со второй парты, корявая и оттого всезнающая, уже выводила график. Не
хухры-мухры по-прежнему мялся у доски, запутавшись с местом второго кор-
ня. Ему светила сомнительная дробь с фантастическим знаменателем. Сту-
почкин замер и смотрел, напоминая облезлого барса в засаде. Говорят, что
если барса перед прыжком подергать за хвост, тот в своей сжатости не за-
метит. Так и Ступочкина можно кусать в этот миг за ляжку, математик не
шелохнется...
- Знаешь, где ошибка? - торжествующе спросил он.
- Да нет пока, - застенчиво признался хухры-мухры.
- А вот где, - сказал долгий унылый математик, и показаол.
- А у меня с ответом сошлось, - сообщила не в меру радостная корявая.
- Молодец, Оксана.
- И у меня, - сказал Леша через минуту.
- Четыре, Смурнов, - вздохнул он.
Леша вернулся за большую белую парту, третью от доски, в солнечном
ряду у окна. Сосед Женя упоенно рисовал чужим карандашом, раскрыв смур-
новскую тетрадь на предпоследней странице. Под его рукой возникало
странное: с лапами, рогами, в штанах. Глаз был готов упасть, торчащий
хвостик завинчивался как надо.
- Это ты, - сообщил шепотом Женя.
Леша не заплакал, потому что при всех нельзя.
- Дай свою тетрадь, - сиротливо попросил он.
Загорелый раздолбай Женя весело протянул троечные листки. Леша рас-
пахнул их и начал возить стержнем по бумаге. Возникали контуры чего-то
массивного. Квадратное лицо украсилось вызывающими очками, бороденка и
баки гармонировали с пустотой лысины. Короткими росчерками он сотворил
тело, конечности, портки и рассегнутую рубаху. Подумал и влепил заплати-
ну на штаны. Еще немного поразмышлял, и на рукаве появилась повязка с
нацистским солнцем. Крест на груди превращал новорожденного мужика в
христианина.
- Разве это я? - смешливо спросил Женя.
- Конечно, не ты, - прошептал успокоенный. - Копыт не хватает.
Оксана прытко священнодействовала близ учительского стола, колупая
очередной пример. Ступочкин одобрительно шевелил пальцами и молчал.
- Твоя будущая жена, - сообщил Женя, бездумно переписывая цифры с
доски.
- Твоя, - отбрыкивался он.
- Врешь, - довольно заявил кучерявый Женя Градников. - Чего моя? Вы
же у нас самые математики. Будете в постеле строить график - чем не
жизнь?
- Это вы будете, - сказал Леша за неимением лучших слов.
- А какая тебе нужна жена: умная или красивая? - привязался симпатич-
ный раздолбай.
Леша славился тем, что его навылет убивали вопросы интимного содержа-
ния.
- Мне нужно все сразу, - с тихой истерикой ответил он.
- Позови в кино Лену Ганаеву, - предложил шепотливый веселух. - Если
все сразу.
- Сам зови, - резано сказал он, внутренне растекаясь в кисель.
- Я? Позову, конечно, - отозвался Градников, невзначай пиная туфлей
лешины ноги. Не со злобы пиная - так, по-дружески, от переизбытка скуки.
Ганаева казалась ему никем, да и как она выглядела сегодня? Что-то
несделанное, бесформенность с глупыми вопросами и случайным, малоприят-
ным на слух смехом. Вот и вся девочка Ганаева, а ее тело украшалось
одеждой старушачьих расцветок, хоть она и нравилась Градникову - что с
того? Она многим нравилась, возможно, за говорливый нрав, - потом, кста-
ти, выяснилось, что по ходу жизни Смурнов смотрел только на общительных
девушек, а свои скромные подобия он не замечал, не принимал всерьез, и
они его не принимали всерьез, как, впрочем, и говорливые.
На химии он слушал отвратительное поветствование об оксидах. В голове
вместо формул быстро вскипал план реформы образования: сделать так, чтоб
избавить свою жизнь от оксидов - ну а зачем, в самом деле, они нужны?
Нет ни одного довода в пользу того, чтобы взрослый человек хоть краем
мозга подозревал о наличии на земле оксидов. Как и о наличии цитоплазмы,
котангенса, ускорения и иных причудливых штук. Без ложной скромности Ле-
ша полагал, что программу за десять классов сочинял пришибленный дурак,
высунув довольный язык и хохоча от своей заскорузлой тупости; а возмож-
но, что не один: целая команда счастливых тупогонов собралась вместе и
постановила, что в стране излишен не познавший котангенса, цитоплазмы и
ускорения. Господи, неужели это - непонятно? - думал маленький Смурнов,
и потом не поменявшей веры в убогость верховных принципов школы: кстати,
через много лет его похвалили за эту мысль, - похвалил клетчатый, в за-
зеркальной комнате. Херня, конечно, сказал он, когда Смурнов предполо-
жил, будто школа не так устроена - так вот, херня, сказал знающий, де-
сять лет неизбывной херни, за которые в иных мирах лепят сверхчеловека.
А у вас лепят хрен кого, тебя лепят - сказал тогда клетчатый, мягко-из-
винительно улыбнувшись: а почему? Не думают потому что, лениво произнес
он, не знают, чего хотят, вот и штампуют дрянь, а если бы поняли, какая
модель человека надобна и потребна - делали бы ее, но ведь не задумыва-
ются, гонят ерунду и радуются, что чересчур мучительно ее гонят. Переде-
лать бы ваш бардак, мечтательно вздохнул молодой и сероносочный.
Наступили труды. В обиходе предмет так и назывался: труды. А полное
название намекало на трудовое воспитание и обучение, и в жизни им зани-
мался пожилой дядька-сталинист, с дрожащими ручонками, искренний. "Ты
зачем не так сточил? - возмущался он. - Заусеницы видишь? Быть тебе ле-
нивой гусеницей, а не мужиком".
Обточивших железяку без заусениц он возносил на свой лад, обзывая
проверенным элементом и нашим кадром. Еще он говорил, что пойдет с таки-
ми в разведку - пацаны его, впрочем, не любили.
"Сегодня будет задание, - предвкущающе сказал он, - по дереву." Ребя-
та стояли в ряд, сонно изучая, как Лев Иванович наглядно сдирает стружку
с поверхности. Ребята скучали, Леша все-таки волновался - он всегда вол-
нительно ходил на этот урок, всегда с опаской и подозрением. Лев Ивано-
вич его не ценил, в разведку отказывался идти напрочь, в уме, наверное,
считая Алексея гусеницей - а у того рукоделие привычно выпадало из рук,
не клеилось у него ремесло по дереву и муторное точение железяк. Если
требовалось выполнить что-то в миллиметрах, он всегда ошибался, сдирая
лишнее или опасливо оставляя лишний кусок. Лев Иванович таких не любил,
подолгу талдыча про глазомер и требуя показать "тетрадь по трудам": в
ней виднелось единственная запись на тему, что такое эскиз, и картина
какой-то детали в полный рост с закругленным верхом и указанием ее мил-
лиметров.
"Вот, - говорил Лев Иванович, - как положено-то". Леша вежливо согла-
шался, покорно встряхивая головой.
Сегодняшний день казался апофеозом рукодельного издевательства. Обло-
чившись в сшитый родителями синий фартук, он недоуменно держал в руке
рубанок. Предстояло обстругать напиленное предшественником, затем новый
мальчик склеит их как положено, и школа обзаведется деревянными автома-
тами. Вещь нужная, полезная - особенно когда третьекласники со дня на
день готовятся разыграться в свою патриотическую войну.
Он неуверенно провел рубанком по дереву, стружка почему-то не отлете-
ла. В пыльный зал вошла незнакомая тетка и попросила Льва Ивановича
одолжить ей мальчиков. Пятерых. Трудовик позвал добровольцев. Леша отк-
ликнулся, хуже трудов случиться уже не могло.
Впятером они пошли к вестибюлю, тетка неслась впереди, загребая рука-
ми воздух. "Ну хлопцы, - смеялась она. - Сразу вижу трудолюбивых." Зашли
в полутемную клетушку близ вестибюля. Тетка вывалила из тяжелого шкафа
несколько метел, грабли, пару ведер, предложила все это разобрать. Граб-
ли пугали, потому что были одни. Леша взял метлу. А носилки и веник ос-
тались дремать в глубине зеленого шкафа. Тетка опять довольно засмеялась
и повела своих семиклассников на прозрачный сентябрьский воздух.
Они обошли школу с тыла, остановились за оградой, отделявшей двор от
переулка. Тетка объяснила, чего и как. Ее наставления напомнили анекдот:
мести требовалось от калитки вплоть до конца урока. "Вас же можно оста-
вить одних?" - по-доброму спросила она и удалилась, показав засыпанную
известкой спину.
В отсутсвие тетки никто работать не стал. Диван пожаловался, что хо-
чет спать. Олег лаконично матернулся. Райхер зажал между ног свои грабли
и покачивал рукояткой, - ни дать, ни взять, показ детородного органа.
Сам Райхер, видимо, об этом не подозревал. Олег с хохотом объявил, что
именно тот показывает. Женька Градников и Диван заржали, Леша тянул
улыбку из солидарности. Саша Райхер обиделся и робко назвал Олега при-
дурком. Диван посоветовал вмочить Райхеру как положено.
- Сюда иди, мышь! - рявкнул Олег, вынимая из карманов руки и попины-
вая воздух ногой.
Райхер стоял поблизости и не шевелился.
Леша тихо радовался, что в стороне. Диван заржал еще веселее, ему
нравилось. За полосой деревьев семенили невзрачные горожане, спеша по
обычным людским делам, залаяла у второй калитки собака.
- Ладно, пацаны, хватит, - сыто сказал умиротворенный Женька, которо-
го никто никогда не бил.
- Чего хватит? - не понял Диван. - Не по-пацански так.
Райхер стоял и даже не пробовал шевелиться. Неужто страх? Олег сост-
роил уморительную рожу, подбежал и пнул его по бедру. Смеясь, отбежал,
машинально-показушно принял позу боксера.
- Сука ты, - неожиданно четко произнес Райхер.
Олег прыгнул второй раз, Райхер выбросил руку и достал его в нос.
Олег дернулся, неуклюже ударил в грудь: обычно он забивал почти всех, а
сегодня - не мог, растерялся? Получил два правильных удара в лицо, ото-
шел. Райхер смотрел с непривычной для себя ненавистью.
- Еще хочешь? - бесцветно спросил он.
У Олега капала кровь.
- Да ладно вам, - бормотал Градников, зная, что его не услышат.
Побитый пошел вперед, получил встречный в живот. Схватился руками,
чуть пригнулся. Безжалостный Райхер добавил в голову. "Гондон", - бес-
сильно хрипел Олег. Тот снова ударил. Секунд через пять Олег лежал на
желто-грязной траве, а невысокий Райхер в черном фартуке сидел на его
груди, положив пальцы на шею.
- Сдаешься? - ласково спросил он.
Олег сказал, что сдается, так у них было принято.
- Ну хорошо, - сказал Райхер. - Теперь хватит.
Диван начал прилежно подметать сырой тротуар.
- Почему не работаешь? - прошипел он, глядя на Лешу.
- Я работаю, - спохватился он.
Райхер игриво прихватил грабли и начал расчесывать газон. Олег под-
нялся, встал в стороне, с ним не разговаривали. Подошел Женька.
- Все нормально, - сказал он утешительно.
Минут через двадцать вернулась развеселая тетка.
- Стараешься, молодежь? - спросила она, отбирая метлу у загрустившего
Леши. - Смотри, как надо.
Тетка принялась резво гонять первые опавшие листья. Вволю намахав-
шись, ушла по своим, как она выразилась, делам. Что за бесконечные дела
у немолодых радостных теток? - подумал он, а она уже загибала за угол.
Подошел блинообразный Шлепа, в отличие от тетки сразу увидел кровь.
- Кто тебя, братишка? - спросил десятиклассник, с отеческой нежностью
обнимая Олега.
Тот показал на Райхера.
- Ты что, пацан, охамел? - воспитывал Шлепа, положив лапу на плечо
Райхера. - Что, волю почуял? Дерзким стал?
- Врежь ему, - попросил Диван. - Чтоб знал парень наших.
Леша бросил подметать. Смотрел пристально, чуть моргая.
- Врезать тебе? - добродушно спросил Шлепа.
- Врежь, - просто ответил Райхер.
И Шлепа врезал.
Тетка вернулась и начала бестолково охать. "Ох уж эти пьяные бомжи",
- примерно так говорила она.
...Труды венчали школьное время - он шел домой.
19
Сперва по тому самому переулку, затем вышел на многолюдье: мимо него
провезли в синей коляске ясноликого малыша, он чмокал и улыбался, а Леша
не знал, что тот станет доктором философии; прошел старик, расстреливав-
ший в сороковые; прошмыгнул сверстник, в девяносто третьем основавший
