будь бумаги. Ты ее знаешь. Она была вчера на похоронах. Она столь же
скупа, сколь и богата.
- Когда ты рассчитываешь поговорить с Анри и Мадлен?
- Не знаю. Я хотела попросить тебя сделать это. Кажется, они доверяют
тебе больше, чем мне. Анри сегодня утром из-за того, что ты, должно
быть, ему сказала, был почти вежлив со мной, а Мад стала совсем другой,
спустившись из твоей комнаты. Не знаю только, как быть с Дезире.
- Не беспокойся. Она уйдет сегодня вечером или завтра утром. Она не
ждет, что ей заплатят.
- А что будешь делать ты?
- Ты же слышала приговор месье Бижуа. Продолжать, поскольку я к этому
привыкла.
- Продолжать - что? Почему бы тебе не остаться с нами? Именно к этому
она и клонила, и ей удалось притвориться, что она ждет ответа Жанны без
тревоги.
- А ты не боишься еще одного лишнего рта на заработок твоих детей?
- Я тоже рассчитываю пойти работать.
- Кем?
- Не знаю. Компаньонкой или кассиршей, не важно кем. Ты будешь вести
хозяйство.
- А мои ноги?
- Ты сама говорила, что это пройдет через несколько дней.
- А если это случится снова?
- О тебе будут заботиться.
- Я подумаю об этом, Луиза, обещаю тебе. Я уже думала об этом. Немыс-
лимо и представить себе, о чем я только не думала с самого утра.
- Ты вдруг заговорила как Мад.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Как Мад, когда она спустилась от тебя. Она, казалось, освободилась
от всех своих забот и вдруг почувствовала себя очень легко. То немногое,
что она мне сказала, она произнесла играючи, словно это больше не имеет
никакого значения. Ты тоже выглядишь так, будто теперь не принимаешь ве-
щи всерьез. Ты словно забавляешься.
- Я не забавляюсь, Луиза. Только вот возможности выбора, как и у те-
бя, у меня весьма сузились. Скоро, без сомнения, останется лишь один
путь, и его волей-неволей придется принять. Лицо ее омрачилось в этот
момент, потому что вопрос выбора напомнил Жанне три решения нотариуса и
то, которое выбрал ее брат, а особенно то, которое он отверг.
- Иди есть. Дети, должно быть, ждут тебя. Ты мне их сейчас пришлешь?
- Обоих сразу? Она задумалась на мгновение:
- Почему бы и нет? В той ситуации, в которой мы оказались...
Ходить на цыпочках смысла больше не было.
IX
Когда в половине девятого пришел доктор Бернар, ему пришлось пройти
через двор и кухню, потому что никто не слышал стука молотка у двери,
настолько весь дом был охвачен нервным возбуждением, напоминавшим отъезд
на каникулы. Все окна были открыты, словно являя собой некий символ,
двери хлопали, от сквозняков разлетались бумаги; сундуки и чемоданы во-
локли по комнатам и лестницам, не заботясь о коврах, а голоса отзывались
эхом, как будто дом был уже пуст. Луиза, еще в халате и домашних туфлях,
тоже принимала участие в этом ажиотаже, походившем на какую-то буйную
резню.
Еще чуть-чуть - и, веселясь, они бы принялись за битье посуды.
Все это началось накануне после полудня, сразу же после разговора
Жанны с племянником и племянницей. И даже этот разговор был отмечен на-
летом веселости, по крайней мере - облегчения. Луиза зря пугалась зара-
нее, она пугалась всего. Жанна-то знала, что любая новость об изменени-
ях, какой бы она ни была, будет воспринята подобно удачной находке, если
не сказать - освобождению.
- Дом будет продан, - начала она разговор, разглядывая Анри и Мад.
- И где мы будем жить?
Мад тут же спросила:
- Вы едете с нами?
Но вопрос был задан не потому, что ей этого хотелось. Может быть, она
испытывала теперь некоторую боязнь иметь рядом с собой свидетеля - после
того, что она наговорила.
- Я еще не знаю.
- Когда мы съезжаем?
- Вероятно, завтра. Это будет зависеть от вашей матери.
Дело в том, что Луиза, облачившись в глубокий траур, только что ушла
из дома, чтобы нанести визит престарелой кузине, жившей недалеко от го-
рода.
- Мы никогда уже сюда не вернемся?
- Нет.
- Мы поедем в Париж?
- В Париж или Пуатье. Сегодня утром нотариус принес плохие новости.
Вы разорены.
- А!
Это слово еще не означало для них что-то ощутимое.
- Все будет продано, кроме ваших личных вещей.
- Машина тоже?
- Машина тоже.
- Как мы будем переезжать?
- На поезде.
Они слушали ее с относительным интересом, когда она говорила им о на-
ложении ареста на имущество, и, когда она уточнила, что у них больше нет
денег, Анри сразу же заявил:
- Я пойду работать.
- Твоя мать рассчитывает на тебя. На Мад тоже.
- Я попытаюсь устроиться репортером. Можно собирать вещи?
Именно это их увлекало. Перерезать нить. Уехать. Они без всяких угры-
зений совести разорили бы этот дом в своем нетерпении тут же начать но-
вую жизнь и ничего не оставить в старой.
- Мад, ты мне поможешь спустить сундуки?
- Спускайте их, если хотите, но оставьте в них место и для вещей ва-
шей матери.
Возвратившаяся Луиза застала их за работой, и они, словно Луиза не
знала этого, весело бросили ей:
- Мы уезжаем!
Анри стал настаивать:
- Едем в Париж, мама. Я хочу стать репортером, а в Париже у меня есть
шанс попасть в газету.
- Мы едем в Пуатье.
- Почему?
- Потому что именно в Пуатье у нас будет жилье.
Она поднялась наверх, чтобы поставить в известность Жанну; Луиза то-
же, казалось, порвала все связи с домом, по которому она уже разгулива-
ла, как по чужому.
- В конце концов, видишь ли, мне повезло в том, что моя кузина Марта
в глубине души восторгается тем, что произошло. Она никогда не любила
Мартино. Это какаято старая распря между ним и ей, и она ощущает себя в
некоторой степени победителем. "Я всегда это говорила твоему отцу! -
повторяла она. - Я знала, что все кончится таким образом". Благодаря
этому я добилась даже большего, чем могла надеяться. Особенно тогда,
когда я рассказала ей о второй семье Робера.
- Ты ей это рассказала?
Жанна понимала, что тут был свой расчет, своя дипломатия - именно для
того, чтобы доставить дополнительное удовольствие старой даме и привести
ее в наиболее благоприятное состояние духа.
- Она предложила мне квартиру, которая как раз свободна, в одном из
принадлежащих ей в Пуатье домов. Она владеет почти целой улицей. Это в
рабочем квартале, около железнодорожного пути, но это лучше, чем ничего,
а больше всего я боюсь остаться на улице.
- Ты должна будешь платить за квартиру?
- Лишь тогда, очевидно, когда я буду в состоянии это сделать.
- Она дала тебе денег?
- Немного.
Она не стала уточнять сколько, предпочтя оставить Жанну в неведении,
и это значило, что она раздобыла больше, чем те несколько тысяч франков,
на которые рассчитывала сегодня утром. Теперь это были ее собственные
деньги, и она начинала их охранять.
- Дети, похоже, воспринимают все это почти весело.
- Они воображают, что это будет увеселительная прогулка, что-то вроде
пикника. Анри жалеет только о машине.
- Ты приняла решение?
- Сначала нужно поговорить с доктором Бернаром.
- Когда он придет?
- Завтра утром.
- Я заявила кузине, что мы уедем завтра до полудня, чтобы не нахо-
диться здесь, когда придут ставить печати и пока новость не стала досто-
янием всего города. Пойду собирать вещи. Тебе ничего не нужно? Они тру-
дились допоздна, и с улицы, вероятно, странно было видеть свет во всех
окнах. Дезире уходила из дома на час по одному адресу, где требовалась
кухарка; Дезире уже начала читать объявления.
- На новом месте я приступаю к работе послезавтра. Думаю, там не бу-
дет очень уж тяжело, хотя хозяйка почти глухая. Ты едешь с ними?
- Я не знаю, Дезире. Сейчас-то все горят энтузиазмом. Через два дня,
когда придется чистить новое жилье, готовить еду, мыть посуду, они нач-
нут смотреть друг на друга с презрением и ссориться. Я что-то не видела
Алису и ее малыша.
- Мадам Серая Мышка тоже их искала. Алиса позвонила своему отцу. Он,
должно быть, взял такси или нашел друга с машиной, потому что я слышала
шум мотора. Он наверх не поднимался, ни с кем не говорил, и ждал у во-
рот, пока его дочка сама таскала свои вещи. Не думаю, чтобы она сказала
кому-нибудь "до свидания". Одной меньше! Что тебе принести поесть? За-
кончив мыть посуду, Дезире снова пришла посидеть у изголовья Жанны,
прежде чем улечься спать.
- Ноги очень болят?
- Когда они вытянуты и в тепле - нет. Я только чувствую их излишнюю
тяжесть.
- Видать, раз у тебя нет сбережений или пенсии, тебе ничего не оста-
ется, кроме как ехать с ними. Но мне жаль тебя! Ты будешь хуже, чем слу-
жанка. Едва они оправятся, они повесят на тебя всю работу по дому, а ес-
ли тебе случится опять заболеть, то заботиться о тебе никто не будет. Не
говоря уж о том - насколько я смогла их понять, - что у них не задержит-
ся начать попрекать тебя каждым съеденным куском хлеба. Впрочем, так бы-
вает всегда. Моя свекровь" прятавшая банкноты чуть ли не повсюду, знала,
что делает: она не хотела зависеть ни от кого, и я не знаю, что бы с ней
стало, не имей она приличную кубышку, поскольку ее муж все проел до сво-
ей смерти. Теперь она чувствовала себя с Жанной на равных и пользовалась
этим. Они даже поменялись ролями, потому что более или менее обеспечен-
ное будущее было у Дезире.
- Ты заплатила в отеле по счету?
- Нет еще; признаюсь, забыла об этом.
- Думаю, что на твоем месте я попробовала бы в конце концов попасть в
какое-нибудь заведение. Есть ведь и такие, в которых очень неплохо. Де-
зире предпочла не произносить слова "приют".
- Там, по крайней мере, никому ничего не должна. Я не представляю те-
бя, работающей на других.
- Я подумаю об этом, Дезире.
- У тебя, должно быть, была необыкновенная жизнь, тебе довелось пови-
дать виды.
- Да.
- Это правда, что Лоэ не был на тебе женат?
- Кто тебе это сказал?
- Я слышала, как об этом говорили дети, и была очень удивлена. Они,
вероятно, узнали это от матери.
- А та узнала от нотариуса Бижуа! - закончила Жанна. - Новости расп-
ространяются быстро. Это правда.
- Почему? Он не любил тебя? Я думала, вы жили вместе до самой его
смерти.
- Мы жили вместе. Только он был уже женат.
- Он бросил свою жену? Почему?
- Он утверждал, что его женитьба была ошибкой. Он не придавал особого
значения супружеству. Я тоже. Я убежала отсюда не для того, чтобы выйти
замуж.
- Но, убегая, ты знала, что будешь жить с ним?
- Я убежала бы в любом случае.
- И чем ты занималась?
- Не имеет значения чем. Я хотела быть свободной женщиной. Я была
гордой.
- Ты такая и сейчас, разве не так?
- Думаешь? Возможно. Гордая или смиренная. Может быть, это сводится к
одному и тому же? Я встретила Лоэ, когда он проводил отпуск у своей тет-
ки.
- Разве он не был намного старше тебя?
- Не намного. На десять лет. Он писал в газетах, интересовался кучей
вещей. Он действительно был очень умным и образованным.
- А зачем вы уехали в Южную Америку?
- Это был отчаянный поступок. Как-то вечером в баре кто-то предложил
ему поехать туда и взять на себя руководство газетой, которую некая
группа экспортеров собиралась основать. Он ответил "да". Мы сели на па-
роход через неделю, имея денег только на то, чтобы заплатить за проезд,
а должны мы были добраться до БуэносАйреса. Это тебя забавляет?
- Я представляла твою жизнь иначе.
- Было и хорошее и плохое. Эта газета так никогда и не появилась на
свет, и мы какое-то время жили в грязном отеле, задаваясь вопросом, не
должен ли консул вернуть нас на родину, потом Лоэ все-таки основал газе-
ту, политическую газету, а потом была история с пятнадцатью тысячами
винтовок. Это прекрасная история, но было бы слишком долго рассказывать
ее тебе во всех подробностях. В то время страны Южной Америки, а в каж-
дой стране - различные партии, постоянно находились в поисках оружия,
