в ноябре на Лысой отмели.
Все утро Бубна тщательно избегала Голландца,
небезосновательно опасаясь взбучки за свое легкомысленное
поведение. Голландец казалось не обращал на это внимания.
Концентрик с утра также был холоден с девушкой. Его
отнюдь не страшила мысль о предстоящей разлуке. Напротив, он
был даже рад возможности так легко от нее отделаться. Не то,
чтобы она ему не понравилась; просто он плохо представлял себе
сожительство с ней на пиратском корабле. У Концентрика еще свеж
был в памяти пиратский контракт. Там говорилось, что любой член
команды за дополнительную плату в общую казну (что-то около
десяти крон в день) может иметь отдельную каюту. Но, во-первых,
у Концентрика денег не было вообще, а во-вторых, сейчас, в
связи с пребыванием на борту "Веселого Мака" почти четырех
десятков женщин, свободных кают могло и не оказаться в наличии.
Конечно, как только женщин продадут, у Концентрика появятся
кое-какие деньги, и одновременно на "Веселом Маке" освободятся
каюты, но все же Концентрику не нравилась перспектива постоянно
жить с Бубной на корабле, да и не за Бубной он охотится в
здешних водах.
Поэтому ближе к полудню, уже на берегу, для Концентрика
наступил непростой момент, когда Голландец подловил наконец
Бубну, подвел ее к Концентрику и сказал по-русски:
-- В память о нашей встрече, парень, прими от меня в
подарок вот эту женщину.
Несколько секунд Концентрик смотрел на Бубну: очевидно,
она также испытывала двойственные чувства, какие почти всегда
переживает человек при внезапной перемене в своей судьбе. Она
не понимала по-русски, но догадывалась, что ее либо дарят, либо
продают Концентрику.
Наконец Концентрик сказал:
-- Спасибо, Голландец, но мне нечем отблагодарить тебя за
этот подарок.
-- Сочтешься когда-нибудь дружбою, -- отвечал старый
пират. -- Ты еще только начинаешь жить в рельном мире,
Концентрик. Знай же: мужская дружба есть самое ценное на земле.
Своих друзей ты будешь помнить всегда, даже если порой между
вами и пробежит черная кошка, а женщину можно и за борт
выкинуть, коль приспичит.
Как все просто, подумал Концентрик, но сам бы он никогда
до этого не додумался. Зверски убить двадцать человек -- это
пожалуйста, с удовольствием, а вот выбросить за борт, за
ненадобностью, одну-единственную женщину -- что на самом деле
гораздо легче -- ему бы и в голову никогда не пришло. Стереотип
мышления!
-- Спасибо, Голландец, -- снова сказал Концентрик, теперь
уже с легким сердцем и, положив свою тяжелую руку на плечо
Бубны, слегка подтолкнул ее к шлюпке.
5
На корабле Бубна вела себя прилично. Держалась она
обособленно от остальных девиц, чему имелось вполне разумное
объяснение: те являлись собственностью всей команды, а Бубна
принадлежала лично Концентрику. Была она красивая и во многих
отношениях приятная женщина. По-английски говорила с заметным
латинским акцентом; скорее всего она была итальянка.
Ночью Концентрик уединился с ней на полуюте. Они пили ром
и ели яблоки: бочки и с тем, и с другим стояли на "Веселом
Маке" прямо на палубе. Бубна быстро запьянела, Концентрик же
никак не мог расслабиться: его одолели тяжелые воспоминания,
что нередко с ним случалось.
-- Больше всего на свете я люблю ром и мужчин, --
развязно сказала Бубна. -- Особенно по ночам.
Концентрик не слишком внимательно слушал ее пьяную
болтовню.
-- А что ты любишь больше -- ром или мужчин? -- рассеянно
спросил он.
-- Ром, -- ответила Бубна и расхохоталась. -- Некоторые
мужчины просто омерзительны. Особенно некурящие. А ром приятен
всегда. У тебя есть сигареты?
Концентрик достал из кармана сигареты.
-- Как долго ты в море? -- спросил он.
-- С того самого момента, как пришла на Галапагос, --
отвечала она. -- Уже свыше трех лет.
-- И всегда с пиратами?
-- Нет. Сперва я плавала на торговой галере.
Концентрик вздрогнул. Ему даже показалось, что он
предвидел такой ответ.
-- И какую работу ты там выполняла? -- несколько наивно
спросил он.
Бубна встала и поводила задом. Она опять была голая до
пояса, с распущенными черными волосами, и при свете звезд
выглядела как прекрасная ведьма из мудрой старинной сказки.
-- У нас своя работа, -- сказала она. -- Я была
любовницей шкипера.
Концентрик подумал, что неплохо бы уже сейчас выбросить
ее за борт. Он с трудом подавил в себе это желание, быстро
выпил еще одну кружку рому и ушел спать, даже не
поинтересовавшись, где будет спать она.
6
На другой день, незадолго до полудня, пираты "Веселого
Мака" бросили якорь в живописной гавани у Острова Тысячи Дев,
который гораздо чаще называли попросту Аукционом.
Многочисленные лодки торговцев фруктами, высокие пальмы,
одноэтажный белый городок вдали -- все это выглядело бы очень
привлекательно, если бы не ужасная толпа голых, закованных в
цепи невольников, строем сидевших на корточках, окруженных
вооруженными надсмотрщиками и ждавших команды, чтобы подняться
и потащиться на аукцион навстречу новым, пока еще неведомым
мучениям. Толпа эта явно была только что согнана с
пришвартованной по соседству с "Веселым Маком" торговой галеры,
шкипер которой громко командовал на палубе и время от времени
исподтишка бросал взгляды на пиратский капер, с которым он
никогда бы не захотел встретиться в открытом море. При виде
этого зрелища Концентрик машинально сжал кулаки, но стоявший
рядом Маккормик мягко положил руку ему на плечо и сказал:
-- Спокойнее, друг мой, ты все равно не изменишь этот
мир. Если ты не обещаешь вести себя благоразумно, я оставлю
тебя на борту, и ты так и не побываешь на Поляне Пивных Бочек.
Концентрик неотрывно смотрел на берег. Вскоре там
прозвучала команда "Встать!", и рабы покорно поднялись и, гремя
цепями, строем потянулись по направлению к городу.
Пираты начали готовиться к высадке. Всех женщин собрали
на палубе, и квартирмейстер Борода давал им надлежащие
указания. На этот раз Борода и сам собирался на берег, а на
корабле оставался главный канонир Дарби со своими помощниками.
Бубна все время льнула к Концентрику. Она понимала, что ночью
сболтнула лишнего, и теперь пыталась исправить положение. Она
уже жалела, что изменила Голландцу: там ее существование было
гораздо спокойнее, она испытывала достаток и пользовалась
уважением капитана и команды; теперь же она очутилась всецело
во власти человека, который временами казался ей обозлившимся
на весь мир дикарем.
Перед высадкой на берег Маккормик счел необходимым еще
раз предупредить Концентрика:
-- Ты, парень, на острове руки особо не распускай. Наша
торговля здесь и так висит на волоске, ты это прекрасно знаешь.
Концентрик молча кивнул головой в знак согласия.
Женщин не заковывали в цепи. Да и стерегли их во время
переходов не слишком строго. Практика показывала, что женщины,
в отличие от невольников-мужчин, почти никогда не предпринимали
попыток к бегству. Им просто некуда было бежать; повсюду ждала
их неволя. Самые красивые женщины предназначались для плотских
утех, остальных использовали для всевозможных работ, испокон
веков считавшихся женскими. Бежать можно было только обратно на
Континент, но это не представлялось реальным. Как правило,
пленницы и не стремились к побегу: одни смиренно несли свою
долю, другие стремились устроиться с максимально возможными
удобствами. Многие женщины находили эту жизнь более
естественной, чем жизнь на Континенте, невзирая даже на то, что
их порочно зачатые дети в большинстве случаев рождались рабами.
Алчные торговцы, доставляя своих пленниц к местам сбыта,
неизменно заботились о достижении максимальных прибылей.
Поэтому, экономя буквально на всем, они все же стремились
сохранить за женщинами товарный вид. В отличие от них, пираты
славились веселым нравом и широтой души: порой тяжелые на руку,
они зато никогда не скупились на самые щедрые угощения. Вот и
сейчас, вразвалочку сойдя на берег, флибустьеры в обнимку со
своими пленницами направились к знаменитой Поляне Пивных Бочек.
Возглавлял шествие Борода. Концентрик шел позади всех широкой
размеренной походкой, сопровождаемый капитаном и встревоженной
Бубной. Бубна то и дело искательно поглядывала на него;
Концентрик не обращал на это внимания и с любопытством
посматривал по сторонам.
Городок был скорее некрасивый, однако сочетание
белокаменности строений с пышной тропической природой придавало
ему известный южный колорит. Какой-либо стиль отсутствовал:
скотные дворы и стога сена тут и там соседствовали с лавками
мелких торговцев и ресторанчиками под открытым небом. Пожалуй,
если и был какой-то внешний символ у этого городка, так это --
ананас. Он здесь присутствовал повсюду: на тележках разносчиков
и на вывесках таверн, на ресторанных столиках и в корытах
свиней на скотных дворах.
Местные жители, завидев пиратов, шарахались во все
стороны. Лишь изредка попадались навстречу носильщики в зеленых
хлопчатобумажных униформах. Эти ничего не боялись; им просто
нечего было терять. Концентрик уже знал, что такую униформу
носят мужчины-рабы на всех островах Империи. Исключение
составляли лишь галерники, тянувшие свою горькую лямку нагишом.
О приближении Поляны Пивных Бочек можно было догадаться
загодя: теплый хлебный запах свежего пива смешивался с
восхитительным, доселе незнакомым Концентрику ароматом.
-- Клянусь спермой христовой, сегодня там шашлыки,
ребята! -- заорал Борода, и возбужденные разбойники дружно
загалдели.
Концентрик взглянул на капитана, но тот внезапно ускорил
шаг и стал быстро перемещаться во главу пиратской процессии.
Тогда Концентрик перевел вопросительный взгляд на Бубну. По
всему было видно, что она уже бывала здесь прежде.
-- Какой запах! -- воскликнул Концентрик. -- Это
несомненно мясо, но какое-то особенное!
-- Это шашлык, кавказское блюдо, -- с готовностью
пояснила девушка. -- Баранина, предварительно вымоченная в вине
и зажаренная на вертеле.
У Бубны аж ноздри и грудь трепетали, и было от чего.
Прямо посреди городка пираты миновали узкую -- ярдов
десять -- полоску леса и вышли на большую живописную поляну.
Это и была знаменитая Поляна Пивных Бочек. Жирные евреи в белых
хлопчатобумажных рубашках, засучив рукава и обнажив толстые,
поросшие черными волосами предплечья, торговали здесь пивом в
розлив. Рядом на жаровнях, щедро наполненных красными,
переливающимися огнем углями, смуглые усатые кавказцы жарили
шашлыки. Торговля шла бойко; место было выбрано исключительно
удачно: на полпути от гавани к невольничьему рынку.
Пираты произвольно разделились на несколько компаний и
создали небольшие очереди возле каждой бочки. При этом, кто-то
встал за пивом, а другие тем временем заказывали шашлыки.
Концентрик почувствовал себя дискомфортно: у него совсем не
было денег. Конечно, он мог одолжить у кого-нибудь, учитывая,
что ему полагается определенный процент от предстоящей продажи
женщин. Пока он над этим раздумывал, на помощь пришел
Маккормик.
-- Угощу-ка я, пожалуй, парень, тебя и твою подругу! --
добродушно сказал он. -- Встаньте, ребята, за пивом, а я тем
временем разберусь с шашлычками.
Вскоре они уже пили пиво и ждали, пока баранина зажарится
до нужной кондиции. Пиво здесь подавали в стеклянных
