ассистента - лишь одного из множества ее искусных помощников, как я
слышал - зовут Субхадда.
Я ошарашенно моргнул. Неужели кто-то назвал эти имена далай-ламе?
После Энея объяснила мне, что Ананда был любимым учеником Будды и сам
стал учителем, Субхадда же был странствующим аскетом, последним учеником
Просветленного - он встретил Будду всего за несколько часов до его
смерти. Очевидно, далай-лама употребил эти имена со скрытой иронией, но
я тогда не понял юмора.
- Мадемуазель Ананда, месье Субхадда, очень приятно, - кардинал
Мустафа отвесил низкий поклон и оглядел нас с головы до ног, - простите
мою бестактность и невежество, мадемуазель Ананда, но по этническим
признакам вы заметно отличаетесь от большинства людей, встреченных нами
в Потале и близлежащих районах Тянь-Шаня.
Энея кивнула:
- Не следует делать поспешных обобщений, ваше преосвященство. Целый
ряд районов на планете колонизирован выходцами из других регионов Старой
Земли.
- Конечно, - проворковал кардинал Мустафа. - Не могу не отметить,
что ваш стандартный английский почти безупречен. Могу ли я
полюбопытствовать, какой из регионов Тянь-Шаня вы и ваш ассистент
называете родиной?
- Конечно, - отозвалась Энея в тон кардиналу. - Я появилась на
планете в районе хребтов за горами Мориа и Сион, северо-западнее
Музтаг-Аты.
Кардинал задумчиво кивнул. Я вдруг обратил внимание, что его
воротничок сделан из того же алого муара, что и его мантия и шапочка.
- По-видимому, вы исповедуете иудаизм или ислам, преобладающие в
этих районах, как рассказали нам наши хозяева?
- Я неверующая, если рассматривать веру как упование на
сверхъестественное.
Кардинал недоуменно поднял бровь. Человек, представленный нам как
отец Фаррелл, вопросительно глянул на своего начальника. Ужасающий
взгляд Радаманты Немез не дрогнул.
- И тем не менее трудитесь на постройке храма для буддистов, -
довольно любезно заметил кардинал.
- Мне поручено реконструировать прекрасное строение. Я горжусь, что
избрана для этой работы.
- Несмотря на отсутствие... э-э... упования на сверхъестественное?
- В голосе Мустафы прозвучали инквизиторские нотки. Слухи о Священной
Канцелярии докатились даже до гиперионского захолустья.
- Наверное, именно благодаря этому, ваше преосвященство. И
благодаря вере в мои собственные человеческие способности и в
способности моих товарищей по работе.
- Итак, сделанное само оправдывает себя? - напирал кардинал. - Даже
если не имеет глубинного смысла?
- Возможно, хорошо исполненное дело само несет в себе глубинный
смысл.
Кардинал Мустафа как-то странно фыркнул.
- Хорошо сказано, барышня, хорошо сказано.
Откашлявшись, отец Фаррелл задумчиво сказал:
- Район за горой Сион... Во время облета планеты мы заметили с
орбиты, что в этом районе на гребне установлен одинокий нуль-портал.
Мы-то думали, что Тянь-Шань никогда не входил в Сеть, но архивы
подтвердили, что портал был завершен незадолго до Падения.
- Но никогда не действовал! - воскликнул далай-лама, поднимая
палец. - Никто не прибывал на Тянь-Шань и не отбывал с него через портал
Гегемонии.
- И в самом деле, - вкрадчиво сказал кардинал. - Что ж, мы так и
предполагали, но я должен принести вам наши извинения. Ваше
Святейшество. Экипаж нашего корабля, пылая чрезмерным усердием, случайно
расплавил окрестные скалы, пытаясь прозондировать с орбиты структуру
портала. Боюсь, эта дверь навсегда запечатана лавой.
При этих словах я посмотрел на Радаманту Немез. Она даже не
моргнула. По-моему, она вообще не моргала. Взгляд ее был прикован к
Энее.
- Не стоит извиняться, ваше преосвященство, - отмахнулся
далай-лама. - Нам ни к чему нуль-порталы, которыми никто не
пользуется... разве что Священная Империя отыскала способ запустить их?
- Эта мысль его позабавила, и он рассмеялся приятным мальчишеским
смехом, выдающим, впрочем, острый ум.
- Нет, Ваше Святейшество, - улыбнулся кардинал Мустафа. - Даже
Церковь не отыскала способа восстановить Сеть. Я почти не сомневаюсь,
что это к лучшему.
Напряжение понемногу отпускало меня, сменяясь чем-то вроде тошноты.
У этого мерзкого коротышки в алой сутане хватает наглости говорить Энее,
что он знает, как она прибыла на Тянь-Шань, и что этой дорогой ей уже не
сбежать. Я с тревогой посмотрел на Энею, но она как ни в чем не бывало
проявляла вежливый интерес к беседе. Может, есть еще один портал, о
котором Империя просто не знает? Во всяком случае, теперь ясно, почему
мы до сих пор живы: охотник загнал мышку в норку, забил все выходы,
кроме одного, и приставил к нему кошку или даже кошек - дипломатический
корабль на орбите и наверняка еще несколько боевых кораблей где-то в
системе. Прибудь я на пару месяцев позже, они захватили бы или
уничтожили наш корабль и не выпустили бы Энею из западни. Но чего они
ждут? И к чему весь этот спектакль?
- ...нам бы очень хотелось увидеть ваш - как там? -
Храм-Парящий-в-Воздухе? Название весьма заманчивое, - говорил
архиепископ Брек.
- Пожалуй, это не так-то просто устроить, ваше преосвященство, -
нахмурился регент Токра. - Надвигаются муссоны, канатные дороги уже
крайне опасны, а во время зимних бурь даже по Вышнему Пути добираться
рискованно.
- Чепуха! - воскликнул далай-лама, не обращая внимания на
нахмуренные брови регента. - Мы с радостью устроим вам подобную вылазку.
Вам непременно надо повидать Цыань-кун-Су. И все Срединное Царство...
даже Тай-Шань, Великий пик, где двадцать семь тысяч ступеней ведут к
храму Нефритового Императора и Повелительницы Лазурных Облаков.
- Ваше Святейшество, - обменявшись беспокойными взглядами с
регентом, министр двора низко склонил голову, - вынужден напомнить вам,
что из-за наплыва ядовитых туч добраться до Великого пика Срединного
Царства по канатной дороге можно только весной. В ближайшие семь месяцев
Тай-Шань будет отрезан от остального мира.
Мальчишеская улыбка далай-ламы угасла - не из-за раздражения, из
досады, что его опекают. Когда же он заговорил, в голосе прорезались
командные нотки. Я был знаком с очень немногими подростками, зато
повидал достаточно военных, и если доверять моему опыту, из него
вырастет незаурядный человек и хороший командир.
- Министр двора, разумеется, мне известно о закрытии канатных
дорог. Об этом известно всем. Но мне также известно, что каждую зиму
несколько неустрашимых летунов совершают полет с Сянь-Шаня на Великий
пик. Иначе как же мы могли бы донести наши государственные указы до
наших верноподданных на Тай-Шане? А ведь некоторые дельтапланы могут
поднять не только самого летуна, но и пассажиров, верно?
Министр двора отвесил такой низкий поклон, что едва не стукнулся
лбом об пол. Голос его задрожал.
- Да-да, конечно. Ваше Святейшество, конечно. Я знаю, что вам это
известно, мой повелитель, Ваше Святейшество. Я только имел... Я только
имел в виду...
- Не сомневаюсь, - резко бросил регент, - что министр двора имел в
виду. Ваше Святейшество, что хотя наиболее отчаянные летуны и совершают
этот полет, но большинство из них гибнут. Мы не можем подвергать наших
досточтимых гостей такой опасности.
Улыбка снова заиграла на губах далай-ламы, но теперь куда более
взрослая, хитрая, почти насмешливая.
- Вы ведь не боитесь смерти, ваше преосвященство? - повернулся он к
кардиналу. - Ведь ради этого-то вы и прибыли - чтобы продемонстрировать
нам чудо христианского воскресения, не так ли?
- Не только ради этого, Ваше Святейшество, - ласково проговорил
кардинал. - Прежде всего мы прибыли поделиться благой вестью о Христе с
теми, кто пожелает слушать, а также наладить торговые отношения с вашей
прекрасной планетой. - Кардинал улыбнулся. - И хотя Господь даровал нам
крест и таинство воскресения, Ваше Святейшество, остается удручающая
необходимость получить для совершения таинства частицу тела или
крестоформа. Насколько я понял, из вашего моря туч не возвращается
никто?
- Никто, - подтвердил далай-лама с лучезарной улыбкой.
- Тогда, пожалуй, - кардинал развел руками, - мы ограничимся
посещением Храма-Парящего-в-Воздухе и прочих доступных мест.
Нависло молчание, и я снова бросил взгляд на Энею, полагая, что нас
вот-вот отпустят, и гадая, как нам подадут знак и будет ли нас
сопровождать министр двора, а по спине у меня бежали мурашки от
устремленного на Энею голодного взгляда чудовищной твари. Внезапно
молчание нарушил архиепископ Брек.
- Знаете ли, мы с его высочеством регентом Токра обсуждали, -
сообщил он, будто прося рассудить спор, - как удивительно сходны наше
чудо воскресения и вековечная вера буддистов в перевоплощение.
- А-а-а, - протянул мальчишка на золотом троне, просветлев, словно
разговор наконец-то затронул интересную тему, - вот только не все
буддисты верят в перевоплощение. Даже до переселения на Тянь-Шань и
великих перемен в мировоззрении, не все буддистские секты принимали
концепцию переселения душ. Нам доподлинно известно, что Будда
отказывался обсуждать с учениками возможность жизни после смерти.
"Подобные вопросы, - говорил он, - не имеют отношения к Пути и не могут
получить ответа в тесных пределах человеческого существования". Видите
ли, господа, в буддизме почти все можно исследовать, постигнуть и
использовать для достижения просветления, не опускаясь до
сверхъестественного.
Архиепископ пришел в замешательство, но кардинал Мустафа поспешно
вступил в разговор:
- Разве не сказал ваш Будда, а я полагаю, что эти слова записаны в
одной из ваших священных книг. Ваше Святейшество, и поправьте меня
тотчас же, если я заблуждаюсь: "Есть нерожденное, невозникшее,
несотворенное и несложенное; не будь их, не было бы спасения от мира
рожденного, возникшего сотворенного и сложенного".
Улыбка юноши даже не дрогнула.
- Да, он действительно сказал так, ваше преосвященство. Очень
хорошо. Но разве не существует в нашей физической Вселенной элементов -
пока что не постигнутых до конца, - подчиняющихся законам физики и
подпадающих под определение нерожденного, невозникшего, несотворенного и
несложенного?
- Насколько мне известно, нет. Ваше Святейшество, - довольно
любезно отозвался кардинал Мустафа. - Но я не ученый. Я всего лишь
бедный священник.
Несмотря на эти дипломатические экивоки, подросток на троне явно
намеревался и дальше развивать эту тему.
- Как мы уже упоминали, кардинал Мустафа, буддизм на этой горной
планете развивался, и теперь несколько иной, чем был на момент нашей
высадки здесь. Теперь преобладает дух дзэн-буддизма. А один из великих
мастеров дзэн-буддизма Старой Земли, поэт Уильям Блейк, некогда сказал:
"Вечность влюблена в порождения времени".
На губах кардинала Мустафы застыла вежливая улыбка - свидетельство
его непонимания.
Далай-лама больше не улыбался. Лицо его стало
серьезно-доброжелательным.
- Не кажется ли вам, что месье Блейк хотел сказать, что время без
конца ничего не стоит, кардинал Мустафа? Что любое существо, свободное
от смерти - даже Бог, - могло бы позавидовать детям быстротечного
времени?
Кардинал кивнул, но не в знак согласия.
- Ваше Святейшество, я не представляю, как может Бог завидовать
несчастным смертным. Господь не способен завидовать.
