Мне было жаль расстраивать нашего бывшего стажера своей
тупостью, но из его пространных объяснений я понял очень
немногое.
- Слушай, Крис. Если ты у нас такой грамотный, какого черта мне
полощешь мозги своими разъяснениями. Сам и прочитай! - я
поднялся со своей подстилки, приблизился к укрепленному над
входом факелу и, развернув пергамент, включил картинку.
- О, пасторальный пейзажик, - увидев стойла, прокомментировал
Виконт. - Бычки, коровки, пастушки... Пастушки есть? Ты здесь
как, надолго поселился?
- Не перенимай замашки Лиса, тоже мне, агент "два ноля". Молод
еще. Давай читай.
Де Монгийе углубился в чтение депеши. Ждать пришлось недолго.
- В общем, тут смысл такой: "Оказывать подателю сего всяческую
поддержку, кормить, поить, давать лошадей и так далее,
содействовать выполнению вверенного данному лицу поручения всеми
имеющимися средствами. Подписано в замке Ренн-ле-Шато, год 1189,
великий иерарх граф де Родез".
- Это что, предшественник Жизора? - все еще не веря в такую
удачу, уточнил я.
- Он самый, - заверил меня Виконт. - Хороший пропуск,
бессрочный. Ладно, жду тебя в гости.
Буду непременно. Удачи. - Я вырубил связь.
ГЛАВА 8
Беря на себя миссию правосудия, где-нибудь да
нарушишь закон.
Принц Флоризель
Тихий шорох в соседнем стойле разбудил меня. Конюшня уже была
пуста, и сквозь щели покосившейся двери пробивались солнечные
лучи. Я поднялся, отряхивая солому, и с наслаждением потянулся.
Дверь приоткрылась, и молодая наездница, грациозно впорхнув в
помещение, направилась к своим вещам. Увидев, что я уже встал,
она приветливо улыбнулась мне и произнесла:
- Доброе утро, господин рыцарь. Завтрак скоро будет готов.
- Доброе утро, Эжени, - поклонился я. Утро стояло солнечное, и
только грязь на дороге напоминала о вчерашнем ненастье. В
дальнем конце двора эффектно разминался Сэнди. Черноволосый Люка
и мальчишка-возничий восхищенно наблюдали за ним. По двору со
стороны руин лаборатории разносился недовольный голос почтенного
Деметриуса:
- Убирай эту балку! Да не эту, а вот ту! Нет, убирай лучше
обе!
Послышался сильный треск, и кусок кровли, еще каким-то чудом
державшийся на стене дома, рухнул вниз. Из пролома в стене,
чихая и ругаясь, выбрался алхимик, сопровождаемый обнаженным по
пояс силачом Жано.
- Ну вот, кто тебя просил трогать эту балку! Теперь уж мы точно
не доберемся до подвала, - брюзжал ученый.
- Я, это... того... сейчас уберу, - смущенно оправдывался
гигант.
- Ничего нельзя поручить! - Деметриус хлопнул себя по бокам,
подняв облако известковой пыли. - Ладно, убирай, только быстро.
Винсент, где тебя носит? - переключил он свое благосклонное
внимание на директора цирка, как раз в этот момент появившегося
из фургона с десятком ножей в руках. Мэттью уставился на оружие
и сварливо произнес:
- Зачем тебе столько ножей? Ты что, разбойник с большой
дороги?
Бельрун, как обычно, находившийся в отличном настроении,
быстро оглядел двор и, увидев Эжени, наблюдавшую за этой сценой
из дверей конюшни, подмигнул ей. Девушка согласно улыбнулась.
Винсент сделал зверское лицо и, поудобнее перехватив три ножа,
метнул их один за другим в дверь, около которой стояла
наездница.
- Зачем? Да вот зачем! - лезвия воткнулись в двух дюймах от
головы наездницы, которая лишь безмятежно улыбнулась.
- Не смей обижать бедную девочку! - возмущенно закричал
потрясенный алхимик. - Я тебя что, этому учил? Нет, Винсент, я
окончательно обдумал твое предложение, - без всякого перехода
заявил он. - Я не могу ехать с тобой. Это непристойно. И я был
бы благодарен тебе, если бы ты довез меня до моего старинного
друга, отца Доминика. Помнишь его?
- Конечно, помню, - немного огорченно ответил Бельрун. - Он,
кажется, жил в часовне, что близ Лаши?
- Он и теперь там живет. Он, я думаю, не откажется временно
приютить меня, - подходя к своему бывшему ученику, произнес
Деметриус. - Да и тебе, кажется, не мешало бы исповедоваться...
Циркач пожал плечами.
- Что ж, как знаете, мэтр. Тогда позавтракаем - и в путь.
В этот момент к нашей группе подошел измазанный пылью и
копотью Ролло и с гордостью сообщил:
- Ваша ученость, я крышку погреба-то открыл уже, что дальше
делать?
Алхимик оживился и рысью бросился к разрушенному дому.
- Ничего не трогай! Я сам!
Уже через минуту оттуда послышался его крик:
- Эй, Жано, куда ты подевался, бездельник!
...Покончив с завтраком, мы погрузили на флагманскую повозку
отрытые в ходе спасательных работ коллекции лекарственных
растений, книг и уцелевших реактивов великого подвижника; и уже
через час, вытолкав из грязи фургоны, добрались до сухой дороги.
- Вот. Вот глядите сюда, юноша, - дернув за рукав камизы,
требовательно окликнул меня ученый Деметриус, сидевший внутри
нашего экипажа и сортировавший свои ботанические сокровища. - Вы
мне кажетесь не лишенным ума, а потому глядите сюда скорее.
"Давненько меня никто не называл юношей, не лишенным ума", - с
иронией подумал я. Впрочем, юношей, лишенным ума, меня не
называли тоже. Если это обращение было вполне понятно в устах
Джона Нейвура, качавшего некогда на коленях малолетнего
Камдильчика, то Мэттью Мишо, будучи старше меня лет на
двенадцать-пятнадцать, явно преувеличивал нашу разницу в
возрасте.
- Внимательно слушайте, что я говорю, и используйте каждое
мгновение, дабы открывать для себя новые знания. Держитесь
общества людей мудрых и понимающих в жизни, - наставлял меня
премудрый Деметриус. - Учитесь, и тогда вы не умрете бродячим
циркачом.
При последних словах Бельрун, дотоле невозмутимо правивший
повозкой, весело фыркнул.
- Не обращайте внимания на моего шалопая-ученика, - раздраженно
блеснув воспаленными глазками из-под кустистых бровей, заметил
алхимик.
- Вот! - он сделал указующий жест в сторону своей зеленой
аптеки, живописно разложенной по всей внутренней поверхности
фургона. Свежая рубаха, насильственно натянутая заботливым
Бельруном на его тщедушный торс, запарусила на ветру. - Такой
коллекции вы не увидите больше нигде. Здесь, наверное, есть все,
что измыслила природа для того, чтобы вернуть здоровье человеку
и тварям, живущим рядом с ним. Вот, например, - без всякого
предупреждения выхватив из кучи холщовых мешочков один, он сунул
его прямо мне под нос так, что я едва успел отшатнуться. -
Алиссум! Растение весьма редкое и полезное. Не забудьте принять
его, когда вас укусит бешеная собака.
Он отбросил в сторону мешочек, теряя к нему всяческий интерес, и
схватил пучок корешков с острым запахом, перевязанных ниткой.
- Валериана! - торжественно объявил Деметри-ус.- Название сего
могущественного растения уже само свидетельствует о его
назначении, ибо в переводе с благородной латыни означает valere
- быть здоровым. Ах, да! Вот оно! Винсент, мальчик мой, - алхи
мик бесцеремонно ухватил нашего возницу за плечо. - Я уж не
знаю, где ты и этот ваш стриженый ученик на четвертой повозке
заработали такие ужасные синяки, но у меня есть отличное
средство!
Он выхватил пучок подувядшей травы и стад угрожающе размахивать
им над головой несчастного Бель-руна.
- Это резеда! Однако недаром по-латыни resedo значит
"исцелять"! Стоит приложить ее к синяку, как он быстро пройдет.
На вот, держи, - укоризненно протянул алхимик лекарство своему
ученику, упорно не желавшему присоединиться к нашей научной бесе
де. - Оно растет у тебя под ногами, а ты даже не знаешь, какую
пользу можно извлечь из этого растения...
В течение последующих часов мы узнали много нового: о том, что
скабиоза превосходно лечит чесотку; что диковинное растение
конский хвост ни в коем случае нельзя добавлять в сено, а уж тем
более, упаси Господи, есть его самому, ибо случатся ужасные судо
роги; что трава святого Иоанна - вещь, безусловно, необычайно
полезная для заживления ран, лечения желудочной хвори и еще 97
болезней, но пить ее настой мужчинам надо весьма умеренно... и
так далее, и так далее. Словоизлияния ученого мужа прервал звук
рога, донесшийся откуда-то из глубины леса.
- Охотится кто-то, - небрежно пояснил рельрун. Я согласно
кивнул.
- Что? А? Вы это о чем? Ах, да! - алхимик более всего сейчас
напоминал взъерошенную неясыть, которой во время еды пожелали
"приятного аппетита". Полуседые пепельные волосы в беспорядке
топорщились, карие глаза удивленно округлились. Видимо, не
ожиданный звук пустил течение его мыслей по иному руслу, и,
отставив в сторону гербарий, он схватил короб с химикатами... Я
опасливо покосился на мсье Мишо.
- Скажите, почтеннейший Деметриус, - задал я вопрос, мучивший
меня с момента нашего неожиданного знакомства. - Вам никогда не
приходила в голову мысль, что ваши изыскания опасны, и причем
опасны не только для вас, но и для всего человеческого рода?
- Как вы сказали, юноша? - выходя из состояния самосозерцания,
воскликнул алхимик. - Опасны?! Эти слова выдают в вас глупого
невежду! Огонь, на котором вам жарят дичь, и вода, в которой вы
совершаете омовение, - не менее опасны. Но еще никто не жа
ловался на то, что на этом свете существуют огонь или вода!
- Но если вы, высокоученый муж, едва не погибли в результате
своего опыта, то что можно говорить о простых смертных, чьи
знания несоизмеримо малы в сравнении с вашими? - задал я
каверзно-витиеватый вопрос.
- А вы не совсем глупы, - обнадежил меня польщенный ученый. -
Все дело в том, что я сейчас нахожусь лишь в начале пути; мои
исследования огненного зелья во многом несовершенны... Но верьте
мне, - алхимик мечтательно закрыл глаза, - придет тот час, когда
мое открытие облагодетельствует человечество!
"Да уж", - горько усмехнулся я, неизвестно почему вспоминая
вдруг огненный вал, накрывший наш батальон "коммандос" при
высадке на Жарль-Жар.
- В ходе своих исследований, юноша, - Деметриус внезапно
посерьезнел, - я сделал величайший вывод. Человек есть существо,
наполненное творчес кой энергией, которая во многом
предопределяет его жизнь.
Он ненадолго замолчал. Я с некоторым удивлением начал
прислушиваться.
- Со времен райского сада в человеке заложена жажда познания
нового... Жажда сия неутолима. Человеку постоянно нужно менять
что-то вокруг себя, творить новые сущности, создавать новые
вещи, искать, ошибаться и находить. Но при всем этом, ежечасно
мен что-то вокруг, себя, человек, желая того или нет, меняется
сам. И это изменение, в свою очередь, ведет его на путь новых
деяний. Я назвал это Законом Единорога.
- Почему именно единорога? - несказанно удивился я, припомнив
свою встречу с этими сказочными существами в лесах Германии.
Алхимик горделиво выпрямился и, воздев палец, изъеденный
реактивами, вверх, важно произнес:
- Я много лет посвятил изучению природы этого зверя!
- Да? И что же?
- По моему глубочайшему убеждению, сие животное существовать не
может. Ему нет места среди других.
- Как это существовать не может? - возмутился я. - Да я сам
наблюдал единорогов!
- И не вы один! - непонятно чему обрадовался естествоиспытатель.
- У меня есть сотни заслуживающих внимания свидетельств об этом
удивительном существе.
- Но вы противоречите сами себе, почтенный Де-метриус, - я был
окончательно сбит с толку.
Ученый хитро улыбнулся и, наклонив голову набок, произнес:
- Когда вы, скажем, делаете игрушечную лодочку из коры дерева,
что у вас получится?
- Лодочка, - хмыкнул я.
- Да! Конечно же! - мой простой ответ почему-то привел алхимика
в неописуемый восторг. - Но не наполнит ли это вашу душу
радостью?
- Пожалуй, наполнит... - все еще слабо понимая, к чему ведет
высокоученый муж, отозвался я.
- Значит, можно сказать, что, каким-то образом изменяя мир
вокруг, вы тем самым изменяете и себя самого? - вкрадчиво
осведомился он. Я автоматически кивнул. - Но так же верно и
