он заберет деньги и сбежит?
- Ничуть. Он произвел на меня впечатление умного человека.
- А разве это не умно: получить деньги и сбежать? - в глазах
юноши светилось искреннее непонимание логики моих поступков.
- Александер, ты меня огорчаешь, - я тяжело вздохнул, чтобы
показать, насколько он меня огорчил. Сэнди посмотрел на меня
исподлобья; выражение его глаз ничуть не изменилось. - Давай
рассуждать вместе, - предложил я ему. - Пират получил расписки на
шесть тысяч солидов. Верно?
- Верно, - буркнул Шаконтон.
- Пожелает он их получить? Несомненно. А захочет ли он ими
делиться? - на мой риторический вопрос Сэнди криво усмехнулся. -
Правильно, не захочет. К тому же за первыми пятью тысячами ему
пришлось бы плыть в Нант, где без девушек из свиты принцессы он
будет встречен крайне недружелюбно; а уж поспеть к распродаже в
срок ему не удастся при всем желании. Значит, скорее всего
никакой распродажи и не будет. Наверняка его пиратское преподобие
без лишних сантиментов открутит голову своему коллеге, а все, что
удастся положить при этом в карман, непременно туда положит. Мне
очень слабо верится, - наливая себе вина, продолжил я, - что брат
Клод станет платить за девушек своими кровными денежками, уж
очень это на него не похоже...
- Да, но если он вообще не станет никого выкупать? - со своей
неизменной настойчивостью допытывался Сэнди. - Возьмет да и
скроется? И поминай его как звали!
Я устало поднял глаза к потолку.
- Александер, я же уже говорил, что он производит впечатление
умного человека. Посуди сам: ну скроется он со всей своей казной.
Допустим, что ему это удастся. Ну а дальше-то что? Не так уж
много в Европе людей, имеющих за душой три-четыре десятка тысяч
солидов. Аскетизм этому монаху, как мы имели возможность
убедиться, далеко не присущ. Ты сам был в его спальне.
Шаконтон понимающе кивнул:
- Да уж...
- Найти его'будет не так трудно, - продолжал я развивать свою
мысль. - А в том, что мы можем внезапно нагрянуть к нему в гости,
наш деловой партнер уже убедился воочию. Да и в конце концов, чем
мы рискуем? Кредитом короля Джона?
Юноша не отвечал. Он пристально смотрел в глубь зала. Судя по
выражению его глаз, последние фразы я произносил исключительно
для услаждения собственного слуха.
- Эй, Сэнди! - тихонько позвал его я. - Ты там не заснул?
- Вон тот, мордатый, - произнес Шаконтон, шевеля одними губами и
зверея на глазах, - следит за нами.
Я удивленно поднял бровь.
- А тебе не показалось? - Сэнди отрицательно покачал головой.
- Нет, милорд. Он крутился у стойки, а сейчас сидит за вашей
спиной.
- Может, это кто-то из воздыхателей этой девицы? - предположил я.
- Да нет же! Я видел его на "Северном льве"! Он следит за нами от
самой Англии. Можно я его убью? - кровожадно осведомился мой
оруженосец.
- Ни в коем случае! - я положил ладонь на его сжавшийся кулак.
- Если ты, конечно, не умеешь разговаривать с душами умерших.
Сделай лицо попроще и опиши его.
Александер обиженно насупился.
- Он здоровый такой... Крепкий, видать, мужик. По повадкам -
солдат.
- А волосы у него какие? Глаза, нос? - Сэнди недовольно запыхтел,
пытаясь выразить словами свои физиономические наблюдения.
- Какие... Какие-какие! Обычные, как у всех. Небось не сеньор
какой-нибудь. Я крякнул от неожиданности.
- Ну ладно, разберемся. Ты давай, милый, кушай. Оно полезнее
будет.
Парень бросил на меня угрюмый взгляд и приналег на фирменный
салат этого заведения. Я скучающим взглядом обвел залу,
убеждаясь, что за несколько дней нашего морского путешествия я
тоже видел описанного Сэнди незнакомца, сидевшего за столиком у
входа.
- Эй, милая! - позвал я блондинку за стойкой, моментально
взорвавшуюся фейерверком улыбок. - Еще бутылочку "Кленси"!...
Не успел я завершить свою просьбу каким-то дежурным
комплиментом, как дверь гостиницы распахнулась и на пороге возник
запыхавшийся хозяин. Щеки мэтра Оливье раскраснелись от быстрой
ходьбы, он улыбался во всю ширь своей круглой физиономии.
- Это вы, вы! - радостно завопил он и устремился прямо к нам,
норовя по старой привычке упасть на колени и облобызать мне руку.
Я вовремя успел сделать шаг вперед, чтобы подхватить его под
руки. Окрыленный моим дружеским объятием, хозяин обернулся и
зычно заорал на всю гостиницу:
- Господа! Сегодня все пьют за счет заведения! Надо заметить,
что с прошлой нашей встречи мэтр Оливье набрал лишних фунтов
двадцать, а его платье из дорогого сукна свидетельствовало о
немалом достатке этого предприимчивого человека.
- Как я рад видеть вас вновь! Я стольким вам обязан, мессир
Вальдар! Если бы не вы!.. - от избытка чувств он прижал пухлые
лапки к груди, делая шаг назад. - Чем могу быть вам полезен?
- Мы только с корабля, нам нужна комната на день-два. Ваша
красотка, - я кивнул на барменшу, с восторгом наблюдавшую нашу
трогательную встречу, - говорит, что все номера уже заняты.
- О, что вы! - хозяин в притворном ужасе завел глаза к небу. -
Вайолет просто не знала, кто к нам пожаловал. Ваша комната всегда
в вашем распоряжении. С того памятного дня мы никому ее не сдаем,
- он. хитро подмигнул мне.
- Отлично. Сэнди, сходи на корабль, распорядись, чтобы наших
лошадей привели в эту гостиницу. А лучше проследи сам.
- Жак, несите вещи господина рыцаря наверх! - раздался возглас
мэтра Оливье.
Заметив, как меня передернуло при воспоминании об этом ужасном
случае, хозяин заговорщицки наклонился ко мне и зашептал на ухо:
- На самом деле его зовут Арчимбаунт. Но с тех самых пор всех
слуг в "Перстне" зовут Жаками. Эй, Вайолет! Принеси-ка сюда
бутылочку моего! Попробуйте, милорд, с моего личного
виноградника.
- Непременно, милейший Оливье. Я чрезвычайно тронут вашей
заботой.
- Ну что вы! Я вам стольким обязан... После того, как по
вашему распоряжению сюда вернули все похищенное, а особенно после
того, как стала известна история, происшедшая с несчастным Жаком,
ни один вор под страхом смерти не согласится сунуть свой нос в
мою гостиницу. Мы стали лучшим заведением в городе! - хозяина
просто распирало от гордости. - Как вы слышали, я открыл сегодня
еще одну корчму у городских ворот...
Понимая, что добродушный Оливье может еще долго рассуждать об
успехах новой экономической политики, я вежливо прервал его:
- Да-да. Сердечно рад за вас. Возможно, мне понадобится ваша
помощь.
Хозяин гостиницы насторожился.
- Чем могу вам быть полезен, милорд?
- Сейчас мне надо будет выйти. Некий мужчина последует за мной.
После того, как мы окажемся на заднем дворе, заприте дверь.
Откроете, когда я постучу вот так, - я тихо побарабанил пальцами
по столику. - Запомнили?
- Да, ваша милость, - неуверенно отозвался мой собеседник. На его
лбу выступили мелкие бисеринки пота. - А-а-а... Это не повредит
престижу заведения?
- Не беспокойтесь. Максимум, что может быть, - этому
джентльмену станет худо, и он вынужден будет переночевать в моем
номере. Вы поняли? - Мэтр согласно наклонил голову и направился к
стойке, рядом с которой виднелась дверь черного хода. Посидев еще
немного за столом, я встал и сделал вид, что мне нужно срочно
отлучиться из залы по делу, совершенно не терпящему
отлагательств. Закрывая за собой дверь, ведущую на задний двор, я
убедился, что здоровяк, следивший за нами, воровато оглянувшись
по сторонам, направился вслед за мной.
"Не профессионал, - подумал я. - Профи бы подождал, пока я
буду возвращаться обратно".
Я встал у стены за дверью, сняв кожаный ремешок, в обычное
время выполнявший на перевязи моего меча чисто декоративные
функции. Через пару мгновений дверь скрипнула и в образовавшейся
щели показалась лохматая голова моего преследователя. Голова
начала тревожно озираться в поисках моей персоны. Не дав громиле
насладиться в полной мере изысканным пейзажем заднего двора, я в
ту же секунду схватил его за лохмы на макушке и что есть силы
приложил незадачливого браво' об каменную стену.
Свет померк в его глазах, и из обмякшей правой руки со звоном
выпал кривой абордажный кинжал. Я втащил его на задворки и
услышал, как добросовестный мэтр Оливье задвигает засов на двери.
С той ловкостью, с которой улыбающийся продавец в супермаркете
упаковывает рождественский подарок, я отработанным движением
увязал этого типа и с большим, признаться, трудом подтащил его
тушу к сточной канаве, благодаря при этом Господа за свое слабое
обоняние. Отпустив пленнику пару увесистых пощечин, я стал
наблюдать, как он приходит в себя. Наемник дернул головой, тут же
убедившись, что ременная петля, которой было схвачено его горло,
не позволяет ему делать резких движений, тихо застонал и
выругался сквозь зубы:
- О-о, дерьмо!
- Ты прав, как никогда, дружок! - отозвался я на его не очень
приличную реплику. - Может, объяснишь, чего ради тебя понесло
вслед за мной с этакой железякой в руке?
Поза с руками и ногами, туго стянутыми за спиной, позволяла
моему собеседнику безболезненно разве что моргать. Поэтому,
изобразив на лице крайнюю степень невинности и испуга, он
захлопал глазами и начал гнусно канючить, давя на жалость:
- Не убивайте меня! Простите меня, господин рыцарь, я бедный
человек, мне нужен был только ваш кошелек!
- Эту песню я знаю: папа умер, мама умер... Тебя что, мой кошелек
еще в Англии заворожил, что ты сюда за ним притащился?! - бешено
сверкая глазами и всем своим видом изображая озверевшего феодала,
громыхнул я.
- Да не-ет, я из этих мест, благородный сеньор, - плаксиво
заголосил нерчила, делая попытку порвать ремешок из кордовской
кожи. - Я местный, семья голодает... - при этих словах петля
нестерпимо впилась ему в горло так, что он побагровел.
- Прекрати дергаться, дурак! Сам себя удавишь! Местный, говоришь?
Да ни один местный вор не будет воровать в этой гостинице!
Единственный, который решился на это, умер страшной смертью:
постарел за одну ночь лет на восемьдесят. Ты будешь вторым. Твоя
смерть будет не менее ужасна: я утоплю тебя в нужнике, - я
угрожающе отвел ногу, словно готовясь столкнуть наглеца в канаву.
Ужас отразился на лице моего незадачливого преследователя.
- Нет! Не убивайте! Я сделаю все, что вы прикажете, милорд!
- Кто тебя послал, ублюдок? - тихим шипящим голосом спросил не на
шутку перетрусившего громилу.
- Человек от короля! - несчастный затараторил так быстро,
насколько позволяла ему петля, стягивающая шею. - Я был солдатом
короля Джона. После разгрома при Гастингсе спас свою шкуру,
укрылся с парой дружков в кустах. Месяца два жили грабежом, а
потом, ближе к зиме, схватили нас - и в железную клетку. Дружки
мои быстро ноги протянули, а я, видите, на свою беду, выжил.
Приговорили меня к колесованию. Я уж приготовился Богу душу
отдать, а за день до казни приходит ко мне какой-то человек в па
лаческом капюшоне и говорит: дескать, хочешь жить? Король тебя
помилует, еще и денег даст, а моя, мол, вся работа - где-нибудь
вашу милость втихую прирезать. Ну, я и (рогласился... Терять-то
нечего.
- Как видишь, терять всегда есть что... Почему же именно тебя
выбрали, чтобы мою милость укокошить? - задумчиво спросил я.
- А у меня память на лица всегда хорошая была. Я тюремщику как-то
рассказал, что видел, как милорда Вальдара Камдила под Гастингсом
из стога вытаскивали. Он еще смеялся очень...
- Ладно, с тобой все ясно. Значит, так. Будешь делать, что я тебе
говорю, - и жизнь свою глупую сохранишь, и деньги получишь. А
нет, так и деньги тебе больше ни к чему.
- Конечно, конечно, милорд! Все сделаю! - с собачьей преданностью
нервно зашептал парень. - Только не топите!
- Живи, - я сделал эффектную паузу. - Пока... До ночи здесь
полежишь, подумаешь. Потом за тобой придут. Все понял?
- Понял... - уныло отозвался он.
