тенденции Америки", поскольку русские были главной силой, противостоявшей
войскам вермахта, поскольку именно левое, то есть коммунистическое и
социалистическое, подполье играло ведущую роль в партизанской борьбе
против рейха, поскольку, наконец, отношения между Белым домом и Кремлем
сделались, как никогда ранее, доверительными, корпорации потребовали
создания п р о т и в о в е с а, и "дикий Билл" собрал в ОСС "русскую
группировку", которая опиралась главным образом на эмигрантов.
Однако Гувер, не зная того, что знали руководители правых сил США, не
успокаивался; когда в январе 1942 года два молодых сотрудника ОСС,
подкупив стражу испанского посольства, проникли в святая святых
дипломатической миссии, в "защищенную" комнату шифровальщиков, и начали
делать фотографии кодовой книги, Гувера разбудил его секретарь - новость о
"вероломстве" Донована, влезшего в дела ФБР, того стоила; Гувер позвонил
своему заместителю и сказал:
- Готовьте операцию против "дикого Билла", хватит, заигрался!
И когда через несколько месяцев люди Донована вновь проникли в
посольство Франко, машины ФБР окружили здание по приказу Гувера и включили
сирены тревоги; агенты ОСС были арестованы, операция по декодированию
шифров, имевших особо важное значение для формирования политики США на
пиренейском направлении, была сорвана.
Яростный Донован был утром в Белом доме.
Вызвали Гувера; тот светился дружелюбием:
- Дорогой Билл, если б я знал, что в посольстве ваши люди! Я не мог
себе представить, что там работают ребята ОСС! Одно ваше слово, и все было
бы в порядке! Но вы совсем забыли своего старого верного друга Гувера...
Примирение "врагов" состоялось лишь через несколько месяцев, когда
Донован п о з в о л и л Гуверу узнать про ту акцию, с которой, в общем-то,
и началась настоящая оперативная работа ОСС за границей. Смысл этой
операции Донована заключался в следующем: после того как войска
англо-американцев высадились в Северной Африке и начали наступление против
армий вермахта, главное внимание как Рузвельта, так и Черчилля было
сфокусировано на том, пропустит ли Франко немецкие войска через Испанию,
позволит ли рейху ударить в подбрюшье наступавшим англосаксам, отрезать их
от Северного побережья Африки и, таким образом, лишить какой-либо
поддержки с моря или же сохранит нейтралитет. Понятно, все симпатии Франко
были, как и всегда, на стороне Германии, однако он стоял перед дилеммой:
пропустив вермахт, он мог потерять статут диктатора, а его держава
сделалась бы оккупированной территорией, несмотря на заверения фюрера, что
ни один немецкий солдат не останется на испанской земле; он также понимал,
что, отказав Берлину, он - в какой-то мере - выигрывал Лондон, понуждая
англо-американцев прекратить бойкот режима и признать его, Франко,
единственным и законным выразителем интересов испанской нации. Службы
рейха тем не менее продолжали нажим, да и в Мадриде было достаточно сил,
которые ненавидели западные демократии, полагая, что будущее мира - лишь
национал-социалистское сообщество.
Поэтому предсказать, какой путь в конце концов изберет Франко, было
сложно, но тем не менее предсказать вероятие следовало загодя.
Донован решил о б б е ж а т ь события: он принял решение не просто
понять и просчитать возможные перспективы, но приказал своим агентам
н а в я з а т ь Франко линию поведения, выгодную союзникам.
Играя обычную для него карту "противовеса", Донован отправил под
дипломатической "крышей" своего личного представителя в Мадрид, и был этим
человеком чикагский миллионер Дональд Стил, который сразу же обзавелся
знакомствами в высшем мадридском свете, не уставая повторять, что он -
убежденный антикоммунист, воевал с красными в составе американского
экспедиционного корпуса, отправленного в Россию на помощь белым армиям.
Его сменил, получив надежные связи предшественника, Грегори Томас' - один
из руководителей парфюмерного концерна. Подарки дамам света ему было
делать не внове, духи - не взятка, а знак внимания; ничто так высоко не
ценится за Пиренеями, как знаки внимания, они - ключ к сердцам тех, кто
обладает и н ф о р м а ц и е й и может в свою очередь передать
н а в е р х, Франко, то, что сочтет нужным.
_______________
' Г р е г о р и Т о м а с - в будущем президент корпорации "Шанель";
один из руководителей филиала ЦРУ - радиостанции "Свободная Европа".
Резидент ОСС Доунс встретился в Лондоне с бывшим президентом
республиканской Испании Негрином; тот сказал ему, что, если Франко
примкнет к странам оси и пропустит войска Гитлера через Испанию, в стране
может вспыхнуть гражданская война, а уж "массовое партизанское движение -
попросту неизбежно".
Поскольку в Испании ничего не было готово к развертыванию
партизанской борьбы, все люди Доунса были арестованы, привезены в Мадрид,
в подвалы Пуэрта дель Соль, и подвергнуты третьей степени устрашения.
Несколько человек не выдержали и признались, что отправлены из Марокко
американцами.
Министр иностранных дел Испании' вызвал американского посла Хайеса:
- Это беспрецедентный акт вмешательства в наши внутренние дела! Это
можно трактовать как шаг к неспровоцированной агрессии! Вы готовите в
стране кровопролитие!
_______________
' Информация получена от него в частной беседе.
А в это время люди ОСС в Мадриде, развозя по особнякам коробки с
духами, з а п у с т и л и точно высчитанную дезинформацию: "Это только
начало, инфильтрация будет продолжаться, ибо Белый дом опасается, что
Франко откроет ворота Испании вермахту".
Франко, боявшийся партизанской борьбы, нашел возможность сообщить в
Вашингтон - через сложную цепь контактов, - что он не пропустит войска
рейха.
После того как эта информация пришла в Америку, государственный
департамент поручил Хайесу заверить Франко, что засылка "группы
коммунистических террористов" не есть дело рук американской армии или
секретной службы, но авантюра испанских республиканцев и американских
коммунистов; человек, который оказал им некоторую финансовую помощь,
"выгнан с государственной службы".
Доунс действительно был отчислен из ОСС, однако ровно через два
месяца он был назначен советником по особым операциям при штабе генерала
Эйзенхауэра.
Посол Хайес, ранее столь гневно выступавший против Донована и его
людей, подписал с "диким Биллом" договор о "дружбе", и с той поры его
первым помощником в посольстве стал офицер ОСС...
Однако ни Мюллер, ни Шелленберг, ни Канарис не имели данных о том,
что на следующий день после этого Гувер позвонил Доновану и предложил
вместе поужинать; вечер удался на славу, враги сделались друзьями.
- Ну как? - спросил Мюллер. - Любопытно копал Канарис?
- Весьма, - ответил Штирлиц, возвращая Мюллеру папку. - Данные об
операциях ОСС кончаются на сорок втором годе?
Мюллер хмыкнул:
- Штирлиц, я отношусь к той породе людей, которые перестают получать
информацию в ту самую минуту, когда наступает смерть.
Ни Шелленберг, ни Мюллер, ни иностранный отдел НСДАП не знали также о
том, что вскоре после этого положение Донована резко пошатнулось.
А уж после того как брат европейского резидента ОСС Аллена Даллеса
мультимиллионер Джон Фостер Даллес возглавил внешнеполитический отдел
предвыборной кампании кандидата в президенты Томаса Дьюи, резко нападал на
Рузвельта, требовал жестких мер против "красной угрозы" и пугал
американцев коммунизмом, причем многие документы получал непосредственно
от своего старого друга и соратника по партии Донована, президент
потребовал отчет: кто проверяет работу ОСС, кто финансирует ее операции,
не включенные в перспективные планы, и какие корпорации получают приватную
информацию из государственного ведомства политической разведки.
Ознакомившись с частью полученных материалов, Рузвельт сказал своему
ближайшему сотруднику Гопкинсу:
- Гарри, вам не кажется, что Донована пора убирать из ОСС?
Тот спросил:
- Каков повод?
- Повод очевиден, - ответил президент и ткнул пальцем в папку,
лежавшую перед ним. - Все члены штаба по выборам Дьюи - после его
поражения - взяты Донованом на ключевые посты в ОСС, и все они заняты в
тех отделах, которые планируют операции по рейху, используя свои старые
связи с финансистами Гитлера.
...Этот разговор в Белом доме состоялся в марте сорок пятого, через
полтора часа после того, как Штирлиц вернулся в рейх.
Все в этом мире сопряжено незримыми странными связями - великое и
малое, смешное и трагичное, подлое и высокое; подчас те или иные
пересечения судеб не поддаются логическому объяснению, кажутся случайными,
однако именно эта кажущаяся случайность и является на самом деле одной из
потаенных констант развития.
ВОТ КАК УМЕЕТ РАБОТАТЬ ГЕСТАПО! - I
__________________________________________________________________________
...Бомбили центр Берлина; над Бабельсбергом не летали, поэтому свет в
районе выключен не был, хотя лампочки горели, как всегда, в полнакала.
- Только, пожалуйста, Ганс - попросил Штирлиц, - не кладите мне
сахара, я пью кофе с сахарином.
Шофер откликнулся с кухни:
- Так вы ж худой, господин Бользен, это моему шефу приходится следить
за каждым куском хлеба, постоянно ходит голодный...
- Индийские йоги считают состояние голода самым полезным, - заметил
Штирлиц. - Так что мы, немцы, живем в условиях пика полезности - почти все
голодны.
На кухне было тихо, Ганс никак не прореагировал на слова Штирлица -
видимо, вспоминал инструкции Мюллера, как вести себя в разных ситуациях...
"А может быть, все-таки я сам себя пугаю? - подумал Штирлиц. - Может
быть, парень действительно приставлен ко мне для охраны? Не страна, а
гигантская банка со скорпионами, понять логику поступков практически
невозможно, следует рассчитывать на свои чувствования... Но если я не
смогу оторваться от моего стража и выйти на связь с радистами, что мне
здесь делать? Какой смысл пребывания в Берлине? Я верно сделал, что
намекнул Мюллеру о возможности моей особой игры, пусть думает; судя по
всему, такой ответ устроил его, хотя настоящий разговор у нас еще не
состоялся..."
Кофе был отменный, сделан по турецкому рецепту; Штирлиц
поинтересовался:
- Кто вас научил так хорошо заваривать?
- Сын группенфюрера, Фриц. Он был ученым ребенком, знал по-английски
и по-французски, целые дни читал книги и учебники. Он-то и натолкнулся на
рецепт, как надо делать настоящий кофе. Не ставить на электрическую плиту,
а держать над нею, наблюдая, когда начнет подниматься пена; мальчик
называл это как-то по-ученому, не на нашем языке, но очень красиво...
Сейчас, я припомню, как он переводил... "Эффект вкусового взрыва" - вот
как он мудрено это называл...
- А где сейчас сын группенфюрера?
Ганс подвинул Штирлицу мармелад:
- Это варит моя мама, господин Бользен, пожалуйста, угощайтесь.
- Вы не ответили на мой вопрос...
- А еще я хочу просить вас попробовать наше сало... Отец делает его
по старинному рецепту, поэтому в нем так много розовых прокладок, видите,
как красиво?
- О, да, - ответил Штирлиц, поняв, что парень ничего ему не ответит,
- с удовольствием отведаю вашего домашнего сала. Откуда вы родом?
- Из Магдебурга, господин Бользен. Наш дом стоит на развилке дорог,
помните, поворот в направлении Ганновера и указатель на Гамбург? Красивый
дом, очень старинный, с большой силосной башней на усадьбе...
