Вторую табуретку он поднял над крышами и осторожно опустил за внут-
реннюю стену, прямо в дворцовый парк.
После этого он легко перешагнул через обе стены - с табуретки на та-
буретку, - не сломав ни одной башенки.
Переставляя табуретки все дальше и дальше, Гулливер добрался по ним
до покоев его величества.
Император держал в это время со своими министрами военный совет. Уви-
дев Гулливера, он приказал открыть окно пошире.
Войти в залу совета Гулливер, конечно, не мог. Он улегся во дворе и
приставил ухо к окошку.
Министры обсуждали, когда выгоднее начать войну с враждебной империей
Блефуску.
Адмирал Скайреш Болголам поднялся со своего кресла и доложил, что
неприятельский флот стоит на рейде и, очевидно, ждет только попутного
ветра, чтобы напасть на Лилипутию.
Тут Гулливер не утерпел и перебил Болголама. Он спросил у императора
и министров, из-за чего, собственно, собираются воевать два столь вели-
ких и славных государства.
С разрешения императора, государственный секретарь Рельдрессель отве-
тил на вопрос Гулливера.
Дело обстояло так.
Сто лет тому назад дед нынешнего императора, в те времена еще наслед-
ный принц, за завтраком разбил яйцо с тупого конца и скорлупой порезал
себе палец.
Тогда император, отец раненого принца и прадедушка нынешнего импера-
тора, издал указ, в котором запретил жителям Лилипутии под страхом
смертной казни разбивать вареные яйца с тупого конца.
С того времени все население Лилипутии разделилось па два лагеря -
тупоконечников и остроконечников.
Тупоконечники не захотели подчиниться указу императора и бежали за
море, в соседнюю империю Блефуску.
Лилипутский император потребовал, чтобы блефускуанский император каз-
нил беглых тупоконечников.
Однако император Блефуску не только не казнил их, но даже взял к себе
на службу.
С тех пор между Лилипутией и Блефуску идет непрерывная война.
- И вот наш могущественный император Гольбасто Момарен Эвлем Гердайло
Шефин Молли Олли Гой просит у вас, Человек-Гора, помощи и союза, - так
закончил свою речь секретарь Рельдрессель.
Гулливеру было непонятно, как это можно воевать из-за выеденного яй-
ца, но он только что дал клятву и готов был ее исполнить.
Блефуску - это остров, отделенный от Лилипутии довольно широким про-
ливом.
Гулливер еще не видел острова Блефуску. После военного совета он отп-
равился на берег, спрятался за бугорком и, вынув из потайного кармана
подзорную трубу, стал рассматривать неприятельский флот.
Оказалось, что у блефускуанцев ровно пятьдесят военных кораблей, ос-
тальные суда - транспортные.
Гулливер отполз от бугорка подальше, чтобы с блефускуанского берега
его не заметили, стал на ноги и отправился во дворец к императору.
Там он попросил, чтобы ему вернули из арсенала нож и доставили по-
больше самых прочных веревок и самых толстых железных палок.
Через час возчики привезли канат толщиной с нашу бечевку и железные
палки, похожие на вязальные спицы.
Гулливер всю ночь просидел перед своим замком - гнул из железных спиц
крючки и сплетал по дюжине веревок вместе К утру у него были готовы
пятьдесят прочных канатов с пятьюдесятью крючками на концах
Перекинув канаты через плечо, Гулливер пошел на берег. Он снял каф-
тан, башмаки, чулки и шагнул в воду. Сначала он шел вброд, потом на се-
редине пролива поплыл, потом опять пошел вброд.
Меньше чем через полчаса Гулливер добрался до блефускуанского флота.
- Плавучий остров! Плавучий остров! - закричали матросы, увидев в во-
де огромные плечи и голову Гуллив ера.
Он протянул к ним руки, и матросы, не помня себя от страха, стали
бросаться с бортов в море. Как лягушки, шлепались они в воду и плыли к
своему берегу.
Гулливер снял с плеча связку канатов, зацепил все носы боевых кораб-
лей крючками, а концы канатов связал в один узел.
Тут только блефускуанцы поняли, что Гулливер собирается увести их
флот.
Тридцать тысяч солдат разом натянули тетивы своих луков и пустили в
Гулливера тридцать тысяч стрел. Больше двухсот угодило ему в лицо.
Плохо пришлось бы Гулливеру, если бы у него в потайном кармане не
оказалось очков. Он быстро надел их и спас от стрел глаза.
Стрелы стукались о стекла очков. Они вонзались ему в щеки, в лоб, в
подбородок, но Гулливеру было не до того. Он изо всех сил дергал канаты,
упирался в дно ногами, а блефускуанские корабли не трогались с места.
Наконец Гулливер понял, в чем дело. Он достал из кармана нож и по
очереди перерезал якорные канаты, державшие на причале корабли.
Когда последний канат был перерезан, корабли закачались на воде и
все, как один, двинулись за Гулливером к берегам Лилипутии.
Все дальше уходил Гулливер, и вслед за ним уплывали блефускуанские
корабли и блефускуанская слава.
Император Лилипутии и весь его двор стояли на берегу и смотрели в ту
сторону, куда уплыл Гулливер.
Вдруг они увидели вдалеке корабли, которые двигались к Лилипутии ши-
роким полумесяцем. Самого Гулливера они не могли разглядеть, потому что
он до ушей погрузился в воду.
Лилипуты не ожидали прихода неприятельского флота. Они были уверены,
что Человек-Гора уничтожит его прежде, чем корабли снимутся с якорей. А
между тем флот в полном боевом порядке направлялся к стенам Мильдендо.
Император приказал трубить сбор всех войск.
Гулливер издалека услышал звуки труб. Он поднял повыше концы канатов,
которые держал в руке, и громко закричал:
- Да здравствует могущественнейший император Лилипутии!
На берегу стало тихо - так тихо, словно все лилипуты онемели от удив-
ления и радости.
Гулливер слышал только журчанье воды да легкий шум попутного ветра,
раздувающего паруса блефускуанских кораблей.
И вдруг тысячи шляп, колпачков и шапок разом взлетели над набережной
Мильдендо.
- Да здравствует Куинбус Флестрин! Да здравствует наш славный избави-
тель! - закричали лилипуты.
Как только Гулливер вышел на сушу, император приказал наградить его
тремя цветными нитями - синей, красной и зеленой - и пожаловал ему титул
"нардака" - самый высокий во всей империи.
Это была неслыханная награда. Придворные бросились поздравлять Гулли-
вера.
Только адмирал Скайреш Болголам, у которого была всего одна нитка -
зеленая, отошел в сторону и не сказал Гулливеру ни слова.
Гулливер поклонился императору и надел все цветные нитки на средний
палец: подпоясаться ими, как делают лилипутские министры, он не мог.
В этот день во дворце был устроен в честь Гулливера пышный праздник.
Все танцевали в залах а Гулливер лежал во дворе и, опершись на локоть,
смотрел в окно.
После праздника император вышел к Гулливеру и объявил ему новую высо-
чайшую милость. Он поручает Человеку-Горе, нардаку лилипутской империи,
отправиться тем же путем в Блефуску и увести оттуда все оставшиеся у
неприятеля корабли - транспортные, торговые и рыболовные.
- Государство Блефуску, - сказал он, - жило до сих пор рыболовством и
торговлей. Если отнять у него флот, оно должно будет навсегда покориться
Лилипутии, выдать императору всех тупоконечников и признать священный
закон, который гласит: "Разбивай яйца с острого конца"
Гулливер осторожно ответил императору, что он всегда рад служить его
лилипутскому величеству, но должен отказаться от милостивого поручения.
Он сам недавно испытал, как тяжелы цепи неволи, и поэтому не может ре-
шиться обратить в рабство целый народ.
Император ничего не сказал и ушел во дворец.
А Гулливер понял, что с этой минуты он навсегда теряет его милость:
государь, который мечтает завоевать мир, не прощает тех, кто осмеливает-
ся стать ему поперек дороги.
И в самом деле, после этого разговора Гулливера стали реже приглашать
ко двору. Он бродил один вокруг своего замка, и придворные кареты не ос-
танавливались больше у его порога.
Только однажды пышная процессия вышла из ворот столицы и направилась
к жилищу Гулливера. Это было блефускуанское посольство, которое прибыло
к императору Лилипутии для заключения мира.
Вот уже несколько дней, как это посольство, состоявшее из шести пос-
ланников и пятисот человек свиты, находилось в Мильдендо. Они спорили с
лилипутскими министрами о том, сколько золота, скота и хлеба должен от-
дать император Блефуску за возвращение хотя бы половины флота, уведенно-
го Гулливером.
Мир между двумя государствами был заключен на условиях, очень выгод-
ных для Лилипутии и очень невыгодных для государства Блефуску. Впрочем,
блефускуанцам пришлось бы еще хуже, если бы за них не заступился Гулли-
вер.
Это заступничество окончательно лишило его благоволения императора и
всего лилипутского двора.
Кто-то рассказал одному из посланников, почему разгневался император
на Человека-Гору. Тогда послы решили навестить Гулливера в его замке и
пригласить к себе на остров.
Им было интересно увидеть вблизи Куинбуса Флестрина, про которого они
столько слышали от блефускуанских моряков и лилипутских министров.
Гулливер любезно принял чужеземных гостей, обещал побывать у них на
родине, а на прощание подержал всех послов вместе с их лошадьми у себя
на ладонях и показал им город Мильдендо с высоты своего роста.
Вечером, когда Гулливер уже собирался ложиться спать, в дверь его
замка тихонько постучали.
Гулливер выглянул за порог и увидел перед своей дверью двух людей,
которые держали на плечах крытые носилки.
На носилках в бархатном кресле сидел человечек Лица его не было вид-
но, потому что он закутался в плащ и надвинул на лоб шляпу.
Увидев Гулливера, человечек отослал своих слуг в город и приказал им
вернуться в полночь.
Когда слуги удалились, ночной гость сказал Гулливеру, что хочет отк-
рыть ему очень важную тайну.
Гулливер поднял носилки с земли, спрятал их вместе с гостем в карман
своего кафтана и вернулся к себе в замок.
Там он плотно закрыл двери и поставил носилки на стол.
Тогда только гость распахнул свой плащ и снял шляпу. Гулливер узнал в
нем одного из придворных, которого он недавно выручил из беды.
Еще в то время, когда Гулливер бывал при дворе, он случайно узнал,
что этого придворного считают тайным тупоконечником. Гулливер заступился
за него и доказал императору, что его оклеветали враги.
Теперь придворный явился к Гулливеру, чтобы, в свою очередь, оказать
Куинбусу Флестрину дружескую услугу.
- Только что, - сказал он, - в тайном совете была решена ваша участь.
Адмирал доложил императору, что вы принимали у себя послов враждебной
страны и показывали им с ладони нашу столицу. Все министры требовали ва-
шей казни. Одни предлагали поджечь ваш дом, окружив его двадцатитысячной
армией; другие - отравить вас, пропитав ядом ваше платье и рубашку,
третьи - уморить голодом. И только государственный секретарь Рельдрес-
сель советовал оставить вас в живых, но выколоть вам оба глаза. Он гово-
рил, что потеря глаз не лишит вас силы и даже прибавит вам храбрости,
так как человек, который не видит опасности, ничего на свете не боится.
В конце концов наш милостивый император согласился с Рельдресселем и
приказал завтра же ослепить вас остро отточенными стрелами. Если можете,
спасайтесь, а я должен немедленно удалиться от вас так же тайно, как и
прибыл сюда.
Гулливер тихонько вынес своего гостя за дверь, где его уже поджидали
слуги, а сам недолго думая стал готовиться к побегу.
С одеялом под мышкой Гулливер вышел на берег Осторожными шагами проб-
рался он в гавань, где стоял на якоре лилипутский флот. В гавани не было
ни души. Гулливер выбрал самый большой из всех кораблей, привязал к его
носу веревку, уложил в него свой кафтан, одеяло и башмаки, а потом под-
нял якорь и потянул корабль за собой в море. Тихо, стараясь не плеснуть,
дошел он до середины пролива, а дальше поплыл.
Плыл он в ту самую сторону, откуда привел недавно военные корабли.
