поглаживая. Его захлестнуло чувство облегчения. Он до сих пор не сознавал,
как много она значила для него, а теперь не думал ни о чем ином, только бы
с ней было все в порядке. Ужас постепенно оставил ее, но она все еще
дрожала.
- Еще минуту, - прошептала она, - и Слит погиб бы. Я чувствовала, как
он скользит к этому растению... А как здесь очутилась Лизамон?
- Она проехала через лес каким-то коротким путем. залзан Кавол нанял
ее, чтобы она защищала нас на пути в Илиривойн.
- Она уже отработала свой гонорар, - сказала Карабелла.
- За мной! - приказала Лизамон.
Она выбрала безопасную дорогу из этой рощи, но и то ее животное было
дважды схвачено за ногу, а животное Валентина - один раз. Каждый раз
великанша перерубала ус, и скоро они оказались на пути к фургону. Скандары
громко приветствовали их, когда они подъехали.
Залзан Кавол холодно оглядел Слита.
- Ты выбрал неудачный путь для своего ухода, - заметил он.
- Не более неудачный, чем тот, который выбрал ты, - ответил Слит. -
Прошу извинить меня. Я пойду пешком в Мазадон и поищу какой-нибудь работы.
- Подожди, - сказал Валентин.
Слит вопросительно взглянул на него.
- Давай поговорим. Пройдемся. - Валентин обнял за плечи маленького
жонглера и отвел его в сторону, пока Залзан Кавол не вызвал у Слита новый
приступ гнева.
Слит был напряжен и насторожен.
- В чем дело, Валентин?
- Я способствовал тому, чтобы Залзан Кавол нанял великаншу. Иначе ты
уже стал бы лакомым кусочком для плотоядного растения.
- Спасибо тебе.
- Я хочу большего от тебя, нежели спасибо, - сказал Валентин. - Ты
мне, можно сказать, в какой-то мере обязан жизнью.
- Пожалуй.
- И я прошу в уплату, чтобы ты взял обратно свой отказ от работы.
Глаза Слита загорелись.
- Ты не знаешь, чего просишь!
- Метаморфы - чуждые и несимпатичные существа, это верно. Но
Делиамбер говорит, что они вовсе не так опасны, как обычно считается.
Останься в труппе, Слит!
- Ты думаешь, я капризный лодырь?
- Отнюдь. Но нелогичен - возможно.
Слит покачал головой.
- Однажды мне было послание от Короля, где метаморфы наложили на меня
страшный удел. Человек должен слушаться такого послания. Я не желаю и
близко подходить к месту, где живут эти создания.
- Послание не всегда несет в себе буквальный смысл.
- Согласен. Но часто бывает и так. Я видел во сне, будто у меня есть
жена которую я люблю даже больше, чем свое искусство. Она жонглировала со
мной, как Карабелла, только гораздо, гораздо ближе, настолько созвучно с
моим ритмом, что мы как бы составляли единое целое. - На исцарапанном лице
Слита выступил пот, он запнулся, как бы не в силах продолжать, но через
несколько секунд заговорил снова: - И я увидел во сне, как метаморфы
пришли и украли мою жену и подсунули мне женщину из своего народа,
подделанную так ловко, что я не заметил разницы. И дальше я видел, как мы
выступали перед Короналем, перед Лордом Малибором, что правил тогда и
вскоре утонул, и наше жонглирование было великолепным, это была такая
гармония, которой я раньше не встречал в жизни, и Корональ угостил нас
хорошим мясом и вином, дал нам спальню, обитую шелком. Я обнял свою жену и
стал ласкать ее, и она изменилась в моих объятиях: в моей постели лежала
женщина-метаморф, страшное существо с шерстью серой кожей, с хрящами
вместо зубов, с грязными лужами вместо глаз, и это существо целовало меня
и прижималось ко мне. С тех пор я не искал тела женщины, боясь, чтобы
такое существо не попало в мои объятия наяву. Я никому не рассказывал, и я
не могу вынести мысли ехать в Илиривойн и оказаться в окружении этих
созданий с изменяющимися лицами и телами.
Душа Валентина была полна сострадания. Он молча сжал плечи Слита,
словно мог одной только силой своих рук уничтожить воспоминание об ужасном
кошмаре, изувечившим душу жонглера. Затем он выпустил его и сказал:
- Это поистине ужасный сон. Но нас учили пользоваться нашими снами, а
не позволять им уничтожать нас.
- Этим сном я могу вряд ли воспользоваться, мой друг. Но он
предупреждает меня, чтобы я не приближался к метаморфам.
- Ты принимаешь его слишком прямолинейно. нет ли в нем чего-то более
окольного? Ты не говорил с толкователем снов, Слит?
- По-моему, нет надобности.
- А меня ты понуждал искать толкователя, когда в Пидруде я видел во
сне странное! Я отлично помню твои слова: "Король никогда не посылает
простых посланий".
Слит иронично усмехнулся:
- Все мы мастера учить других, но не себя. Во всяком случае, теперь
поздно говорить о сне пятнадцатилетней давности и теперь я его пленник.
- Освободись!
- Как?
- Когда ребенок видит во сне, что он падает, и в страхе просыпается,
что говорят ему родители? Что сон о падении не следует принимать всерьез,
потому что во сне никто не получает реального ушиба. Или скажут, что
ребенок должен быть благодарен за падение во сне, потому что такой сон - к
добру, говорит о мощи и силе, что ребенок не падал, а летел к тому месту,
где он мог чему-нибудь научиться, если бы не испугался и не стряхнул с
себя мир сна. Верно?
- Ребенок должен быть благодарен за такой сон, - сказал Слит.
- Вот именно. И так со всеми "дурными" снами: мы не должны бояться,
говорят они нам, а должны быть благодарны за мудрость сна и действовать по
нему.
- Так говорят и дети. Часто дети лучше управляют снами, чем взрослые.
Я помню, как ты кричал и всхлипывал во сне, Валентин.
- Я пытаюсь узнать что-то из моих снов, как бы темны они ни были.
- Чего ты хочешь от меня, Валентин?
- Чтобы ты ехал с нами в Илиривойн.
- Зачем это тебе?
- Ты принадлежишь всей труппе. Мы держимся с тобой, а без тебя
развалимся.
- Скандары - мастера жонглирования. Человеку трудно состязаться с
ними. Карабелла и я в труппе по тем же причинам, что и ты, - чтобы
выполнить дурацкий закон. Вы будете получать свою плату, останусь я или
уйду.
- Но я учусь у тебя.
- Будешь учиться у Карабеллы. Она так же ловка, как и я, к тому же у
вас любовь, и кто знает, может быть, ты будешь работать лучше меня. И
храни тебя Божество потерять Карабеллу в Илиривойне!
- Этого я не боюсь, - ответил Валентин и протянул руку Слиту. - Я
должен иметь тебя с нами.
- П_о_ч_е_м_у_?
- Я дорожу тобой.
- И я дорожу тобой, Валентин, но мне очень тяжело идти туда, куда
Залзан Кавол хочет вести нас. Почему ты так настаиваешь на усилении моих
страданий?
- Ты можешь излечиться от своих страданий, если поедешь в Илиривойн и
увидишь, что метаморфы - всего лишь безвредные дикари.
- Я могу жить с моей болью, - возразил Слит. - Цена за излечение,
по-моему, слишком высока.
- Мы можем жить с самыми страшными ранами; но почему не попытаться
вылечить их?
- Ты чего-то не договариваешь, Валентин.
Валентин медленно перевел дух.
- Верно.
- Что же?
После некоторого колебания Валентин спросил:
- Слит, я фигурировал в твоих снах после встречи в Пидруде?
- Да.
- Как именно?
- Разве это имеет значение?
- Не видел ли ты во сне, что я необычен для Маджипура, что я более
силен и властен, чем сам предполагаю?
- С первой же нашей встречи мне сказали об этом твоя осанка и манера
держать себя. Об этом же говорили и твоя феноменальная ловкость, с какой
ты учился нашему искусству, и содержание твоих снов, которыми ты поделился
со мной.
- А кем я был в твоих снах, Слит?
- Персона мощи и благородства, обманом скинутая со своего высокого
положения. Может быть, герцог! Принц.
- А не выше?
Слит облизал пересохшие губы.
- Да. Выше. Возможно. Чего ты добиваешься от меня, Валентин?
- Чтобы ты сопровождал меня в Илиривойн и дальше.
- Ты хочешь сказать, что виденное мною во сне - правда?
- Это я еще должен узнать, - сказал Валентин. - Но я думаю, что это
правда. Это должно быть правдой. Послания говорили мне, что все это
правда.
- Милорд... - прошептал Слит.
- Возможно.
Слит ошеломленно посмотрел на него и опустился на колени. Валентин
быстро поднял его.
- Этого не надо, - сказал он. - Могут увидеть. Я не хочу никого
посвящать в это. Кроме того, остается большая область сомнений. Ты не
должен вставать перед мной на колени, делать пальцами символ горящей
звезды или еще что-нибудь такое, поскольку я сам еще не уверен в истине.
- Милорд...
- Я остаюсь Валентином-жонглером.
- Мне очень страшно, Милорд. Сегодня я был в двух шагах от ужасной
смерти, но сейчас мне страшнее стоять здесь и разговаривать с тобой об
этих вещах.
- Зови меня Валентином.
- Как я смею?
- Ты звал меня Валентином всего пять минут назад.
- То было раньше.
- Ничего не изменилось, Слит.
- Все изменилось, Милорд.
Валентин тяжело вздохнул. Он чувствовал себя самозванцем, мошенником,
обманывающем Слита, но это, похоже, было совершенно необходимо.
- Если все изменилось, значит ты должен следовать за мной по моему
приказу? Даже в Илиривойн?
- Я должен... - растерянно сказал Слит.
- Никакого вреда от метаморфов тебе будет. Ты уйдешь из их местности,
излеченный от той боли, что гложет тебя. Можешь ты поверить этому, Слит?
- Я боюсь туда идти.
- Ты нужен мне в пути, - сказал Валентин. - И не по моему выбору
Илиривойн становится частью моего путешествия. Я прошу тебя идти со мной.
Слит склонил голову.
- Я должен, Милорд.
- И я прошу тебя, Слит, звать меня Валентином и не оказывать мне
перед другими больше уважения, чем ты оказывал мне вчера.
- Как желаешь, - ответил Слит.
- В_а_л_е_н_т_и_н.
- Валентин, - неохотно сказал Слит. - Как желаешь, Валентин.
- Пошли.
Он повел Слита к труппе. Залзан Кавол, как обычно, неторопливо
расхаживал взад и вперед; его братья готовили фургон к отъезду. Валентин
сказал скандар:
- Я уговорил Слита. Он поедет с нами в Илиривойн.
Залзан Кавол недоверчиво взглянул на него.
- Как тебе это удалось?
- Да, - подхватил Виноркис. - Что ты ему сказал?
- Слишком долго объяснять, - ответил Валентин, весело улыбаясь.
8
Теперь ход ускорился. Весь длинный день фургон мурлыкал по шоссе, а
иногда захватывал и часть вечера. Лизамон Холтен ехала с фургоном. Ее
животное, несмотря на свою выносливость больше нуждалось в отдыхе, чем те,
что тянули фургон, так что иногда Лизамон при удобном случае отставала.
Нести ее громоздкую тушу было нелегким делом для любого животного.
Они ехали от города к городу через скучную провинцию. Там были очень
скромные полоски зелени - только чтобы соблюсти букву закона. Эта
провинция Мазадона была местом, где миллионы жителей занимались торговлей,
поскольку Мазадон был воротами всего северо-западного Зимрола для
восточных товаров и главным перевалочным пунктом для сухопутных перевозок
товаров Пидруда и Тил-омона, идущих на восток. Они быстро проехали через
множество городов, через сам Мазадон, через Бургакс и Тагобар, которые все
были тихи и печальны по случаю прощального траура. Всюду болтались желтые
полосы ткани - знак скорби. Валентин считал, что это тяжелое дело -
закрыть всю провинцию из-за смерти герцога. Что будет делать этот народ,
думал он, когда умрет Понтификс? Как они реагировали на преждевременную
смерть Короналя Лорда Вориакса два года назад? Возможно, конечно, что они
относились к смерти местного герцога более серьезно, потому что он был
фигурой осязаемой, реальной, жившей среди них, в то время как для народа
