открытого юного лица с тонкими и вместе с тем мужественными
чертами дышало пылкостью и отвагой. Длинные черные волосы до плеч
выбивались из-под бархатной круглой шапочки с фазаньим пером.
Юноша взглянул на меня необычными для южанина серыми глазами,
обрамленными пушистыми ресницами, широко улыбнулся и поднял руку в
приветственном жесте. Да, он был красив. Уж не знаю, как выглядел
маркиз Конрад Монферратский, но Пейрэ де Уэска был как две капли
воды похож на своего отца - Джорджа Плантагенета, известного в
здешних краях под именем Готье де Вердамона.
- Племянничек... - раздался похабный голос Лиса на канале
связи. - По линии отца... Ни фига себе!
Граф де Уэска осадил своего коня и, ловко гарцуя передо мной,
произнес голосом, в котором гордость арагонского гранда
смешивалась с мальчишечьей радостью:
- Ваше высочество, и вы, дорогая моя сестра! От имени короля
Арагона и нашего дяди, графа Тулузско-го, я имею счастье
приветствовать вас на благословенной земле Лангедока и сопроводить
столь высоких гостей ко двору. Я благодарю небеса за то, что
высокая честь первым засвидетельствовать вам свою преданность и
почтение выпала именно мне, ибо слава о ваших деяниях разнеслась
среди всегз христианского рыцарства подобно ветру, раздувающему
боевые знамена...
Парень говорил бойко и прерываться явно не собирался.
- И вот так может целый час... - услышал я тоскливый таепот
по-вестфольдски за спиной. Сердце мое наполнилось печалью...
Положение спасла Лаура. Сестринское сердце не выдержало
длинной вступительной речи, и она, словно птичка выпорхнув из
возка, бросилась навстречу брату. Тот ловко соскочил с седла, пал
перед ней на колено,склоняя голову.
- Встаньте, Пейрэ! Я так рада вас видеть! - радостно
воскликнула принцесса. Увидев наследницу арагонского престола,
толпа рыцарей разразилась оглушительными криками. Граф де Уэска
махнул рукой, строй расступился, и оттуда торжественно вынесли зо
лоченый портшез для ее высочества.
- Я счастлива приветствовать вас, господа! - произнесла
Лаура, преисполняясь важностью момента. - Вот мой спаситель и
жених! - она указала рукой на мою нескромную персону. Арагонцы
вновь разразились воплями, пугая окрестных птиц.
- В дорогу! - воскликнул де Уэска, почтительно помогая Лауре
забраться в портшез. Я мысленно прикинул, что дорога должна была
занять от силы десять минут. Рыцари быстро перестроились, окружив
нас почетным эскортом, и мы двинулись с места. Чуть впереди меня,
во главе колонны, скакал юный племянник арагонского короля. И
только тут я заметил, что на левом плече графа де Уэска намотан
изрядный кусок зеленого бархата, развевающийся при скачке локтя на
три позади него, подобно вымпелу. Бархат был явно того же отреза,
что и роскошное платье моей сестры. Я кинул на нее недоуменный
взгляд. Ответом мне было непередаваемое выражение лица, в котором
сочетались безысходная тоска, активный протест... и еще парочка
выражений, которые не пристали девице столь знатного
происхождения.
...Тулуза гудела, радуясь новому поводу для праздника.
Заблаговременно предупрежденные толпы лирично настроенных горожан
спешили выразить свое восхищение нашей парочкой, катастрофически
затрудняя дорогу ко дворцу.
Выслушав приветственную речь представителя городского
капитула' на площади перед величественным собором св. Петра, мы
наконец-то добрались До отведенного нам отеля. Оценив готовую к
атаке орду портных, златошвеек и кружевниц, поджидающих свою
жертву у дверей в покои принцессы, я отметил про себя
необходимость зайти в банковскую контору Амальфи за
дополнительными ассигнованиями и, решив, что до вечера мне не
суждено повидать свою очаровательную невесту, вздохнув, отправился
наносить визит королеве.
Провожаемый всписками: "Ой, какая прелесть!", "Ты посмотри,
какая красота, тебе должно пойти!", которыми обменивались, пылая
энтузиазмом, Лаура и Инельга, я поспешил ретироваться из зоны
боевых действий.
Выйдя на улицу и уточнив у первого попавшегося мне на дороге
разносчика воды, где располагается резиденция королевы Элеоноры, я
направил свои стопы по указанному адресу. Уже минут через
пятнадцать солидного вида дворецкий докладывал, что ее величество
"готова с радостью принять меня".
"С радостью... - печально усмехнулся я, поднимаясь по
мраморным ступеням в покои королевы. - Боюсь, что радость как раз
будет невелика..."
Элеонора Французская ждала меня в кабинете, отделанном
панелями из красного дерева, обильно украшенными позолотой, сидя в
удобном деревянном кресле возле низкого столика в мавританском
стиле, на котором красовалось серебряное блюдо с фруктами. Войдя,
я низко поклонился и как можно более изысканно поприветствовал
королеву. Ее величество любезно кивнула и указала мне на пустое
кресло рядом с собой.
Бельрун говорил Правду, называя ее прекрасной... Элеонора, в
своем белом вдовьем одеянии, гордая и стройная, с жемчужной сеткой
на темно-каштановых волосах, была ослепительна хороша. В ее
посадке манере говсфить чувствовалась та природная грация которой
не достичь долгими годами упражнений, - она либо есть, либо ее
нет.
Однако годы заточения сделали свое дело... Теперь в
прекрасных глазах королевы Франции не было и намека на ту радость
жизни, романтику и наивное удивление, которые так восторженно
описывал Винсент Шадри. Несгибаемая воля, порой граничащая с уп
рямством, вообще присущая роду графов Шампанских, ясно читалась в
ее лице, а горькая складочка в уголках губ свидетельствовала о
пережитых страданиях.
- Я рада приветствовать вас у себя, мессир Валь-дар, -
мелодично проговорила Элеонора, доброжелательно меня оглядывая. -
Я наслышана о подвигах, совершенных вами во славу любви. Для меня
большая честь принимать у себя такого славного рыцаря. Однако что
привело вас в мой дом?
- Сударыня... - негромко произнес я, стараясь унять невесть
откуда взявшееся сердцебиение. - Я счастлив был бы прийти сюда
лишь затем, чтобы засвидетельствовать свое восхищение самой
красивой женщине Франции, но, увы, меня привело к вам дело.
- Дело? - удивилась Элеонора. Еетонкие прямые брови
взметнулись вверх. - Какое же?
- Увы, мадам, не думаю, чтобы оно вас обрадовало... - опустив
глаза, сказал я, расшнуровывая поясную сумку. - У меня для вас
письмо от вашего супруга, короля Филиппа II Августа.
Вежливая улыбка медленно сползла с лица королевы. Она
побелевшими пальцами вцепилась в подлокотники .кресла.
- Не может быть, - тихо, но уверенно произнесла она. - Он
мертв!
Я отрицательно покачал головой, глядя прямо в ее
испуганные глаза, ставшие черными из-за расширившихся
зрачков.
- Нет, ваше величество. Он жив.
Я протянул Элеоноре пергамент, который она взяла, словно
ядовитую змею. Быстро пробежав глазами текст, королева уронила
руки с письмом на колени и в изнеможении откинулась на спинку
кресла.
- Но как?.. - едва смогла прошептать она, закрывая глаза и
едва удерживаясь от слез.
- Кретьен де Мобрюк заточил короля в своем замке вместо того,
чтобы убить, - пояснил я.
- Предатель! - воскликнула Элеонора, ударив рукой по
подлокотнику кресла.
- Значит, вы знали о готовящемся убийстве... - тихо сказал я.
Королева яростно взглянула на меня.
- Знала? - отчаянно выкрикнула она. - Конечно, знала! Я сама
навела своего бывшего тюремщика на эту мысль! Вы представить себе
не можете, как сладка была моя месть! Это чудовище украло десять
лет моей жизни! Лучших лет!! - она подалась вперед, судорожно
сцепив пальцы. - Вы и не представляете, как он издевался надо
мной! А вы спрашиваете, знала ли я?! Да я собственными руками
задушила бы эту мразь, если бы смогла дотянуться до его толстой
шеи! - прошипела королева.
- Я так и думал, - спокойно произнес я. - Но исправить уже
ничего нельзя.
- Послушайте, мессир Вальдар, - тихо произнесла Элеонора. -
Если я приеду в Париж, как он того требует, Филипп убьет меня в
тот же день. "Любимая супруга..." - с горечью перечитала она,
развернув пергамент. - Мог хотя бы передо мной не пускаться на
эти уловки...
- Он вас пальцем не тронет, - заверил я ее величество.
- Это король обещал вам? - презрительно скривила губы
Элеонора. - Как можно верить такому лжецу?
- У него нет иного выхода, - пояснил я. - Вокруг него
слишком много людей, готовых выполнить мой приказ.
- Ваяжх.знодвй? - переспросила королева, подымая на меня
полные непролитых слез прекрасные карие глаза. - ПомЬги мне,
Господи! Быть может, все еще можно исправить? Вы сами не
представляете, какое чудовище выпустили на свободу! - пылко начала
убеждать меня несчастная женщина.
- Это невозможно... - едва смог въщавить я, чувствуя себя
последним мерзавцем. Сердце мое обливалось кровью, но я не имел
права на сочувствие, черт возьми!
- Но почему?! - не сдерживая своих чувств, закричала
королева. - Вы с ним заодно? Тогда зачем вы пришли ко мне?! Чтобы
полюбоваться на мои слезы?
Я отрицательно покачал головой.
- Король Джон Плантагенет, - четко выговорил я.
- Что - Джон?.. - вскочила со своего кресла Элеонора. - При
чем здесь... Я не дал ей договорить.
- Король Джон и королева Элеонора... И корона англо-
французской империи на голове вашего сына. Моя собеседница
смертельно побледнела.
- Откуда вам... это известно? - растерянно спросила она,
вновь опускаясь в кресло. - И какое дело вам до этого?
Я встал и молча прошелся по кабинету.
- Какая разница, откуда мне это известно? Главное, что это
правда и я это знаю. А дело мне до этого самое прямое.
Я остановился напротив королевы, с ненавистью взиравшей на
меня.
- Точно так же, как Людовик - сын Джона, - Элеонора при этих
словах вздрогнула, словно от удара, но не отвела взгляда, - Эдуард
Английский - мой сын, - устало закончил я фразу. - Я готов сделать
для вас все что угодно, но, пока я жив, ни один волос не упадет с
его головы.
- Вы уже сделали... - процедила сквозь зубы Элеонора. - Я
полагаюсь на ваши слова и возвращаюсь в Париж. Но знайте, - она
помедлила, обдав меня ледяным взглядом. - Вы сломали мне жизнь,
развеяли надежды на счастье, которое я заслужила более, чем какая-
либо другая женщина .. Уходите, благородный рыцарь Вальдар Камдил
Я проклинаю вас . И покуда я-жива, я сделаю все, чтобы вы страдали
так же, как и я.
Я повернулся и молча вышел, всю дорогу до двери чувствуя на
затылке обжигающий ненавистью взгляд королевы Элеоноры
Французской.
За свою жизнь я совершил много такого, что могло быть сочтено
грехом. И все же, оглядываясь назад, я знал за собой лишь
несколько поступков, из-за которых мне было мучительно больно и
стыдно Сегодня к ним прибавился еще один Я шел по залитым весенним
солнцем улицам Тулузы, не замечая ничего вокруг и желая забыть все
происшедшее, как страшный сон Однако снова и снова видел перед
собой бледное, решительное лицо королевы и слышал страшные слова
Уж и не знаю, сколько часов заняли мои блуждания по городу Но
когда тени от домов стали закрывать улицы, я решил направиться
туда, где ждали меня друзья Несколько раз мне наперерез бросались
добровольные проводники-факельщики, обещая за пару сантимов
провести меня в любой уголок Тулузы, но, бросив мелкую монетку, я
