- Я видел во сне нечто подобное, - сказал он.
- В моем сне я услышал, - продолжал Слит, - что и нам тоже грозит
опасность может быть, не жертвоприношение, но все равно опасность. Если мы
освободим чужака, он поможет нам. Если мы оставим его умереть, то и сами
не уйдем отсюда живыми. Ты знаешь, Валентин, что я боюсь этих Изменяющих
Форму, но в этом сне было что-то новое. Он пришел с ясностью послания. Его
нельзя отбросить, посчитав его страхами глупого Слита.
- Что ты хочешь делать?
- Освободить чужака.
- А если он и вправду преступник? - с тревогой спросил Валентин. -
Какое право имеем мы вмешиваться в правосудие пьюриваров?
- Право послания, - ответил Слит. - А те лесные братья тоже
преступники? Я видел во сне и их, брошенных в Фонтан. Мы среди дикарей,
Валентин.
- Нет, они не дикари. Просто чуждая раса, и ее пути не похожи на пути
Маджипура.
- Я твердо решил спасти синекожего. Если ты не поможешь мне, я это
сделаю один.
- Сейчас?
- А когда же? Сейчас темно и тихо. Я открою клетку, и он убежит в
джунгли.
- Ты думаешь, клетку не охраняют? Нет, Слит, подожди. Сейчас это
неразумно. Ты поставишь под удар всех нас. Я попытаюсь разузнать об этом
пленнике, за что его посадили и что его ждет. Если они намереваются
принести его в жертву, они сделают это в апофеозе фестиваля. У нас еще
есть время.
- Но послание было сейчас, - настаивал Слит.
- Я уже сказал, что и сам видел нечто подобное.
- Но то было не послание?
- Нет. Но его достаточно, чтобы считать твой сон истиной. Я помогу
тебе, Слит, но не сейчас. Сейчас не время.
Слит выглядел беспокойным. Он уже мысленно видел дорогу к клеткам, и
возражения Валентина расстраивали его.
- Слит!
- Да?
- Послушай меня. Сейчас не время. Подожди.
Валентин твердо посмотрел на жонглера. Тот взглянул на него с такой
же твердостью, но сопротивление его было быстро сломлено, он опустил
глаза.
- Слушаюсь, Милорд, - спокойно сказал он.
В течение дня Валентин пытался получить информацию о пленнике, но
безуспешно. Одиннадцать клеток с лесными братьями стояли на площади
напротив Служебного Дома, а клетка с чужаком стояла на самом верху, одна,
высоко над землей. Клетки охраняли пьюривары с копьями.
Валентин хотел было подойти, но уже на середине площади его
остановили.
- Вам запрещено яростно колотили по решеткам. Синекожий выкрикивал
слова с таким акцентом, что Валентин с трудом понимал. Чужак кричал:
- Беги, дурак, пока они не убили и тебя!
Но, может быть, тут сработало воображение Валентина? Стражники
держали плотный кордон вокруг клеток. Валентин повернул обратно. Он
попробовал спрашивать насчет клеток у детей, но те смотрели на него
холодными пустыми глазами упорно молчали, имитировали его золотистые
волосы, а затем разбегались, как от демона.
Все утро в Илиривойн шли метаморфозы из далеких лесных поселков. Они
несли с собой всевозможные декоративные предметы: плетенье, флаги,
драпировки, украшенные зеркалами стойки, шесты, покрытые резными
мистическими рунами; все казалось знали, что им надлежит делать и все были
очень заняты. Дождя не было. Интересно, подумал Валентин, каким
колдовством пьюривары обеспечили себе для праздника редкий сухой день? Или
это просто совпадение?
Часа в три дня началось празднество. Небольшие группы музыкантов
играли отрывистые резкие мелодии в эксцентричном ритме, а масса метаморфов
танцевала медленный величественный танец переплетающегося узора, двигаясь,
как во сне. На некоторых улицах шли состязания по бегу; судьи стояли вдоль
улиц и затевали споры, когда бегуны проносились мимо них. Ларьки, видимо,
выстроенные ночью, торговали супом, тушеным и жареным мясом, напитками.
Валентин чувствовал себя здесь незванным гостем. Ему даже хотелось
извиниться перед метаморфами, что он затесался к ним в их праздничные дни.
Но никто, кроме детей, не обращал на него никакого внимания, а дети явно
видели в нем диковинку, привезенную сюда для их развлечения. Пугливые
малыши, выглядывали отовсюду, старались имитировать его, Слита и других,
но близко не подходили.
Залзан Кавол назначил вечером репетицию позади фургона. Валентин
пришел одним из первых, радуясь возможности уйти с переполненных народом
улиц. Он нашел только Слита и двух скандаров.
Ему показалось, что Залзан Кавол как-то странно смотрел на него. Во
внимание скандара было что-то новое и тревожащее. Через несколько минут
смущенный этим взглядом Валентин спросил:
- Что-нибудь неладно?
- Что может быть неладно?
- Ты выглядишь недовольным.
- Я? Ничего подобного. Сон, только и всего. Я думаю о сне, который
видел прошлой ночью.
- Ты видел синекожего пленника?
Залзан Кавол, казалось, растерялся.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что и я его видел, и Слит.
- Мой сон не имел ничего общего с синекожим, - ответил скандар. - И я
не желаю говорить об этом сне. Все это глупости, больше ничего.
Залзан Кавол отошел, взял полную охапку ножей и начал жонглировать с
ними.
Валентин пожал плечами. Он никогда не задумывался, видят ли скандары
сны, в особенности тревожащие. Хотя, конечно, они граждане Маджипура,
разделяют все атрибуты здешнего населения, так что и у них должны быть
полные жизни сны, как и у всех, с посланиями от Короля, Леди, случайными
вторжениями в мозг существ меньшего ранга и личные подъемы над собственным
кругозором, как у людей и, наверное, прочих рас. Но вот что интересно:
Залзан Кавол всегда так следил за эмоциями, так неохотно показывал свою
суть, кроме жадности нетерпения и раздражения, а тут вдруг задумался над
сном. А бывают ли у метаморфов сны со значением, послания и прочее?
Репетиция прошла очень хорошо. Затем жонглеры легко и не очень сытно
пообедали фруктами и ягодами, собранными Лизамон в лесу, и запили их
остатками вина, привезенного ими из Кинтора. На многих улицах Илиривойна
уже зажигались фейерверки, отовсюду неслась нестройная музыка. Валентин
думал, что представление состоится на площади, но нет: метаморфы в
каких-то вроде бы даже жреческих костюмах проводили жонглеров в совершенно
другую часть города, на большое овальное пространство, уже окруженное
сотнями, а то и тысячами ожидающих зрителей. Залзан Кавол и его братья
тщательно обошли всю площадку, проверяя, нет ли ям или неровностей,
могущих помешать их работе. Обычно и Слит участвовал в этой процедуре, но
сейчас, как вдруг заметил Валентин, он исчез сразу после репетиции.
Неужели у него не хватило терпения и он решил сделать что-то неосторожное?
Валентин собрался на поиски, но в это время Слит появился, чуть
запыхавшись.
- Я был на площади, - тихо сказал он. - Клетки все еще там, но
большая часть стражников, видимо, сбежала на танцы. Я сумел перекинуться
парой слов с пленником, прежде чем меня отогнали.
- И что?
- Он сказал, что в полночь его принесут в жертву Фонтану - точно как
в моем сне. А завтра ночью то же случится и с нами.
- Ну да?
- Клянусь именем Леди! - сказал Слит. Глаза его сверлили Валентина. -
Я пришел сюда, Милорд, только по твоему приказу. Ты уверял, что никакого
вреда нам не причинят.
- Твои опасения казались мне нереальными.
- А теперь?
- Я начинаю пересматривать свое мнение, - ответил Валентин. - Но мы
уйдем из Илиривойна живыми и здоровыми, я обещаю тебе это. После
представления я поговорю с Залзаном Каволом, а потом посоветуюсь с
Делиамбером.
- Я был бы счастлив уехать отсюда как можно скорее.
- Метаморфы в этот вечер празднуют и пьют. Чем позднее мы уедем, тем
менее вероятно, что они заметят это и вряд ли сумеют преследовать нас,
даже если возымеют такое намерение. Да и то сказать, разве Залзан Кавол
согласится отменить представление только из-за слухов об опасности? Мы
выполним свою работу, а потом займемся собственными делами. Что ты на это
скажешь?
- Я в твоем распоряжении, Милорд.
14
Представление было замечательное, и никто не был в лучшей форме, как
Слит. Он делал свое слепое жонглирование, и делал безупречно. Скандары
перекидывались факелами, Карабелла работала на катающемся шаре, Валентин
жонглировал танцуя, прыгая, приседая и бегая. Метаморфы сидели вокруг
концентрическими кругами, мало говорили, совсем не аплодировали, но
смотрели с неослабевающим вниманием.
Работать при такой аудитории было очень тяжело, даже хуже, чем на
репетициях, потому что теперь у них были тысячи зрителей, ничего не дающих
выступающим. Они сидели, как статуи - такими же были и дети во время
репетиций - не высказывали ни одобрения, ни осуждения, а лишь что-то вроде
безразличия.
Затем метаморфы вдруг стали воспроизводить действия жонглеров, но в
странной, искаженной форме.
По двое, по трое они выходили вперед вставали в центр круга всего в
нескольких ярдах от жонглеров и быстро меняли форму: шестеро стали
похожими на скандаров, один на Карабеллу, один на Слита, а один принял вид
высокого золотоволосого Валентина. В этих превращениях не было ничего от
игры: Валентин видел явную, насмешливую угрозу, а взглянув на не
участвующих в представлении членов труппы, увидел, что Делиамбер делает
тревожные жесты щупальцами, Виноркис хмурится, а Лизамон переступает с
ноги на ногу, как бы готовясь к бою.
Залзан Кавол тоже выглядел расстроенным.
- Продолжайте, - сказал он отрывисто. - Мы здесь для того, чтобы
представлять для них.
- По-моему, - сказал Валентин, - мы здесь для того, чтобы развлекать
их, но не обязательно представлением.
- Неважно. Мы артисты и будем продолжать.
Он дал сигнал и начал с братьями головокружительный обмен множеством
острых и опасных предметов. Слит, помедлив схватил несколько дубинок и
стал каскадом бросать их. Карабелла тоже. У Валентина похолодели руки, они
явно не хотели работать.
Девять метаморфов недалеко от них тоже начали жонглировать. Это было
искаженное, как во сне, жонглирование, без настоящего искусства или
ловкости. Насмешка, пародия, больше ничего. Они держали в руках
толстокожие черные плоды, куски дерева и другие обычные предметы и
перебрасывали их из руки в руку по-детски пародируя жонглеров, все время
роняя предметы даже в этих простых движениях и быстро наклоняясь поднять.
Это представление заинтересовало зрителей куда больше, чем все то, что
делали настоящие жонглеры. Теперь зрители гудели - может, это была форма
аплодисментов? - ритмично покачиваясь и хлопали руками по коленям, а
некоторые трансформировались в странные чередующиеся формы то человека, то
хьорта, то су-сухириса, то жонглеров. В одном месте Валентин увидел сразу
шесть или семь своих грубых копий.
Выступать в таком отвлекающем кругу стало невозможным, но жонглеры
угрюмо работали еще несколько минут, ошибаясь, роняя дубинки, портя давно
знакомые комбинации. Гудение метаморфов становилось все сильнее.
- Ой, смотрите, смотрите! - вдруг закричала Карабелла, указывая на
одного из псевдо-жонглеров, который изображал Валентина.
Валентин взглянул и задохнулся от изумления.
Действие метаморфов превосходило всякое понимание, ошеломляло и
приводило в ужас: метаморф начал колебаться между двумя формами. Одна
изображала Валентина-жонглера, высокого, широкоплечего, большерукого,
золотоволосого молодого человека, а вторая была образом Лорда Валентина
Короналя.
Изменение происходило почти мгновенно, как вспышка света. Одну
