Гуральда Длиннобородого, с легкостью неимоверной пробилась сквозь
строй его кометов и тут же возглавила народное ополчение. "Я вам
во сто крат заплачу долги! Моих вам не видеть слез! - Ведьма! -
шептали о ней враги. - И в ночь ее конь унес..." - вещал от имени
бабушки Инельгердис экзальтированный юноша. Многие в зале глядели
на девушку с завистью и восхищением. Я заметил, что на скулах у
моей сестры уже выступили красные пятна, и тихонько сжал ее кисть.
- Успокойся, Инельга..
- И когда только успел написать... - с oi чаянием в голосе
прошептала она. - Вот же дура, рассказала ему... Но как переврал!
Когда же арагонский гранд прекратил бряцать оружием и дошел
до лирической сцены знакомства Инельгердис с неким рыцарем, по
утверждению пиита, сыном невинно убиенного Гуральда, баронесса
Шангайл не выдержала.
- На что намекает этот напыщенный петух? Наша бабушка была
просватана за дедушку с рождения, и в наших жилах нет крови
гнусного рода Гуральда! - сдавленно прошептала она.
- Тихо, Инельга! Это поэтическое преувеличение. Он же поэт,
что с него взять? - повторил я ее собственные слова.
- Я его убью, - убежденно прошептала она. Жизнь племянника
испанского короля была спасена самым неожиданным образом. Двери
парадной залы распахнулись, и на пороге появился запыленный гонец
с окровавленным рукавом и лицом, серым от боли и усталости. Все
присутствующие замерли, в ужасе глядя на него. В возникшей тишине
жутко прозвучали его негромкие слова:
- Ваша светлость! Симон де Монфор перешел границу. Замок
Монреаль пал...
ГЛАВА 28
Из всех пороков, опасных для государственного
деятеля, самый пагубный - добродетель. Она толкает
на преступление.
А Франс
В полнейшей тишине со своего резного кресла, держась за
подлокотники, поднялся граф Раймунд Тулузский и охрипшим от
волнения голосом спросил:
- Как это случилось?
Гонца буквально шатало от усталости, он оперся о косяк двери
и, с жадностью опустошив поднесенный ему кубок, заговорил:
- Они напали утром, еще до рассвета. Сеньор де Монреаль и еще
восемьдесят рыцарей были захвачены без доспехов и оружия. Граф де
Монфор велел их всех повесить.
По залу прокатился возмущенный ропот, многие рыцари
вскочили с мест.
- Повесить?! - глаза графа Тулузского налились кровью.
- Да, ваша светлость, - тихо, но четко ответил посыльный. - А
сестру господина де Монреаля негодяи бросили в колодец и закидали
камнями, крича при этом, что та же участь постигнет всех еретиков.
- Проклятие! - взревел Раймунд, вмиг теряя всю свою
куртуазность. - Чертов де Монфор! Где эта французская сука?!
Оживление в зале достигло высшей точки, самые воспитанные дамы
не замедлили картинно рухнуть в обморок при словах своего
сюзерена; благородное рыцарство, частично вспомнив о своих
вассальных обязанностях, воинственно хмурило брови и хваталось за
оружие. Представители же изящной словесности во главе с грозой
пиратов Рибераком в тоске и печали ломали руки, издавали ужасающие
стоны и вопли скорби, в общем, создавали подходящий случаю фон.
Бледный мажордом, трясущимися пальцами сжимающий свой жезл, вышел
вперед и, преклонив колено, объявил:
- Ваша светлость, ее королевское величество Элеонора
Французска с сыном, не объявляя причин, отбыли вчера днем.
- Отчего же ты сразу не доложил мне, негодяй?! - загрохотал
граф над головой бедняги.
- Не гневайтесь, ваша светлость... - пролепетал слуга. -
Вчера весь день и всю ночь вы бьши заняты обсуждением договора с
провенскими баронами. - Бледное осунувшееся лицо графа Раймунда
буквально посерело. Я побоялся, что сейчас его светлость хватит
удар. Однако, несмотря на предынфарктное состояние, он старался
держатьсямолодцом.
- Господа рыцари! - негромко, но решительно начал граф. -
Лютый враг угрожает нашей прекрасной стране. И пусть каждый из
вас, будь он католик или катар, вспомнит о данной им присяге и
поднимет свое знамя рядом с моим! В Лангедоке каждый верует в то,
что для него свято. А потому наш долг...
Раймунд не договорил. Видимо, некто, распределяющий удары
судьбы, был сегодня особенно недоброжелательно настроен к
властителю Тулузы.
- Не удерживайте меня! - раздалось из коридора.- Вы не
смеете! Я легат святейшего папы!
- Картина Репина "Не ждали", - почесав затылок, по-русски
прошептал Лис. - Вот тебя как раз тут недоставало!
Мое сердце ухнуло куда-то вниз, я вцепился в тугой ворот,
пытаясь растянуть шнуровку. "Ну вот и началось!" - мелькнуло у
меня в голове. В дверном проеме материализовалась тощая фигура в
белой сутане цистерианца, неуловимо напоминающая привидение.
Взлохмаченные черные волосы вокруг тонзуры, большие горящие глаза
религиозного фанатика... Петр де Кастельно собственной персоной
широкими шагами двинулся напрямик через залу, прямо к престолу
графа Тулузского. Благородное общество притихло, словно испуганные
птицы перед бурей. Лицо графа пылало яростью.
- Чем обязан вашему присутствию? - сквозь зубы процедил он.
Папский легат остановился в пяти шагах от Раймунда и
разразился гневной тирадой.
- Граф! Пора наконец объявить, друг вы или враг, покровитель
еретиков или нет. Если вы не расположены к ереси, разите ее в
сердце, ибо она, как язва, пожрет все ваши домены! Если вы
привержены еще святому престолу - немедленно удалите из армии и
земель своих всех еретиков! - пронзительным фальцетом завершил он.
- Удалить? - нехорошим голосом переспросил граф, сдерживающий
себя с большим трудом. - Катар или католик, что мне за дело! Лишь
бы он был предан и храбр в бою. Изгнать еретиков в этот час -
значит подставить свою шею под меч Симона де Монфора. Дайте мне
окончить войну, и я сделаю для церкви все, что могу, - граф
небрежно махнул рукой. - Ступайте!
Петр гордо выпрямился.
- Эти обещания я слышал много раз. Своей нерешительностью,
граф, вы погубили себя в глазах святой церкви и всего
христианского мира. Я обвиняю вас в прямой защите ереси! -
буквально взвизгнул он.
- Вздор! - заорал граф. - Я терплю ее, и только! Но все слова
здесь уже были излишни. Колесо истории вертелось вовсю,
перемалывая под своим ободом людские судьбы. Де Кастельно, в
экстазе прикрыв глаза, вещал давно заготовленную речь. Все мы,
замерев, слушали его слова.
- Теперь, граф, я объявляю тебя клятвопреступником и
беззаконником, гнев Божий да разразится над тобой. Я отлучаю тебя
от церкви. На всех землях твоих отныне интердикт. С этого дня ты
враг Бога и людей, и тот, кто свергнет тебя, поступит справедливо,
очистив престол, опозоренный еретиком!
- Повесить негодяя! - закричал в бешенстве Рай-мунд
Тулузский.
- Именем святого посланничества моего, которое меня осеняет,
я запрещаю всякому поднять руку на помазанника Господа! - с
неожиданной силой промолвил Петр де Кастельно и вышел из залы. Все
были настолько поражены происшедшим, что никто и не подумал
двинуться с места.
- Лис! - толкнул я своего напарника. - Действуем очень
быстро! Бери Сэнди и двигайся за святым отцом. Глаз с него не
спускай. Не дай Бог с ним что-то случится! При малейшей попытке
нападения на этого сумасшедшего легата нападающих локализовать. Но
так, чтобы кто-то из них остался жив. Крути его, верти, хочешь - в
узел завязывай, но он должен признаться перед Петром де Кастельно,
что подослан Аббатом Аббатов.
- Понял! - Лис дернулся, чтобы уйти.
- Стой, я не договорил, - продолжал я быстро шептать ему. -
Дальше хватай пастыря Божьего и волоки к холму, помнишь, тот, что
виден от южных ворот. Там еще старая разрушенная бастида. В разва
линах засядешь и будешь ждать меня. Да! Вот еще! По дороге внуши
этому фанатику, что ему следует вернуться в Рим и заложить с
потрохами его преосвященство Арнольдо папе Иннокентию III!
- Круто! - восхитился Рейнар. - Охрененный скандал выйдет!
Он рванулся к выходу и исчез из глаз. В зале между тем
нарастало возбуждение, раздавались возмущенные крики, проклятия.
- Что происходит? - недоуменно вертя головой, жалобно
спросила Лаура, хватая меня за руку.
- Война, девочка моя... - просто ответил я. На длинных черных
ресницах принцессы Арагонской повисли слезы.
- Это я виновата! - всхлипнула она. - Мы должны были ехать
вчера!
- Не кори себя, люди не властны изменить судьбу. - Я взял ее
за плечи и обнял, не смущаясь присутствием толпы, которой,
впрочем, не было до нас никакого дела...
- Но ты не оставишь меня? - заглядывая мне в глаза, с
отчаянием в голосе спросила Лаура. Я только вздохнул.
- Значит, ты сейчас отправишься воевать с Мон-фором? - с
ужасом произнесла она.
- Нет-нет, не сейчас, - обнадежил я свою возлюбленную. - Мы
едем в Барселону. Но предварительно мне нужно завершить здесь кое-
какие дела.
Я обернулся. Как и ожидалось, кузен моей принцессы уже был
рядом. Сейчас он никак не походил на хлыщеватого певца доблестей
нашей "бабушки", и вся куртуазность слетела с него, как шелуха,
перед лицом настоящей опасности.
- Граф де Уэска, - обратился я к молодому человеку. - Я
поручаю вашим заботам самое дорогое, что есть у меня на этом
свете. Излишне говорить вам, чтобы вы берегли свою сестру. Прошу
вас о другом - не ищите сейчас рыцарской славы. Она найдет вас
сама... Нынче мы должны вернуться в Арагон, чтобы призвать армию
короля, вашего дяди, на помощь Тулузе.
- Можете положиться на меня, мессир, - коротко ответил юноша.
- Собирайте своих рыцарей. Сейчас я должен уехать.
Инельгердис расскажет вам, где нам надлежит встретиться.
Я поцеловал Лауру и, положив руку на плечо своей сестре,
отошел с ней в сторону. - Инельга, - глядя ей в глаза, спросил я,
- сколько с тобой рыцарей?
- Шестеро, - не задумываясь, ответила девушка. - У каждого
есть оруженосец.
- Прекрасно, - я на секунду задумался. - Вот что. Мне нужна
твоя помощь.
- Ну ты же знаешь... - укоризненно взглянула она на меня. Я
кивнул.
- Выбери самого надежного из своих рыцарей. Сейчас я напишу
послание Меркадье; его войско должно стоять где-то около границы.
Пусть твой посланник шарахается от собственной тени и прячется по
кустам как заяц - главное, чтобы он доставил письмо как можно
скорее.
- Хорошо, - кивнула Инельга. - Поедет Стар-линг, он ловок и
осторожен.
- Это тот, что был в бою под Нейвуром? - вспомнил я. -
Хороший воин.
- Да. А остальные? - тревожно спросила моя сестра.
- Не волнуйся, - невесело усмехнулся я. - Им тоже скучать не
придется. Впрочем, как и нам. Прикажи им собираться, их ждет
дальняя дорога.
- Куда? - коротко спросила Инельгердис.
- В Рим. Они будут сопровождать папского легата, - пояснил я.
- А я? - в серых глазах юной воительницы читался упрямый
вопрос. Я тяжело вздохнул.
- Придется тебе вновь сменить платье на кольчугу. Я бы охотно
отправил тебя домой, но сейчас это не представляется возможным.
Поедешь с нами в Арагон...
- Вальдар! - неожиданно перебила меня сестра. - Я все хотела
сказать тебе... Мерлин отправил меня сюда, чтобы я передала его
слова. Нам с тобой следует отправиться в Монсегюр!
- Монсегюр? - я отрицательно покачал головой. - Не сейчас.
Сначала в Арагон.
- Но он сказал, что это дело, не терпящее отлагательств! -
умоляюще воскликнула Инельга, хватая меня за руку.
- Плевать! - вскричал я, вырываясь. - У меня сейчас есть лишь
одно дело, не терпящее отлагательств, - доставить Лауру к отцу!
