- А что я сейчас сделаю? - спросила Криста.
- Вы подпишете обязательство сообщать нам и впредь о каждом шаге
мистера Пола Роумэна и выполнять те наши просьбы, с которыми мы к вам
обратимся как к миссис Роумэн.
Кирзнер достал из кармана три экземпляра идентичного текста и вечное
перо.
- Вот, - сказал он. - Это надо сделать сейчас.
- Я это сделаю, когда вернется ваш Пепе и скажет, что с телефоном у
мистера Роумэна ничего не случилось и мы можем ехать к нему играть ваш
спектакль.
- Такого рода документы, милая фройляйн, подписывают только с глазу
на глаз.
- Вы отправите Пепе посмотреть, не прилетел ли на кухню черт. Или
генералиссимус Франко. На метле и в красных носках. В это время я подпишу
ваш текст. Только перед этим я хочу услышать голос Роумэна и сказать ему,
что я к нему еду.
- Хм... Я вынужден согласиться с вашими доводами, - сказал Кирзнер. -
Хотя мне очень не хотелось бы с вами соглашаться. Вы жесткая женщина, а? -
и он засмеялся своим колышущимся, добрым смехом.
"Подпишет, - понял Кемп, - с этой все в порядке, сработано накрепко,
привязана на всю жизнь; даже если решит признаться ему во всем, он
перестанет ей верить; она понимает, что Роумэн не сможет переступить свою
память".
ШТИРЛИЦ (рейс Мадрид - Буэнос-Айрес, ноябрь сорок шестого)
__________________________________________________________________________
- Что, в самолете не чисто? - спросил Ригельт. - Отчего вы
конспирируете?
- Оттого, что представляю разгромленную армию. А вы живете под своим
именем?
- Конечно!
- Вас минула горькая чаша ареста?
- Три месяца я провел вместе со Скорцени... В мае сорок пятого мы
никак толком не могли сдаться американцам, те гоняли колонны вермахта по
дорогам вокруг Зальцбурга. Ах, как они пили, эти янки! Отвратительно,
по-животному, из горлышка своих плоских бутылок, остатки предлагали нашим
солдатам и хохотали: "Пейте, парни, сегодня ночью мы все равно всех вас
перевешаем!" Наконец, Скорцени, штурмбанфюрер СС Радль и я кое-как
уговорили янки взять нас в плен: мне пришлось объяснять, кто такой
Скорцени, чтобы они согласились посадить его в джип... Смешно и горько...
Когда вы последний раз видели Скорцени, дорогой Штирлиц?
- Браун.
- Вы не прошли проверку?
- Нет.
- Живете нелегально?
- Да.
- Тогда - простите великодушно... Сытый плохо понимает голодного.
- Учили русский?
- Я? Почему? Никогда!
- Это русская пословица: "Сытый голодного не разумеет".
- Знаете русский?
- Немного... Почему вы спросили, когда я видел Скорцени последний
раз?
- Вы бы его не узнали: так он подсох и еще больше вытянулся... Мне
пришлось устроить пресс-конференцию, чтобы на него хоть кто-нибудь из
американцев обратил внимание... Я сказал им, что мой шеф - человек,
который должен был похитить Эйзенхауэра во время Арденнского прорыва...
Только тогда они, наконец, доперли, что это Отто освободил Муссолини...
Ну, отношение после этого сразу изменилось - взрослые дети, падки на имя и
сенсацию, слушали, открыв рты... Потом я подбросил американскому
полковнику Шину новую идею: мол, именно Скорцени вывел фюрера из
Берлина... Тут они совсем ошалели, допросы за допросами, но уже с
соблюдением уважительного политеса. Поняли, наконец, кто перед ними...
Переводил, конечно, я, это позволило мне завязать добрые отношения с янки,
- мы так уговорились с Отто, не думайте, что это была моя инициатива, -
вот они меня и освободили...
- Когда?
- Да летом же сорок пятого!
- А Скорцени?
- В главном - избежать самосуда или выдачи макаронникам - мы
выиграли, он стал п е р с о н о й, со всеми вытекающими отсюда
последствиями... А потом его отправили в Висбаден, на улицу Бодельшвинг,
там разместился штаб янки... Прискакали британцы, ревнивые, как черти...
Загоняли в угол вопросами по поводу калийных шахт с культурными
сокровищами в Линце, которые мы должны были взорвать, когда этого не
сделал Кальтенбруннер, чтобы не отдать янки Рафаэля и Рубенса. Отто
прекрасно им ответил: "Да, действительно, мы должны были взорвать входы в
шахту специальными фугасами, на которых стояло клеймо "мэйд ин Ингланд".
Вы взрывали точно такие штуки в Голландии, Бельгии и Франции и не считали
это "военными преступлениями". Победителям все можно, так?" Ну, а потом
нас рассадили, потому что Отто поместили в одну камеру с доктором Эрнстом
Кальтенбруннером, они жили вместе пять дней, с глазу на глаз; всех нас
турнули - янки соблюдают табель о рангах...
Ригельт не знал и не мог знать, что накануне того дня, когда Скорцени
перевели в помещение, где содержался начальник имперского управления
безопасности Эрнст Кальтенбруннер, "любимца фюрера" вызвал не капитан
Бовиаш, обычно допрашивавший его, а незнакомый штандартенфюреру полковник
с седым бобриком и почти таким же, как у Отто, шрамом на лице.
- Я ваш коллега, Скорцени, потому разговор у нас будет совершенно
открытым, следовательно, кратким. О кэй?
Говорил он по-немецки почти без акцента, на очень хорошем берлинском,
видимо, работал в посольстве, слишком отточен язык, несколько отдает
мертвечиной: Скорцени, как и Кальтенбруннер, любил австрийский диалект,
сочный, красочный, но при этом резкий, как выпад шпаги.
- О кэй, - ответил Скорцени. - Это по-солдатски.
- По-солдатски? - задумчиво переспросил полковник. - Нет, само
понятие "по-солдатски" неприложимо к людям, носившим черную форму. И
давайте не будем дискутировать на эту тему: вашу позицию по поводу
"неукоснительного выполнения присяги" и "повиновения приказу начальника"
оставьте для мемуаров. Вы отдаете себе отчет в том, что подлежите суду как
ближайший пособник главных нацистских военных преступников?
- Я могу ответить только абзацем из будущих мемуаров, - усмехнулся
Скорцени. - Я выполнял свой долг и подчинялся не преступникам, а людям, с
которыми Соединенные Штаты до декабря сорок первого поддерживали вполне
нормальные дипломатические отношения.
- Верно, - поморщился полковник, - все верно, но это для суда. А я не
посещаю судебные заседания, я передаю судьям человека, признавшегося в
совершенных преступлениях или же изобличенного в них. И - умываю руки. У
меня не вызывает содрогания образ Понтия Пилата, он не был злодеем, судил
по совести, никто не вправе вменить в вину ошибку, - с кем не случается.
Не ошибись он, кстати, не было бы в мире Христа; люди чтут мучеников,
особенно безвинных. Вопрос в другом: вашей выдачи требуют не только
итальянцы, но и чехи, поляки, венгры и русские. Каждый из них вздернет
вас, вы отдаете себе в этом отчет?
- Вполне.
- Наконец-то я получил ответ, который меня вполне устроил. Боитесь
смерти?
- Нет.
- Правда? Тогда идите в камеру и собирайте пожитки. Меня не
интересуют психи. Люди, лишенные естественного страха смерти, - психи.
Разведке от них нет пользы.
- Хотите что-то предложить мне?
- Я предлагаю здоровым людям, Скорцени. Итак, еще раз: вы боитесь
смерти? Я имею в виду повешение в маленькой камере, без свидетелей, один
на один с палачом?
- Боюсь. Вы правы. Боюсь.
- Ну и прекрасно. Вопрос не для протокола: Гиммлер вам поручил
создание тайной сети "Шпинне", которой вменялось в обязанность
восстанавливать третий рейх после его крушения?
- Рейхсфюрер мог отдать такого рода приказ только двадцать седьмого
апреля, после того как он предал Гитлера, решив вступить с вами в прямые
переговоры. Я в это время был в Зальцбурге, а он на севере.
- Вы настаиваете на этом своем показании?
Скорцени усмехнулся:
- Вы же сказали, что мы беседуем без протокола.
- Верно. Но, как разведчик, вы прекрасно понимаете, что наша беседа
записывается. Итак, вы настаиваете на этом своем показании?
- Бесспорно.
- Вы знаете штурмбанфюрера СС Хеттля?
- Да.
- Кем он был?
- Связным офицером доктора Эрнста Кальтенбруннера.
- У вас нет оснований не доверять ему?
- Нет.
- Что вы можете сказать о нем?
- Это был офицер, верный присяге.
- О кэй, - вздохнул полковник. - Сейчас я приглашу его к нам. Не
возражаете?
- Наоборот. Я рад этой встрече. Он содержится здесь же?
- Нет. Он доставлен сюда из своего особняка. Он живет в Бад-Ауозе,
там же, где работал последний год при Гитлере. Только он приобрел - с
нашей помощью - новую виллу, ближе к набережной.
Полковник снял трубку телефона, попросил "пригласить доктора Хеттля",
поинтересовался, курит ли Скорцени, хватает ли сигарет, как кормят, не
душно ли в камере, корректны ли охранники. Ответы узника - весьма
обстоятельные, Скорцени в этом смысле был немцем, а не австрийцем - слушал
рассеянно, разглядывая короткие ногти на крепких, боксерского с к л а д а
пальцах.
Когда дверь отворилась и вошел Хеттль - в прекрасно сшитом костюме,
тщательно выбритый, принеся с собой запах, видимо, очень дорогого
английского одеколона, - полковник поднялся, протянул ему руку, предложил
место рядом с собой и спросил:
- Господин Хеттль, вы знаете этого человека?
- Конечно, мистер Боу...
Полковник перебил его:
- Я здесь анонимен, господин Хеттль, я еще не убежден, что у меня
получится разговор со Скорцени... Так что, пожалуйста, без фамилии.
- Да, конечно, господин полковник, - дружески улыбнулся Хеттль,
по-прежнему не глядя на Скорцени.
- Кто этот человек?
- Штандартенфюрер СС Скорцени.
- Вы давно знакомы?
- Вечность.
Полковник засмеялся:
- А еще конкретнее?
- Лет двадцать как минимум.
Полковник обернулся к Скорцени:
- Вы подтверждаете это?
- Да.
- Господин Хеттль, а теперь, пожалуйста, расскажите, что вы знаете об
организации "Шпинне". Когда она была создана? Кто ее возглавлял? Цели?
Сеть? Возможности?
- Лучше бы это сделал штандартенфюрер Скорцени. Он был назначен
фюрером "Шпинне", он знает все детали.
- Ну как, Скорцени? - спросил полковник. - Вы расскажете или мы будем
просить помочь нам господина Хеттля?
Скорцени вздохнул, пожал плечами:
- Мне горько слушать вас, Хеттль. О чем вы? Какой паук? Проигрывать
надо достойно. Разве можно так ронять достоинство германского офицера?
- Мы его потеряли, надев черную форму, Отто, - ответил Хеттль.
- Так сняли бы! Мы никого не неволили, - усмехнулся Скорцени. - И
начали бы борьбу против нас!
- Он начал борьбу против вас своевременно, Скорцени, - заметил
полковник. - Он начал ее в сорок четвертом, когда до конца понял, что из
себя представляет Эйхман. Не так ли, господин Хеттль?
- Да, Отто, это так. Я был в черной форме, но я вел борьбу против
Гитлера.
Полковник кивнул:
- Господин Хеттль сотрудничал с Даллесом с зимы сорок пятого,
Скорцени. Продолжайте, пожалуйста, Хеттль. Помогите бывшему
штандартенфюреру в с п о м н и т ь.
- Организация "Шпинне" была самой законспирированной в СС. Насколько
мне известно от Кальтенбруннера, штандартенфюрер СС Скорцени получил
приказ о своем назначении в феврале сорок пятого, но кто именно отдал ему
этот приказ - лично Гиммлер, Шелленберг, а может быть, и сам фюрер, я
затрудняюсь сейчас ответить. Но я утверждаю, что Скорцени получил в свое
распоряжение значительное количество людей, обладающих явками, денежными
средствами и связями в Испании и Аргентине. Ближе всех к Скорцени стоял
