывать землю, и это было
похоже на зеленые волны из мха и лишайников. Один раз Сальвадор наступил
на такой ствол, и нога его сразу провалилась во влажную труху. Деревья
упали очень давно, все они сгнили полностью, кроме самых крупных. Стволы
были расположены вдоль направления, по которому шли Сальвадор и его
спутник. Один раз им встретился совсем огромный завал, и под стволами
что-то лежало. Александр Иванович отошел в сторону, предоставив Сальвадору
заглядывать под остатки перепутанных ветвей. Сальвадор с изумлением
обнаружил там кузов машины, огромной старинной машины с никелированным
бампером, ржавой кабиной и хорошо сохранившимися гусеницами вместо задних
колес. Александр Иванович с опаской подошел поближе и заглянул в кабину,
очистив от сырости стекло и прижав к нему лицо. В кабине не было никаких
предметов, только мокрые, склизкие лохмотья обшивки кресел. Сальвадор и
его спутник оглянулись по сторонам. Признаков дороги не было. Может быть,
дорога проходила здесь когда-то давно. Сальвадор вспомнил горы и скалы, по
которым они карабкались вчера. Спутник его молчал, и только один раз с
неудовольствием произнес:
- Эту дрянь еще никто не видел.
Теперь они больше молчали, так как идти было трудно даже для мафиози.
Видимость ухудшилась, и Александр Иванович сверял направление по компасу.
Открытых мест и ориентиров уже не было. Согласно карте, дальше до самого
эпицентра взрыва - пресловутого болота - должна быть только ровная
местность, без рек и холмов. Птиц не было. По такой местности они шли весь
день, и к вечеру Александр Иванович спросил Сальвадора:
- Начнем работу сегодня?
- Какую вы планируете работу?
- Раскопки той хаты. Там больше нет ничего особенного, вообще ничего.
Эта фотография в инфракрасных лучах - единственная зацепка. Да еще вы.
- Я тоже не вижу здесь ничего особенного. Надо было взять приборы.
- Пустое. Сюда уже носили приборы, вы же знаете.
- Тогда лучше завтра ночью, а сейчас будем отдыхать.
Этот ночлег был не таким удобным, как предыдущие. Почва была влажной,
а деревья не такими густыми, по большей части чахлые сосенки. Вдобавок
погода стала портиться, небо заволокло тучами, луна скрылась, и стало
совсем темно. Ни фонаря, ни костра они не зажигали, и заснули на мокрой
земле в темноте.
40
Они решили, что дожидаться следующей ночи бессмысленно. Погода не
собиралась меняться, низкие тучи проносились по небу. Ночью опять будет
темно, а свет привлечет внимание. Сальвадору не нравилось, что местность
становилась все более открытой, а деревья все более чахлыми. Спутник
Сальвадора тоже осматривался с недовольным видом. Они шли не более
получаса, и вот живые лиственницы кончились совсем, а впереди в небольшом
болоте остались только мокрые, без хвои, и наклоненные в разные стороны.
Сальвадор попробовал было пройти по болоту под подозрительным взглядом
своего спутника, но у него ничего не получилось. Там была открытая вода.
Александр Иванович достал фотографию и сориентировал ее по компасу.
Действительно, в указанном месте болотная почва как будто немного
повышалась, но прямоугольные очертания просматривались с большим трудом.
Сальвадор и его спутник в последний раз огляделись по сторонам - местность
просматривалась далеко - и принялись копаться в земле. Сначала они сняли
толстый слой мха и травы, потом пошли какие-то гнилые деревянные обломки,
потом зола и головешки. Сальвадор предложил расширить зону раскопок, и
через некоторое время поиски увенчались успехом: Сальвадор вытащил из-под
слоя золы старый, смятый и обгоревший железный чайник. Вокруг чайника
лежали обрывки чего-то, похожего на мокрую гнилую вату. Александр Иванович
посмотрел на чайник скептически и предложил раскопать все и до конца,
чтобы потом не было обидно. Очевидно, это и в самом деле были остатки
охотничьей или экспедиционной избы. А потом издали послышался характерный
прерывистый звук.
41
Вертолет шел низко, поэтому его не было видно. Только неравномерный
свист лопастей и нарастающий гул мотора. У них уже не оставалось времени,
чтобы скрыться. Через несколько секунд вертолет показался над самыми
верхушками сосен, выскочил на пустое пространство, вильнул корпусом и
развернулся лобовыми стеклами кабины к путешественникам. Это был армейский
вертолет с номером на фюзеляже и большой обведенной белой краской звездой.
На консолях ракеты - по четыре с каждой стороны. Вертолет висел на месте,
поднимая ветер. Сальвадор решил, что вряд ли он с такого расстояния будет
применять ракеты. Мафиози неподвижно стоял в стороне. С вертолета
выбросили трап, и по нему скатились трое в зеленых комбинезонах. Два
встали по бокам Сальвадора, один чуть спереди, другой сзади, а третий
подошел к любителю любви, корреспонденту "Best Express", и одним движением
отрезал ему голову.
42
Кларнет:
-------------------------------------------------------------
