непристойные шуточки. Лишь Концентрик молчал и неотрывно
смотрел вдаль. Видимо почувствовав его нетерпение, стоявший
рядом капитан Маккормик шутливо бросил:
-- Что, парень, кулаки зачесались или конец попарить не
терпится?
Концентрик промолчал.
Расстояние между кораблями быстро сокращалось, и наконец,
видимо поняв, что от погони все равно не уйти, неприятельский
шкипер развернул свое судно и дал бортовой залп из всех своих
кулеврин. Однако прицел был взят неудачно, ядра упали в море, а
еще через несколько минут быстрый и маневренный "Веселый Мак"
уже становился борт о борт с "торговцем", и абордажные крючья
заскрежетали о фальшборт противника.
Мгновенье спустя, пираты устремились через борт на палубу
вражеского корабля. Вооруженный боевым топором и кинжалом
Концентрик был одним из первых. Он был одержим прямо-таки
звериной ненавистью к противнику. Его ярость возросла еще
больше, когда, очутившись на палубе галеры, он увидел, что
почти все рабы-гребцы уже погибли или получили смертельные
ранения. Так бывает почти всегда: огромные тяжеленные весла при
сокрушительном ударе от столкновения двух судов калечат
беспомощных, прикованных к своим скамьям рабов. Концентрик уже
знал это по своему страшному опыту, но сейчас его занимало
другое. Он вновь с наслаждением убивал врагов своих и упивался
видом их крови. Он не знал, сколько человек он должен убить,
чтобы почувствовать себя отомщенным, чтобы утолить наконец
злобу, накопленную за долгие месяцы ужасного рабства. Он не
думал об этом, он просто испытывал удовлетворение от убийств:
от того как кинжал мягко вонзается в тело, которое, может быть,
является телом шкипера-работорговца; от того как топор
разбивает череп врага, разбрызгивая при этом мозги, которые,
возможно, принадлежали боцману-надсмотрщику.
Сражение оказалось недолгим, и больше всех отличился
Концентрик. Во всяком случае он убил больше всех людей. Он был
опьянен и плохо отдавал себе отчет в том, что происходило
вокруг. Когда он наконец вышел из этого состояния, то
обнаружил, что бой уже закончился, одни пираты окружили
недобитых врагов и выбрасывают их за борт, предварительно
награждая каждого ударом кинжала, другие пробираются между
скамьями и освобождают немногих оставшихся в живых рабов, а
третьи с диким улюлюканьем выводят из трюма перепуганных, лишь
начинающих разбираться в окружающем, девушек. Концентрик
внимательно осмотрел всех пленниц, не пропустив ни одной.
Наличных денег на галере почти не оказалось, что было и
не удивительно, учитывая, что шла она в сторону аукциона,
наполненная живым товаром. Теперь пиратам предстояло продать
захваченных женщин и ценности, а затем честно, согласно
контракту, поделить между собой вырученные деньги.
Еще через два часа захваченная галера была полностью
разграблена и отправлена ко дну, предметы антиквариата и
сундуки с ценностями, подлежащие продаже или честному
пиратскому дележу, были перетащены в капитанскую каюту, а на
палубе "Веселого Мака" царили разврат и пьянство. Концентрика
это почти не занимало. Он лишь приобрел в качестве трофеев
несколько пачек сигарет, коих прежде не имел, а потому курил,
лишь когда угощали товарищи. Разложив по карманам сигареты, он
отошел в сторонку, закурил и почти равнодушно взирал на царящее
на палубе веселье. Неотступно следивший за ним капитан искренне
удивился этому обстоятельству и спросил:
-- А тебя, что, бабы не интересуют?
Концентрик неопределенно пожал плечами.
-- Какого ж хрена ты пожаловал в здешние воды? -- не
унимался Маккормик. -- Драться? Клянусь влагалищем Святой Девы
Марии, я еще никогда не видел столь неистового бойца как ты!
-- Быть может, ты еще не встречал человека, столь долго
пробывшего на галерах, -- горько усмехнулся Концентрик.
-- И то правда, парень, -- согласился капитан. -- На
галерах обычно мрут как мухи. Если тебя не волнуют бабы, так
пойдем ко мне в каюту, пропустим по стаканчику. Или бабы
все-таки волнуют?
-- Волнуют, -- ответил Концентрик, -- но не эти.
Капитан аж присвистнул от удивления.
-- А эти чем плохи?
-- Ничем. Просто я ищу в этом море женщину, которую
люблю.
Капитан опять присвистнул.
-- Клянусь святым влагалищем, ты странный парень! Ну,
пойдем ко мне, потолкуем. Быть может, смогу тебе помочь; я ведь
давно в здешних водах!
И они вдвоем прошли в каюту капитана Маккормика.
2
Каюта капитана Маккормика с первого взгляда поражала
удивительной смесью роскоши и грязи. Все здесь говорило о том,
что хозяин этой каюты был человеком веселого нрава и не слишком
строгих моральных устоев. Парчевый диван и черный с золотыми
инкрустациями стол эпохи Людовика XV (мастерски выполненная
подделка с Островной Империи) были кощунственно испещрены
следами от стаканов и ожогами от сигаретных окурков. Пол был
устлан дорогим мягким ковром, но и тот был испещрен винными
пятнами и прожжен табачным пеплом. По обе стороны дивана, на
старинных ночных столиках из красного дерева, стояли
великолепные бронзовые лампы; однако и лампы, и столики были
обезображены бесчисленными оспинами от пистолетных выстрелов.
Вся эта старая добрая стильность разбивалась о стоящий на углу
стола персональный компьютер образца середины XXI века,
непрерывно вещавший новости со всех континентов, а в данную
минуту транслировавший футбольный матч европейской лиги для
биороботов класса football-A.
Капитан наполнил ромом стаканы, небрежно швырнул на стол
пачку сигарет и, указав Концентрику на кресло, уселся по другую
сторону стола на диване.
-- Закуривай, не стесняйся, -- с грубоватой простотой
предложил Маккормик и, звонко ударив своим стаканом о стакан
Концентрика, немедленно выпил.
Еще не до конца остывший после битвы Концентрик также
жадно выпил рому, вытер губы тыльной стороной ладони, затем
бросил на стол свою пачку сигарет и сказал:
-- Спасибо, капитан, я уже разжился своими.
-- Это хорошо, -- сказал Маккормик. -- Табак нынче дорог.
На островах до сих пор не научились производить сигареты, и
единственным источником остается Галапагос, куда курево
контрабандно доставляется с Континента.
Капитан щелкнул старой исцарапанной зажигалкой, прикурил
и дал прикурить гостю. Концентрик еще не успел особо
пристраститься к табаку, но сейчас -- после боя и целого
стакана рому -- курил с удовольствием.
Капитан вновь наполнил стаканы и спросил:
-- Не пора ли тебе, подобно всем нам, сменить имя? Уж
больно оно у тебя континентальное.
-- Женщина, которую я разыскиваю, должна помнить меня под
этим именем.
-- А под каким именем ты ее помнишь? -- осведомился
капитан.
-- Ее звали Аделаида.
-- Чтоб мне захлебнуться в сперме Святого Духа, если я не
слышал раньше этого имени! -- воскликнул Маккормик. -- У тебя
случайно нет ее фотографии?
Концентрик молча снял с шеи цепочку с медальоном и
протянул ее капитану. Тот раскрыл медальон и немедленно
закричал:
-- Разумеется я помню эту сиськастую красотку! Должен
признать, что у тебя губа не дура!
-- Где она? -- задыхаясь от волнения, спросил Концентрик.
-- Понятия не имею! -- беспечно ответил капитан. --
Десять месяцев назад она была любовницей Плешивого Эфиопа, а
где она сейчас, одному богу известно. Хотя, Плешь, помнится,
был от нее без ума, так что возможно она до сих пор с ним.
-- А кто такой этот Плешивый Эфиоп? -- спросил
Концентрик, внезапно охваченный неприятным чувством ревности.
Впрочем, он понимал, что в здешних краях не приходится
рассчитывать на целомудрие своей избранницы, к тому же ей и
вовсе не свойственное. Хорошо еще, если ей выпал жребий стать
любовницей пиратского капитана, а не попасть в лапы всей его
команды.
-- Плешивый Эфиоп, -- отвечал Маккормик, -- это,
вероятно, самая жуткая черномазая образина, которая когда-либо
плавала в здешних водах!
-- Он тоже пират? -- догадался Концентрик.
-- Пират и хозяин двадцатипушечного барка "Черная
пантера". Несколько лет назад он собственноручно выкинул за
борт моего повара, за то что тот забыл долить рому в уху. Но
клянусь святым зачатием, Плешь -- славный парень и очень
недурной собутыльник! Если тебя так интересует эта девчонка, мы
можем его поискать.
-- Я и прибыл на Галапагос, чтобы разыскать Аделаиду! --
горячо сказал Концентрик.
-- Думаю, что ты немного опоздал, и ее уже нашли многие
до тебя!
-- Это горькая правда, капитан! -- ответил Концентрик. --
Когда-то я не ответил на ее призыв и заплатил за это сполна. Но
где мы можем найти Плешивого Эфиопа?
-- Кто его знает! -- пораскинул мозгами Маккормик. -- В
ноябре прошлого года мы вместе охотились на Кабаньем острове и
кренговали суда там же, на Лысой отмели. Плешивый Эфиоп
ежегодно кренгует там свое судно, и если мы его не встретим
раньше, то наверняка найдем его барк в ноябре на Лысой отмели.
Только учти: Плешь -- очень горячий малый, и если у вас дойдет
до драки, я бы не поставил против Плеши даже на тебя!
-- Сначала надо разыскать Аделаиду, а там уж посмотрим!
-- решительно сказал Концентрик.
-- Да, -- снова сказал капитан, -- в ноябре мы почти
наверняка найдем Плешь на Лысой отмели, а до тех пор мы можем
встретить его лишь случайно. Сейчас мы возьмем курс на Остров
Тысячи Дев, чтобы продать баб на тамошнем аукционе; может там
чего разузнаем про Плешь.
-- А можем мы там его встретить? -- нетерпеливо
осведомился Концентрик.
-- Кто его знает, где он! -- ответил Маккормик. -- Море
велико.
Концентрик решил пока оставить эту, наиболее интересную
для него, тему и задал вопрос, на который сам уже добрую неделю
тщетно искал ответ.
-- Я что-то не понимаю, капитан, как мы торгуем на
островах. Если эти острова принадлежат Империи, то как мы
вообще можем на них высаживаться? А если Островная Империя не
контролирует их, то почему бы нам просто не грабить тамошние
поселения, вместо того, чтобы честно торговать с ними?
-- Х-м! Ты еще новичок, -- добродушно усмехнулся
Маккормик. -- Формально эти острова принадлежат Великому
Островитянину, поэтому грабить их опасно; жители еще обратятся
к своему правителю за защитой. А им, в свою очередь, выгодна
торговля с нами, да и связываться с пиратами они боятся --
Островитянин все-таки далеко. Так было во все времена:
губернаторы мелких островов всегда поощряли пиратов. Странно,
что ты этого не знаешь. Ты что читал перед тем как сюда
отправиться?
-- "Остров Сокровищ".
-- А еще?
-- Больше ничего. Я просто не успел прочесть ничего
более, так как отправился искать Аделаиду.
-- Жаль! -- сказал капитан. -- Историю нужно знать -- она
повторяется.
-- А ты кем был на Континенте? -- спросил Концентрик, уже
предчувствуя ответ.
-- Профессором истории, -- с улыбкой ответил Маккормик.
-- Самая неблагодарная профессия: денег мало, а знаний, увы,
достаточно, чтобы все вокруг возненавидеть. А кем был ты?
-- Специалистом по проблемам торможения.
-- А, "душителем прогресса"! -- с оттенком презрения
усмехнулся Маккормик.
Капитан вновь наполнил стаканы и неожиданно сказал:
-- Да, Концентрик, я никто иной как бывший профессор
Аргонавт из Глазго!
-- Тогда я читал твою статью! -- воскликнул пораженный
Концентрик.
