которая при этом посмотрела на нее с такой яростью, какой Эльсинома ни
разу не видела в глазах дочерей. Она резко повернулась и пошла на кухню.
Руки у нее тряслись, тело била дрожь; если на нее и снизошел покой от Леди
во время послания - сейчас ей казалось, будто после того видения прошли
недели - то теперь от него не осталось и следа.
9
Вход в гавань Нуминора требовал от лоцмана всего мастерства,
поскольку канал был узким, течения - сильными, а на неверном дне иногда за
одну ночь намывало песчаные рифы. Но Панделюма стояла на мостике
хладнокровно и уверенно, подавая команды четкими решительными жестами, и
королевский флагман изящно вошел в широкую и безопасную бухту, минуя
горловину канала. Это было единственное место на побережье Острова Снов со
стороны Алханроеля, где в отвесной меловой стене Первой Скалы существовал
проход.
- Отсюда я ощущаю присутствие матери, - сказал Валентин, когда они
приготовились сходить на берег. - Она приходит ко мне как аромат цветущей
алабандины на ветру.
- Леди придет сегодня сюда, чтобы поприветствовать нас? - спросила
Карабелла.
- Сильно сомневаюсь, - ответил Валентин. - Обычай требует, чтобы сын
приходил к матери, а не наоборот. Она останется во Внутреннем Храме и, я
полагаю, пришлет за нами своих жриц.
И действительно, группа жриц ожидала схода на берег королевской
свиты. Лишь одна из этих женщин в золотых одеяниях с красным подбоем была
хорошо известна Валентину - суровая, седовласая Лоривайд, сопровождавшая
его во время войны за восстановление на престоле от Острова до Замка,
чтобы обучить технике транса и ясновидения, практиковавшимся на Острове.
Валентину показалась знакомой еще одна женщина из группы, но он никак не
мог ее вспомнить, пока та не назвала его по имени. То была Талинот Эсулд,
худощавая, загадочная, первая его проводница во время давнего
паломничества на Остров. Тогда голова у нее была гладко выбрита, и
Валентину никак не удавалось определить ее пол: то она благодаря своему
росту казалась ему мужчиной, то женщиной из-за изящества черт; но после
посвящения во внутреннюю иерархию она отпустила волосы, и теперь длинные
шелковистые локоны, такие же золотистые, как и у Валентина, не оставляли
никаких сомнений в том, к какому полу она принадлежит.
- У нас есть новости для вас, мой лорд, - сказала жрица Лоривайд. -
Сообщений много, но боюсь, приятных среди них нет. Но сначала мы должны
проводить вас в королевскую резиденцию.
В порту Нуминора стоял дом, известный под названием Семь Стен. Никто
не знал, что это означает, потому что корни названия уходили в седую
древность. Он находился на городском валу, выходящем в сторону моря. Фасад
его был обращен к Алханроелю, а обратная сторона выходила на отвесную
трехъярусную стену острова. Был он сооружен из массивных блоков темного
гранита, добытого в каменоломнях полуострова Стоензар, подогнанных между
собой настолько искусно, что стыки были совершенно незаметны. Его
единственным предназначением было служить местом отдыха посещающему Остров
Короналу, и поэтому он пустовал по многу лет. Но, тем не менее, за домом
постоянно следила многочисленная прислуга, как будто Коронал мог прибыть
без предупреждения в любую минуту и потребовать себе свою резиденцию.
Дом был очень старым, почти как Замок, и даже старше, насколько
смогли выяснить археологи, чем некоторые из существующих на Острове храмов
и священных террас. Как гласило предание, его построили по распоряжению
матери Лорда Стиамота, легендарной Леди Тиин, для его приема во время
посещения им Острова Снов после завершения войн с метаморфами восемь
тысячелетий тому назад. Кое-кто утверждал, что название "Семь Стен"
связано с захоронением в основании здания во время его строительства семи
воинов-метаморфов, убитых собственноручно Леди Тиин при отражении
нападения метаморфов на Остров. Но никаких останков во время
многочисленных реконструкций старинного здания обнаружено не было, да и
большинство историков считали маловероятным, чтобы Леди Тиин, какой бы
героической женщиной она ни была, брала в руки оружие в ходе Битвы за
Остров. По другой легенде, когда-то в центральном дворе стояла семигранная
часовня, воздвигнутая Лордом Стиамотом в честь его матери, что и дало
название всему сооружению. Эта часовня, как рассказывают, была разобрана в
день смерти Лорда Стиамота и переправлена в Алайсор, чтобы стать
основанием его гробницы. Но подтверждений тому тоже не имелось, потому что
сейчас невозможно было отыскать никаких следов сооружения с семью стенами
в центральном дворе, да и сомнительно, чтобы кто-то стал теперь
раскапывать гробницу Лорда Стиамота, чтобы посмотреть, на чем она стоит.
Сам Валентин предпочитал совсем другую версию происхождения названия, по
которой "Семь Стен" было искаженным заимствованием из языка Изменяющих
форму, означало "Место, где счищается рыбья чешуя" и относилось к
доисторическим временам, когда на побережье Острова высаживались
рыбаки-метаморфы, приплывавшие с Алханроеля. Однако до истины вряд ли
удастся когда-либо докопаться.
По прибытии в Семь Стен Короналу следовало выполнить определенные
ритуалы для перехода из мира деятельного, в котором в основном проходила
его жизнь, к миру духовному, где царствовала Леди. Во время выполнения
этих процедур - ритуального омовения, возжигания благовоний, медитации в
одиночной келье с воздушными стенами из ажурного мрамора - Валентин
оставил Карабеллу читать сообщения, накопившиеся за то время, что он был в
море; когда он вернулся, очищенный и безмятежный, то сразу же понял по
напряженному выражению ее взгляда, что поторопился с ритуалами, поскольку
ему сейчас же придется вернуться в мир действий.
- Что, плохие новости? - спросил он.
- Хуже не бывает, мой лорд.
Она подала ему стопку документов, которые расположила так, чтобы уже
по верхним листам можно было понять суть наиболее важных из них. Неурожай
в семи провинциях - нехватка продовольствия во многих местностях Цимроеля
- начало массового перемещения населения из центральных районов континента
к городам на западном побережье - внезапное возвышение малоизвестной до
недавнего прошлого религии, по сути апокалиптической и эсхатологической,
чьей основой служила вера в сверхъестественную сущность морских драконов,
которые скоро выйдут на сушу и возвестят наступление новой эры...
Вид у него был ошеломленный.
- И все за такое короткое время?
- А ведь это - только выборочные сообщения, Валентин. Никто не в
состоянии сейчас точно сказать, что происходит на самом деле - расстояния
столь огромны, а связь такая ненадежная...
Он взял ее за руку.
- Сбывается все, о чем мне говорили сны. Наступает мрак, Карабелла, а
на его пути стою только я.
- Не забывай о тех, кто рядом с тобой, дорогой.
- Я помню. И благодарен им. Но в самый последний момент я останусь
один, и что мне тогда делать? - Он грустно улыбнулся. - Помнишь, когда-то
мы жонглировали в Бесконечном Цирке в Дулорне, и до меня только начинало
доходить, кто я такой на самом деле. И тогда я разговаривал с Делиамбром и
сказал ему, что на то, вероятно, воля Дивин, что меня сбросили с трона, и
что, возможно, для Маджипура даже лучше, что узурпатор завладел престолом
и моим именем, поскольку у меня не было сильного желания становиться
королем, а тот, другой, наверное, показал себя способным правителем.
Делиамбр совершенно со мной не согласился и сказал, что законный король
может быть только один, и что это я и есть, и что мне следует вернуться на
свое место. Ты слишком многого от меня требуешь, сказал я тогда. "Многого
требует история, - отвечал он. - В тысяче миров в течение многих
тысячелетий история требует, чтобы разумные существа сделали выбор между
порядком и анархией, между созиданием и разрушением, между разумом и
неразумием". И еще: "Кому суждено быть Короналом, а кому нет, - сказал он,
- имеет значение, имеет очень большое значение, мой лорд". И я никогда не
забывал его слова и никогда не забуду.
- И что ты ответил тогда?
- Я сказал "да", потом добавил "возможно", а он заметил: "Ты еще
долго будешь колебаться между да и возможно, но в итоге победит "да". Так
оно и случилось, и, как следствие, я возвратил свой трон, - и все равно мы
с каждым днем удаляемся все дальше от порядка, созидания и разума и все
больше приближаемся к анархии, разрушению и неразумию. - Валентин
посмотрел на жену с мукой во взгляде. - Что же, Делиамбр ошибся? Имеет ли
значение, кому суждено, а кому нет быть Короналом? Думаю, я хороший
человек, а иногда мне кажется даже, что я хороший правитель; но мир все
равно распадается, Карабелла, несмотря на все мои усилия или благодаря им.
Не знаю: благодаря или вопреки. Возможно, для всех было бы лучше, если бы
я остался бродячим жонглером.
- Ах, Валентин, что за глупости!
- Ты думаешь?
- Неужели ты действительно считаешь, что если бы оставил Доминина
Барьязида на троне, то в этом году был бы хороший урожай лусавендры? Разве
можно обвинять тебя в недороде на Цимроеле? Это стихийные бедствия,
имеющие естественные причины, и ты найдешь разумный способ управиться с
ними, поскольку тебе присуща мудрость и ты избран Дивин.
- Я - избранник принцев на Замковой Горе. Они - люди, и им
свойственно ошибаться.
- Они выражают волю Дивин при избрании Коронала. А Дивин не
предполагала сделать тебя орудием разрушения Маджипура. Эти сообщения
серьезны, но не трагичны. Через несколько дней ты будешь говорить с
матерью, и она поможет тебе укрепиться там, где усталость одолела тебя; а
потом мы направимся на Цимроель, и ты восстановишь там мир и порядок.
- Я надеюсь, Карабелла, но...
- Не надеешься, а знаешь, Валентин! Я повторяю, мой лорд, что с
трудом узнаю в вас человека, которого люблю, когда вы говорите с такой
безысходностью. - Она хлопнула ладонью по стопке сообщений. - Я не умаляю
их серьезности, но считаю, что мы можем многое сделать, чтобы разогнать
тьму, и сделаем это.
Он медленно кивнул.
- Твои мысли по большей части сходны с моими. Но временами...
- Временами лучше всего вообще не думать. - В дверь постучали. -
Очень хорошо, - сказала она. - Нас прерывают, и я очень тому рада, потому
что устала, любимый, слушать твое нытье.
Она пригласила в комнату Талинот Эсулд. Жрица объявила:
- Мой лорд, Леди Острова явилась и желает видеть вас в Изумрудном
Зале.
- Моя мать здесь? Но я собирался посетить ее завтра во Внутреннем
Храме!
- Она пришла к вам, - невозмутимо произнесла Талинот Эсулд.
Изумрудный Зал поражал богатством оттенков: стены из зеленого
серпентина, полы из зеленого оникса, вместо окон - панели из зеленого
нефрита. В центре зала, между двух огромных танигалов в кадках, стояла
Леди. Кроме танигалов, усыпанных зелеными, с металлическим отливом,
цветами, здесь ничего не было. Валентин быстро подошел к матери. Она
протянула к нему руки, и как только кончики их пальцев соприкоснулись, он
ощутил знакомую пульсацию исходящих из нее токов, священную силу, которая
накапливалась в ней, как весенняя вода накапливается в колодце, за годы
личных контактов с миллиардами душ на Маджипуре.
Много раз во сне он разговаривал с ней, но не видел ее многие годы и
не был готов к переменам, происшедшим в ее облике. Она была по-прежнему
прекрасна: время не нанесло ущерба ее красоте. Но возраст оставил на ее
