мыслесвязи. - Пусть отдохнет, выспится... А мне тут надо поболтать
с милейшим господином де Мобрюком. Да! Вот еще! Вернется Сэнди,
пошли его на ферму за барышнями и Деметриусом.
- "Ни сна, ни отдыха измученной душе", - печально
процитировал д'0рбиньяк. - Бедный мальчик устал, а ты его еще куда-
то ехать заставляешь!
- Мы все тут устали, - вздохнул я. - А девочки там за нас
волнуются.
- Ладно, Капитан, что я, не понимаю, что ли... Иди
разговаривай с этим, как его, Кретином де Гов-нюком... - отозвался
Лис.
- Как там у вас говорят... Фильтруйте базар, товарищ
Лисиченко? - прервал я своего невоспитанного друга и выключил
связь.
- Ваше величество, прошу простить меня, но я вынужден
временно оставить вас, - я наклонился, вспоминая полузабытые нормы
придворного этикета. Филипп внимательно взглянул на меня и, чуть
помедлив, благосклонно кивнул.
...Владелец замка был явно недоволен сменой декораций в его
спальне. Он нервно расхаживал по клетушке, единственным убранством
которой был пучок гнилой соломы в углу, и вполголоса ругался.
Непонятно, считал ли он себя недостойным королевского номера, или
же наоборот, но настроение у него было явно преотвратное. При
звуке шагов он нервно вздрогнул, но, взяв себя в руки, подошел к
решетке и смерил меня холодным взором.
- Итак, что вам угодно? - голос его прозвучал хрипло, но на
суровом обветренном лице воина не отразилось ни тени страха.
- Я хочу поговорить с вами, - остановившись у клетки, ответил
я.
- О чем?
- О том, каким образом в вашем подземелье ока- зался
король Франции, - ровно проговорил я.
- Я не скажу вам ничего, - барон высокомерным жестом скрестил
руки на груди. - Можете убить меня.
- Могу. Но не убью, - равнодушно заверил его я.-
Не хотите говорить? Тогда слушайте. Ее величество королева,
прекрасная Элеонора, что-то около месяца тому назад поручила вам
совершить убийство.
Глаза барона Мобрюка заметно округлились, но он все еще
молчал.
- Это произошло после того,как доверенный человек тайно
доставил ей письмо из Англии, - продолжал я свою речь. - Мне
неведомо, знаете ли вы, или нет, но письмо это было от короля
Джона Плантаге-нета.
Барон вздрогнул. Теперь он уже во все глаза смотрел на меня.
Я сыпал известными мне фактами, оставляя ему возможность
усматривать между ними взаимосвязь:
- Вначале, очевидно, вы не решались совершить столь тяжелый
грех, как убийство помазанника Божьего. Однако королеве удалось
убедить вас. Речь шла о новом короле и о вашем месте подле него...
Что вам предложила королева - пост сенешаля или что-то большее? -
неожиданно в лоб спросил я. Лицо Кре-тьена Мобрюка передернулось.
- Я любил ее... - прошептал он. - Она предпочла мне этого
молодого хлыща.- Плечи его поникли, он опустил глаза. Видимо,
этому храброму и мужественному воину было сейчас нестерпимо стыдно
за свой душевный порыв. Я внимательно посмотрел на него, и у меня
в душе шевельнулось сочувствие: он поставил на карту все ради
любви к женщине и проиграл... Это многое объясняло.
- Давно вы служите королеве? - спросил я.
- После возвращения из Палестины король послал меня охранять
монастырь Марии Магдалины, в который бьыа заключена Элеонора...
Тогда я впервые в жизни и увидел ее... - Кретьен вздохнул и
опустил глаза. - Мне было запрещено говорить с ней, но в этой
глуши, кроме нее, говорить было не с кем, и я преступил запрет.
Она была невиновна! - неожиданно сильно и звучно произнес он,
рубанув ладонью воздух. Барон понимал, что я, может быть, являюсь
последним собеседником, которому можно все откровенно рассказать.
Но в то же время он ни на миг не потерял чувства собственного
достоинства, взгляд его был холоден и горд.
- Я готов положить голову на плаху в доказательство того, что
королева невиновна! Однажды она попросила меня передать записку...
- Принцу Джону, естественно? - догадался я.
- Ему, - мрачно кивнул барон Мобрюк. - Дважды люди этого
наглеца делали попытки освободить Элеонору и дважды они
красовались на ветвях буков, росших вокруг монастыря. Деревья были
отлично видны из окна ее кельи... - с какой-то странной интонацией
добавил он. Я вопросительно приподнял бровь. Барон мрачно
усмехнулся и пояснил:
- О том, что королеву пытаются выкрасть, тут же узнавал
Жоффруа де Мобрюк, бальи Оксеруа. А уж кто-кто, а он делал все,
чтобы покарать дерзких безумцев...
- Что еще больше упрочило доверие Филиппа Августа к семье де
Мобрюков, - сделал я сам собой напрашивающийся вывод.
- Верно, - спокойно отозвался барон. - И только поэтому мне
удалось впоследствии передать святейшему папе послание королевы и
уберечь ее от смертельной опасности, ожидающей ее за стенами мо
настыря! Она всегда была доверчива... Ей и в голову не могло
прийти, какая угроза нависла бы над ней, в случае если бы
похищение удалось! Она... она была так неопытна... Король послал
меня стеречь Элеонору, но я должен был не стеречь, а оберегать ее!
Я с нескрываемым сочувствием взирал на барона, с горящими
глазами рассказывавшего эту историю, в которой сплелось все, что
испокон веков движет миром: страсть, ненависть, страх утраты... И
попрание любого закона, стоящего на пути к заветной цели, на пути
человеческого естества.
- И поэтому, когда королева Элеонора поручила вам
предательски сбросить своего мужа со скалы во время охоты, вы
совершили все не совсем так, как задумала она? - в упор спросил я
барона. - И решили, что если у вас будет в руках такой козырь, как
живой король Франции, Элеонора никогда не сможет выйти замуж за
Джона Плантагенета?
Кретьен де Мобрюк не смотрел на меня. Его суровое лицо было
обращено куда-то в сторону, руки судорожно сжимали железные прутья
клетки, где еще совсем недавно находился его венценосный сюзерен.
- Господин рыцарь, - после долгого молчания наконец заговорил
барон, - вы никогда не задумывались, что есть зло?
- Зло? - удивился я.
- Ну да. Ведь я совершил злодейство. Не так ли? - барон,
казалось, разговаривал сам с собой. - Я знаю, что буду наказан за
это.... И мне абсолютно безразлично, здесь или на том свете. Но я
понесу наказание не за покушение на драгоценную жизнь его
величества, будь он трижды проклят, и не за предательство, а за
то, что так и не смог ничего изменить! Потому что зло есть не что
иное, как собственное бессилие... Вы считаете, что я решил
содержать короля в этой вонючей конуре для того, чтобы
предотвратить брак Элеоноры и Джона... Если бы я хотел это
сделать, я бы убивал всех мух и оводов, подлетавших к королю на
расстояние вытянутой руки, и неусыпно охранял бы его покой днем и
ночью! - барон де Мобрюк, словно на последней исповеди, выкладывал
все, что накопилось у него в душе. Слова его звучали гордо и
уверенно, в них не было и тени раскаяния. - Я был не в силах
противостоять этой женщине, ее несгибаемой любви. Они была
достойна счастья. Как-то в порыве гнева она обмолвилась, что
высшим счастьем для нее было бы, если б король сломал себе шею...
И я решил убить его. И убил бы непременно, если бы тогда, в горах,
попавшийся в нашу засаду король в пылу борьбы не столкнул со скалы
моего оруженосца. Бедняга разбился о камни, его было не узнать. И
тогда я понял:
зачем мне убивать его? Пусть он сам испытает все то, на что
обрек свою несчастную жену. И я сам стану его тюремщиком, как был
ее сторожем; каждый день буду приносить скудную пищу, как приносил
ей, и поить его гнилой водой до самого конца дней! - барон с силой
сжал кулаки. - Я знал, что все это закончится плохо, - уже
спокойным тоном добавил он. - С самого приезда в этот замок возле
его стен каждую ночь кричали совы'...
Кретьен Мобрюк немного помолчал, а затем уверенно произнес:
- Мои люди не знали, кого стерегут в замке. Эта тайна была
ведома лишь мне и Рищару. Теперь Ришар мертв, а я здесь. Так вы
считаете, что я совершил зло, не так ли? Да, я совершил зло. Но,
может быть, вы думаете, что совершили добро? - во взгляде барона
читались боль и насмешка... Насмешка надо мной... или над судьбой?
- А теперь прощайте. Больше я вам ничего не скажу, - он отвернулся
к стене. Тяжело вздохнув, я откланялся... Вблизи все опять
оказалось совсем не так, как виделось издалека. Я поднялся по
лестнице в покои, где ждал меня Лис. Рейнар, решивший, видимо, не
посрамить род д'0рбиньяков и быть достойным собутыльником его
величества, был уже изрядно навеселе.
- О, мессир Вальдар!- мой радостный друг привстал из-за
стола, отвесил мне учтивый поклон и вновь плюхнулся на скамью.
- Привет президенту малого предприятия "Кам-дил и К°"! -
услышал я по связи. - Одних монархов освобождаем, других гробим...
Скажи мне, Капитан, как младшему компаньону, - что мы теперь с
этим обжорой делать будем?
Я взглянул на короля, благодушно поглаживающего свое
вздувшееся чрево и умиротворенно ковырявшего в зубах отломанной от
стола щепкой. Его величество был близок к нирване, для полного
счастья ему, пожалуй, не хватало крепкого сна минут шестьсот на
каждый глаз.
- Ваше величество, - начал я, усаживаясь напротив короля,
оставляя без внимания тираду Лиса. - Прежде всего позвольте
поздравить вас с чудесным освобождением.
Король милостиво кивнул.
- Я очень благодарен вам за то, что вы для меня сделали, -
серьезно произнес он. - Можете требовать любую награду. Если бы не
вы...
- Благодарю вас, ваше величество, - я учтиво поклонился, - но
я по происхождению и сану не могу принимать от вас награду...
Король недоуменно вскинул брови.
- Но здесь есть более достойные вознаграждения. Мой друг спас
вам жизнь. Его имя Винсент Шадри, - продолжал я.
- А, это тот, который меня первым узнал, - король наморщил
лоб.
- А незадолго до этого остановил руку, дерзнувшую поднять на
вас кинжал, - высокопарно довершил я. - Кстати, Рейнар, где он? -
оглядываясь, спросил я.
- Винсент поскакал на мельницу за принцессой, Эжени и старым
алхимиком, - флегматично пояснил Лис, уставившись на полупустой
кубок и решая дилемму "пить или не пить".
- Принцесса? - удивленно переспросил сбитый с толку монарх.
- Ну да, - почтительно пояснил я. - Принцесса Лаура-Катарина
Каталунская, дочь короля Арагона и моя невеста.
Глаза его величества стали похожи на два мельничных жернова.
На некоторое время он впал в оцепенение, меряя меня ошарашенными
взглядами.
- Простите, месье д'0рбиньяк, кажется, назвал ваше имя... -
выдавил из себя король, - но я не совсем расслышал...
- Мое имя должно быть .вам хорошо известно, ваше величество,
- заверил его я. - Скорее всего вы поминали его в своих
молитвах... правда, не думаю, что в благодарственных, - с усмешкой
добавил я.
- Что-то не припоминаю... - попробовал осадить мою
откровенную наглость король Филипп II.
- Вальдар Камдил, сьер де Камварон, - кланяясь" представился
я.
- Камдил! Ну конечно, Камдил! - король хватил пустым кубком
по столу и неудержимо расхохотался. - Кто же еще!
Я и Лис с изумлением и некоторой опаской наблюдали приступ
королевской радости.
- По-моему, у него сейчас на нервной почве начнется
несварение желудка, - вполголоса предположил Рейнар, с тревогой
взирая на веселящегося вовсю монарха.
- Не думаю, - так же тихо ответил я. - Хотя не могу понять,
что именно его так обрадовало.
