Кальдемейн хлопнул ладонью по столу.
- А ты не дурак, Носикамень. Слушай, Геральт, может, наш городской
колдун отвалит тебе чего за эту падаль? Рыбаки приносят разных чудовищ,
восьминогов там, крабаллонов, каракатов, на этом многие заработали. А ну,
пошли в башню.
- Разбогатели? Собственного колдуна завели? Навсегда или временно?
- Навсегда. Мэтр Ирион. Уже год как в Блавикене. Сильный маг,
Геральт, сразу видно.
- Не думаю, чтобы ваш сильный маг заплатил за кикимору, - поморщился
Геральт. - Насколько мне известно, она на эликсиры не годится. Думаю,
Ирион только отчитает меня. Мы, ведьмаки, не очень-то дружим с
волшебниками.
- Никогда не слышал, чтобы мэтр Ирион кого-нибудь обругал. Заплатит
ли, не обещаю, но попытка не пытка. На болотах таких куки... это, кикимор,
может быть, много. И что тогда? Пусть колдун осмотрит ее и в случае чего
наведет на топи какие-нибудь чары или чего там еще.
Ведьмак ненадолго задумался.
- Ну что ж, один-ноль в твою пользу, Кальдемейн. Рискнем. Где моя
шапка?
2
Башня, сложенная из гладко отесанных гранитных блоков, увенчанная
каменными зубцами, выглядела вполне представительно, возвышаясь над
побитыми крышами домов и полуразвалившимися кровлями халуп.
- Вижу, подновил, - сказал Геральт. - Волшебством или вас на работы
согнал?
- В основном чарами.
- Какой он, этот ваш Ирион?
- Вполне нормальный. Людям помогает. Но отшельник, молчун. Почти не
вылазит из башни.
На дверях, украшенных розеттой и инкрустированных светлым деревом,
висела огромная колотушка в форме плоской пучеглазой рыбьей головы,
державшей в зубастой пасти латунное кольцо. Кальдемейн, видать, знакомый с
действием механизма, подошел, откашлялся и проговорил:
- Приветствует войт Кальдемейн, явившийся к мэтру Ириону по делу. С
ним приветствует также ведьмак Геральт из Ривии, также явившийся по делу.
Долгое время ничего не происходило, наконец рыбья голова, пошевелив
зубастыми челюстями, выпустила облако пара.
- Мэтр Ирион не принимает. Уходите, добрые...
- Я не добрый человек, - громко прервал Геральт. - Я ведьмак. А вон
там, на осле, лежит кикимора, которую я убил недалеко от городка. Любой
волшебник-резидент обязан заботиться о безопасности района. Мэтру Ириону
ни к чему оказывать мне честь беседой, и он не обязан меня принимать,
ежели такова его воля. Но кикимору пусть осмотрит и сделает
соответствующие выводы. Носикамень, раскрой кикимору и свали ее здесь, у
самых дверей.
- Геральт, - тихо сказал войт. - Ты-то уедешь, а мне тут придется...
- Пошли, Кальдемейн. Носикамень, вынь палец из носа и делай что
велят.
- Сейчас, - проговорила колотушка совсем другим голосом. - Геральт,
это верно ты?
Ведьмак тихо выругался.
- Ну, зануда! Да, верно я. Ну и что с того, что это верно я?
- Подойди ближе к двери, - произнесла колотушка, испуская облачко
пара. - Один. Я тебя впущу.
- А как с кикиморой?
- Черт с ней. Я хочу поговорить с тобой, Геральт. Только с тобой.
Извините, войт.
- Да чего уж там, мэтр Ирион, - махнул рукой Кальдемейн. - Бывай,
Геральт. Увидимся позже. Носикамень! Уродину в жижу!
- Слушаюсь!
Ведьмак подошел к инкрустированной двери, она слегка приоткрылась,
ровно настолько, чтобы он мог протиснуться, и тут же захлопнулась, оставив
его в полной темноте.
- Эгей! - крикнул он, не скрывая раздражения.
- Готово, - ответил удивительно знакомый голос...
Впечатление было настолько неожиданным, что ведьмак покачнулся и
вытянул руки в поисках опоры. Опоры не было.
Сад цвел белым и розовым, воздух был напоен ароматом дождя. Небо
пересекала многоцветная радуга, связывая кроны деревьев с далекой
голубоватой цепью гор. Домик посреди сада, маленький и скромный, утопал в
мальвах. Геральт глянул под нога и увидел, что стоит по колено в тимьяне.
- Ну, иди же, Геральт, - прозвучал голос. - Я у дома.
Он вошел в сад. Слева заметил движение, оглянулся. Светловолосая
девушка, совершенно нагая, шла вдоль кустов, неся корзинку, полную яблок.
Ведьмак торжественно поклялся самому себе больше ничему не удивляться.
- Наконец-то. Приветствую тебя, ведьмак.
- Стрегобор! - удивился решивший не удивляться Геральт.
Ведьмаку встречались в жизни разбойники с внешностью городских
советников, советники, похожие на вымаливающих подаяние старцев, блудницы,
смотревшиеся принцессами, принцессы, выглядевшие как стельные коровы, и
короли с манерами разбойников. Стрегобор же всегда выглядел так, как по
всем канонам и представлениям должен выглядеть чародей. Он был высок, худ,
согбен, у него были буйные кустистые брови и длинный крючковатый нос.
Вдобавок он носил черный, ниспадающий до земли балахон с широченными
рукавами, а в руке держал длиннющий посох с хрустальным шариком на конце.
Ни один из знакомых Геральту чародеев не выглядел так, как Стрегобор. И -
что самое удивительное - Стрегобор действительно был чародеем.
Они присели на терраске, окруженной мальвами, расположившись в
плетеных ивовых креслах у столика со столешницей из белого мрамора. Нагая
блондинка с корзиной яблок подошла, улыбнулась и снова направилась в сад,
покачивая бедрами.
- Тоже иллюзия? - спросил Геральт, любуясь колышущимися прелестями.
- Тоже. Как и все здесь. Но, дорогой мой, это иллюзия высшего класса.
Цветы пахнут, яблоки можешь отведать, пчела может тебя ужалить, а ее, -
чародей указал на блондинку, - ты можешь...
- Возможно, позднее...
- И верно. Что поделываешь здесь, Геральт? По-прежнему трудишься, за
деньги истребляя представителей вымирающих видов? Что получил за кикимору?
Наверное - ничего, иначе б не пришел сюда. Подумать только, есть люди, не
верящие в Предназначение. Разве что знал обо мне. Знал?
- Не знал. Уж если я где не ожидал тебя встретить, так именно здесь.
Если мне память не изменяет, раньше ты жил в Ковире, в такой же башне.
- Многое изменилось с тех пор.
- Хотя бы твое имя. Теперь ты вроде бы зовешься мэтром Ирионом?
- Так звали строителя этой башни, он скончался лет двадцать назад. Я
решил, что его надо как-то почтить, ну и занял его обитель. Я тут сижу за
резидента. Большинство горожан живут дарами моря, а, как тебе известно,
моя специальность - кроме иллюзий, разумеется, - это погода. Порой шторм
пригашу, порой вызову, то западным ветром пригоню ближе к берегу косяк
мерлангов или угрей. Жить можно. То есть, - добавил он грустно, - можно бы
жить.
- Почему "можно бы"? И зачем ты сменил имя?
- У Предназначения масса обличий. Мое прекрасно снаружи и
отвратительно внутри. Оно протянуло ко мне свои окровавленные когти...
- Ты ничуть не изменился, Стрегобор, - поморщился Геральт. - Плетешь
ерунду и при этом строишь умные и многозначительные мины. Не можешь
говорить нормально?
- Могу, - вздохнул чернокнижник. - Если это доставит тебе
удовольствие, могу. Я забрался сюда, сбежав от жуткого существа, которое
собралось меня прикончить. Бегство ничего не дало, оно меня нашло. По всей
вероятности, попытается убить завтра, в крайнем случае - послезавтра.
- Та-а-ак, - бесстрастно протянул ведьмак. - Теперь понимаю.
- Что-то мне сдается, моя возможная смерть не очень-то тебя волнует.
- Стрегобор, - сказал Геральт. - Таков мир. Путешествуя, видишь
многое. Двое бьются из-за межи посреди поля, которое завтра истопчут кони
дружин двух здешних графов, жаждущих уничтожить друг друга. Вдоль дорог на
деревьях болтаются висельники, в лесах разбойники перерезают глотки
купцам. В городах то и дело натыкаешься на трупы в сточных канавах. В
дворцах тычут друг друга стилетами, а на пиршествах то и дело кто-нибудь
валится под стол, синий от отравы. Я привык. Так чего же ради меня должна
волновать грозящая кому-то смерть, к тому же грозящая не мне, а тебе?
- К тому же грозящая мне, - усмехнувшись, повторил Стрегобор. - А
я-то считал тебя другом. Надеялся на твою помощь.
- Наша последняя встреча, - сказал Геральт, - имела место при дворе
короля Иди в Ковире. Я пришел получить плату за уничтожение амфисбены,
которая терроризировала всю округу. Тогда ты и твой собрат Завист
наперебой обзывали меня шарлатаном, бездумной машиной для убийств и, если
мне память не изменяет, трупоедом. В результате Иди не только не заплатил
мне ни шелонга, но еще велел за двенадцать часов убраться из Ковира, а
поскольку клепсидра у него была испорчена, я едва-едва успел. А теперь ты
говоришь, что рассчитываешь на мою помощь. Говоришь, что тебя преследует
чудовище. Чего ты боишься, Стрегобор? Если оно на тебя нападет, скажи ему,
что обожаешь чудовищ, оберегаешь их и следишь за тем, чтобы ни один
трупоедский ведьмак не нарушил их покоя. Ну а уж если и после этого
чудовище выпотрошит тебя и сожрет, значит, оно чудовищно неблагодарное
чудовище.
Колдун, отвернувшись, молчал. Геральт рассмеялся.
- Не надувайся как жаба, маг. Говори, что тебе угрожает. Посмотрим,
что можно сделать.
- Ты слышал о Проклятии Черного Солнца?
- А как же. Слышал. Только под названием Мании Сумасшедшего
Эльтибальда. Так звали мага, который устроил бузу, в результате которой
перебили или заточили в башни несколько десятков высокородных девиц. Даже
королевских кровей. Якобы они были одержимы дьяволом, прокляты, порчены
Черным Солнцем, как на вашем напыщенном жаргоне вы окрестили
обыкновеннейшее солнечное затмение.
- Эльтибальд, который вовсе не был сумасшедшим, расшифровал надписи
на менгирах дауков, на надгробных плитах в некрополях вожгоров,
проанализировал легенды и мифы детолаков. Никаких сомнений быть не могло.
Черное Солнце должно было предвещать скорое возвращение Лилиты, почитаемой
на Востоке под именем Нийями, и гибель человечества. Дорогу для Лилиты
должны были проложить "шестьдесят дев в златых коронах, кои кровью
заполнят русла рек".
- Бред, - сказал ведьмак. - И вдобавок нерифмованный. Все приличные
предсказания бывают в стихах. Всем известно, что имел в виду Эльтибальд и
Совет Чародеев. Вы воспользовались бредом сумасшедшего, чтобы укрепить
свою власть, разрушить союзы, не допустить родственных связей, устроить
неразбериху в династиях - словом, как следует подергать за веревочки,
подвязанные к марионеткам в коронах. А ты мне мозги пудришь какими-то
предсказаниями, которых постыдился бы даже кривой старик на ярмарке.
- Можно скептически относиться к теории Эльтибальда, к интерпретациям
предсказателей. Но нельзя отрицать того факта, что у девушек, родившихся
после затмения, наблюдаются чудовищные мутации.
- Почему же нельзя? Я слышал нечто диаметрально противоположное.
- Я присутствовал при вскрытии одной из них, - сказал волшебник. -
Геральт, то, что мы обнаружили внутри черепа и спинного мозга, невозможно
было однозначно определить. Какая-то красная губка. Внутренние органы
смещены, перемешаны, некоторых вообще нет. Все покрыто подвижными
жгутиками, сине-розовыми лоскутиками. Сердце с шестью камерами. Две
практически атрофированы, но тем не менее. Что ты на это скажешь?
- Я видел людей, у которых вместо рук орлиные когти, людей с волчьими
клыками. Людей с дополнительными суставами, дополнительными органами и
дополнительными чувствами. Все это были результаты вашей возни с магией.
- Говоришь, видел различные мутации? - поднял голову чернокнижник. -
А скольких из них ты угробил за деньги в соответствии со своим ведьмачьим
