карапуз - не меньше пяти килограммов. Просто красавец... Вы позвоните в
гестапо или попозже позвоню я?
- Позвоните вы, - ответил доктор, - только попозже.
"Все, - устало, как-то со стороны думал Штирлиц, - теперь я совсем
один. Теперь я попросту совершенно один..."
Он долго сидел у себя в кабинете запершись и не отвечал на телефонные
звонки. Автоматически он подсчитал, что звонков было девять. Два человека
звонили к нему подолгу, видимо, было что-то важное или звонили подчиненные
- они всегда звонят подолгу. Остальные были короткими: так звонит либо
начальство, либо друзья.
Потом он достал из стола листок бумаги и начал писать:
Рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.
Строго секретно. Лично.
Рейхсфюрер!
Интересы нации заставляют меня обратиться к Вам с этим письмом. Мне
стало известно из надежных источников, сто за Вашей спиной группа каких-то
лиц из СД налаживает контакты с врагом, зондируя почву для сделки с
противником. Я не могу строго документально подтвердить эти сведения, но я
прошу Вас принять меня и выслушать мои предложения по этому вопросу,
представляющимся мне крайне важным и не терпящим отлагательств. Прошу Вас
разрешить мне, используя мои связи, информировать Вас более подробно и
предложить свой план разработки этой версии, которая кажется мне - увы -
слишком близкой к правде.
Хайль Гитлер!
Штандартенфюрер СС фон Штирлиц".
Он знал, на кого ссылаться в разговоре: три дня назад во время налета
погиб кинохроникер из Португалии Пуэблос Вассерман, тесно связанный со
шведами.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ (ШЕЛЛЕНБЕРГ)
(Из партийной характеристики члена НСДАП с
1934 года бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга:
"Истинный ариец. Характер - нордический, отважный,
твердый. С друзьями и коллегами по работе открыт,
общителен, дружелюбен. Беспощаден к врагам рейха.
Отличный семьянин. Кандидатура жены утверждена
рейхсфюрером СС. Связей, порочащих его, не имел.
Великолепный спортсмен. В работе проявил себя
выдающимся организатором...")
Пожалуй, после своего массажиста доктора Керстена Гиммлер верил, как
себе, лишь одному Шелленбергу. Он следил за ним с начала тридцатых годов,
когда Шелленберг еще учился. Он знал, что этот двадцатитрехлетний красавец
после иезуитского колледжа закончил университет, стал бакалавром
искусствоведения. Он знал также, что его любимым профессором в
университете был человек еврейской национальности. Он знал, что Шелленберг
поначалу вышучивал высокие идеи национал-социализма и не всегда лестно
отзывался о фюрере.
Когда Шелленберга пригласили работать в разведке, он, к тому времени
уже начавший разочаровываться в позиции германской интеллигенции, которая
лишь скорбно комментировала злодейства Гитлера и опасливо издевалась над
его истеризмом, принял предложение Гейдриха.
Его первым крещением был "салон Китти". Шеф криминальной полиции Небе
через свою картотеку выделил в этот светский салон самых элегантных
проституток Берлина, Мюнхена и Гамбурга. Потом по заданию Гейдриха он
нашел красивых, молодых жен дипломатов и высших военных, женщин, которые
были утомлены одиночеством (их мужья проводили дни и ночи в совещаниях,
разъезжали по Германии, вылетали за границу). Женам было скучно, женам
хотелось развлечений. Они находили эти развлечения в салоне Китти, где
собирались дипломаты из Азии, Америки и Европы.
Эксперты технического ведомства безопасности СД организовали в этом
салоне двойные стены и всадили туда аппаратуру для подслушивания и
фотографирования. Идею Гейдриха проводил в жизнь Шелленберг, он был
хозяином этого салона, исполняя роль светского сводника.
Вербовка шла в двух направлениях: скомпрометированные дипломаты
начинали работать в разведке у Шелленберга, а скомпрометированные жены
военных, партийных и государственных деятелей Третьего рейха переходили в
ведомство шефа гестапо Мюллера.
Мюллера к работе в салоне не допустили: его крестьянская внешность и
грубые шутки могли распугать посетителей. Тогда-то он впервые почувствовал
себя зависимым от двадцатипятилетнего мальчишки.
- Он думает, что я стану хватать за ляжки его фиолетовых потаскух, -
сказал Мюллер своему помощнику, - много чести. В нашей деревне таких баб
называли навозными червями.
И когда фрау Гейдрих во время отъезда мужа позвонила Шелленбергу и
пожаловалась на скуку и он предложил ей поехать за город, Мюллер
немедленно узнал об этом и решил, что сейчас самое время свернуть голову
этому красивенькому мальчику. Он не относился к числу тех "стариков" в
гестапо, которые считали Шелленберга несерьезной фигурой, - красавчик,
выписывает из библиотеки книги на латыни и на испанском, одевается как
прощелыга, не скрываясь, крутит романы, ходит на Принцальбрехтштрассе
пешком, отказываясь от машины, - разве это серьезный разведчик? Болтает,
смеется, пьет...
Крестьянский, неповоротливый, но быстро реагирующий на новое ум
Мюллера подсказал ему, что Шелленберг - первый среди нового поколения.
Любимчик притащит за собой подобных себе.
Шелленберг повез фрау Гейдрих на озеро Плойнер. Это была единственная
женщина, которую он уважал, - он мог говорить с ней о высокой трагедии
Эллады и о грубой чувственности Рима. Они бродили по берегу озера и
говорили, перебивая друг друга. Двое мордастых парнишек из ведомства
Мюллера купались в холодной воде. Шелленберг не мог предположить, что два
эти идиота, единственные, кто купался в ледяной воде, могут быть агентами
гестапо. Он считал, что агент не имеет права так открыто привлекать к себе
внимание. Крестьянская хитрость Мюллера оказалась выше стройной логики
Шелленберга. Агенты должны были сфотографировать "объекты", если они решат
"полежать под кустами", по словам Мюллера. "Объекты" не ложились. Выпив
кофе на открытой террасе, они вернулись в город. Однако Мюллер решил, что
слепая ревность всегда страшнее "зрячей". Поэтому он положил на стол
Гейдриха донесение о том, что его жена и Шелленберг гуляли вдвоем в лесу и
провели полдня на берегу озера Плойнер.
Прочитав его донесение, Гейдрих ничего не сказал Мюллеру. Весь день
прошел в неведении. А вечером, позвонив предварительно Мюллеру, Гейдрих
зашел в кабинет к Шелленбергу, хлопнул его по плечу.
- Сегодня дурное настроение, будем пить.
И они втроем - до четырех часов утра - мотались по маленьким грязным
кабакам, садились за столики к истеричным проституткам и спекулянтам
валютой, смеялись, шутили, пели вместе со всеми народные песни, а уже под
утро, став белым, Гейдрих, придвинувшись близко к Шелленбергу, предложил
ему выпить на брудершафт. И они выпили, и Гейдрих, накрыв ладонью рюмку
Шелленберга, сказал:
- Ну вот что, я дал вам яд в вине. Если вы мне не откроете всю правду
о том, как вы проводили время с фрау Гейдрих, вы умрете. Если вы скажете
правду - какой бы страшной для меня она не была, - я дам вам противоядие.
Шелленберг понял все. Он умел понимать все сразу. Он вспомнил двух
молодчиков с квадратными лицами, которые купались в озере, он увидел
бегающие глаза Мюллера, его чересчур улыбающийся рот и сказал:
- Ну что же, фрау Гейдрих позвонила мне. Ей было скучно, и я поехал с
ней на озеро Плойнер. Я могу представить вам свидетелей, которые знают,
как мы проводили время. Мы гуляли и говорили о величии Греции, которую
погубили доносчики, предав ее Риму. Впрочем, это погубило не только ее.
Да, я был с фрау Гейдрих, я боготворю эту женщину, жену человека, которого
я считаю поистине великим. Где противоядие? - спросил он. - Где оно?
Гейдрих усмехнулся, налил в рюмку немного мартини и протянул ее
Шелленбергу.
Через полгода после этого Шелленберг зашел к Гейдриху и попросил его
санкции.
- Я хочу жениться, - сказал он, - но моя теща - полька.
Это было предметом для разбирательства у рейхсфюрера СС Гиммлера.
Гиммлер лично рассматривал фотографии его будущей жены и тещи. Пришли
специалисты из ведомства Розенберга. Проверялось микроциркулем строение
черепа, величина лба, форма ушей. Гиммлер дал разрешение Шелленбергу
вступить в брак.
Когда брак состоялся, Гейдрих, крепко выпив, взял Шелленберга под
руку, отвел его к окну и сказал:
- Вы думаете, мне неизвестно, что сестра вашей жены вышла замуж за
еврейского банкира?
Шелленберг почувствовал пустоту в себе, и руки у него захолодели.
- Полно, - сказал Гейдрих и вдруг вздохнул.
Шелленберг тогда не понял, почему вздохнул Гейдрих. Он это понял
значительно позже, узнав, что дед шефа имперской безопасности был евреем и
играл на скрипке в венской оперетте.
...Первые попытки контактов с Западом Шелленберг предпринял в У году.
Он начал вести сложную игру с двумя английскими разведчиками - с Бестом и
Стефенсом.
Наладив связь с этими людьми, он хотел не только предстать перед ними
в качестве руководителя антигитлеровского заговора, но и полететь в
Лондон, войти в контакт с высшими чинами английской разведки, министерства
иностранных дел и правительства. Официально выстраивая провокацию против
Великобритании, он тем не менее хотел прощупать возможность серьезных
контактов с Даунинг-стрит.
Но накануне вылета Шелленберга в Лондон ему позвонил Гиммлер.
Срывающимся голосом Гиммлер сказал, что на фюрера только что совершено
покушение в Мюнхене. Наверняка, считает фюрер, это дело рук английской
разведки, и поэтому необходимо англичан, и Беста, и Стефенса, выкрасть и
привезти в Берлин.
Шелленберг устроил грандиозный спектакль в Венло, в Голландии. Рискуя
жизнью, он выкрал Беста и Стефенса. Их допрашивали всю ночь, и, судя по
тому, что стенографист потом перепечатывал допросы английских разведчиков
на специальной пишущей машинке, где буквы были в три раза больше обычных,
Шелленберг понял, что все эти материалы немедленно уходят к фюреру: он не
мог читать мелкий шрифт, он мог читать только большие, жирно пропечатанные
буквы.
Фюрер считал, что покушение на него было организовано "Черной
капеллой" его бывшего друга и нынешнего врага Штрассера-младшего, вкупе с
англичанами Бестом и Стефенсом.
Но в те дни случайно, при попытке перехода швейцарской границы, был
арестован плотник Эслер. Под пытками он признался, что покушение на фюрера
подготовил он один.
Потом, когда пытки стали невыносимыми, Эслер сказал, что к нему
после, перед самым покушением, подключились еще два человека.
Шелленберг был убежден, что эти двое были из "Черной капеллы"
Штрассера и никакой связи с англичанами тут нет.
Гитлер назавтра выступил в прессе, обвинив англичан в том, что они
руководят работой безумных террористов. Он начал вмешиваться в следствие.
Шелленберг, хотя ему это мешало, поделать ничего не мог.
Через три дня, когда следствие еще только разворачивалось, Гитлер
пригласил к себе на обед Гесса, Гиммлера, Гейдриха, Бормана, Кейтеля и
Шелленберга. Сам он пил слабый чай, а гостей угощал шампанским и
шоколадом.
- Гейдрих, - сказал он, - вы должны применить все новости медицины и
гипноза. Вы обязаны узнать у Эслера, кто с ним был в контакте. Я убежден,
