такой Весемир? Мой отец. Чему ты удивляешься? Что в этом странного? У
каждого есть какой-никакой отец. Мой - Весемир. Ну и что, что не
настоящий. Настоящего я не знал, мать тоже. Не знаю даже, живы ли они. И,
в общем-то, мне это безразлично.
Да, Каэр Морхен... Я прошел там обычную мутацию. Испытание Травами, а
потом - как всегда. Гормоны, вытяжки, вирусы. И все заново. И еще раз. До
результата. Считалось, что я перенес Трансмутацию удивительно хорошо,
болел очень недолго. Ну и меня сочли достаточно иммунизированным - есть
такое ученое слово - парнем и отобрали для следующих, более сложных...
экспериментов. Эти были и того чище. Гораздо. Но, как видишь, я выжил.
Единственный из всех, кого для этих экспериментов отобрали. С тех пор у
меня белые волосы. Полное отсутствие пигмента. Как говорится - побочный
эффект. Так, мелочишка. Почти не мешает.
Потом меня обучали всякому. Довольно долго. И наконец настал день,
когда я покинул Каэр Морхен и вышел на большак. У меня уже был медальон.
Вот этот. Знак Школы Волка. Дали мне и два меча - серебряный и стальной.
Кроме мечей, я нес убеждение, запал, мотивировки и... веру. Веру в то, что
я нужен и полезен. Потому что мир, Иоля, якобы полон чудовищ и бестий, а в
мою задачу входило защищать тех, кому эти чудовища угрожают. Уходя из Каэр
Морхена, я мечтал встретиться со своим первым чудовищем, не мог дождаться
той минуты, когда столкнусь с ним лицом к лицу. И дождался.
У моего первого "чудовища", Иоля, была роскошная лысина и
отвратительные зубы. Я встретился с ним на тракте, где он вместе с
дружками-мародерами из какой-то армии остановил крестьянскую подводу и
вытащил девочку лет, вероятно, тринадцати, а может, и меньше. Дружки
держали отца девочки, а лысый срывал с нее платьице и верещал, что ей-де
самое время узнать, что есть настоящий мужчина. Я подъехал, слез с седла и
сказал лысому, что для него тоже настал такой час. Мне это казалось ужасно
смешным. Лысый отпустил девчонку и кинулся на меня с топором. Он был
страшно медлительный, но крепенький. Я ударил его дважды, только тогда он
упал. Удары были не очень точные, но очень, я бы сказал, эффектные, такие,
что дружки лысого сбежали, видя, что может сделать из человека ведьмачий
меч.
Тебе не скучно, Иоля?
Мне нужна эта беседа. Она мне очень нужна.
Так на чем я остановился? Да, на моем первом благородном деянии.
Видишь ли, Иоля, в Каэр Морхене мне в голову вдолбили, что не следует
впутываться в такие истории, надо обходить их стороной, не изображать из
себя странствующего рыцаря и не подменять стражей порядка. Я вышел на
тракт не геройствовать, а за деньги выполнять поручаемые мне работы. А я
вмешался словно дурак, не отъехав и пятидесяти верст от подножия гор.
Знаешь, почему я это сделал? Хотел, чтобы девочка, заливаясь слезами,
целовала мне, своему избавителю, руки, а ее отец рассыпался бы в
благодарностях, стоя на коленях. Вместо этого отец девчонки сбежал вместе
с мародерами, а девочку, на которую пролилась большая часть крови лысого,
вырвало, и с ней случился приступ истерии, а когда я к ней подошел, она с
перепугу упала в обморок. С тех пор я почти никогда не встревал в подобные
истории.
Я делал свое дело. Быстро набрался опыта. Подъезжал к оградам
деревень, останавливался у палисадников поселков и городищ. И ждал. Если
народ плевался, ругался и кидал в меня камни, я уезжал. Если же кто-нибудь
выходил и давал мне задание, я его выполнял.
Я посещал города и крепости, искал оповещения, прибитые к столбам на
росстанях. Искал сообщения вроде: "Срочно требуется ведьмак. Оплата по
соглашению". А потом, как правило, было какое-нибудь урочище, подземелье,
некрополь или руины, лесной овраг либо пещера в горах, забитая костями и
воняющая падалью. И что-нибудь такое, единственной целью которого было
убивать. От голода, ради удовольствия, выполняя чью-то больную волю, по
другим причинам, но - убивать. Мантихор, вывротка, мгляк, жагница, жряк,
химера, леший, вампир, гуль, гравейр, оборотень, гигаскорпион, стрыга,
упырь, яга, кикимора, глумец. И была пляска во тьме и взмахи меча. И был
страх и ужас в глазах того, кто вручал мне потом плату.
Ошибки? А как же, были.
Но я всегда придерживался принципов. Нет, не кодекса. Иногда просто
прикрывался кодексом. Людям это нравится. Тех, кто имеет кодексы и
руководствуется ими, чтят и уважают.
Не существует никаких кодексов, Иоля. Еще не написан ни один кодекс
для ведьмаков. Я свой себе придумал сам. Взял и придумал. И придерживался
его. Всегда...
Ну, скажем, почти всегда.
Ведь бывало и так, что мне казалось, будто все ясно, никаких
сомнений. Просто надо сказать себе: "А какое мне дело? Не все ли равно, я
- ведьмак". И следовало прислушаться к гласу рассудка. Послушаться
интуиции, если не опыта. Да хоть бы и обычного, самого что ни на есть
обыкновеннейшего страха.
Надо было послушаться гласа рассудка и тогда...
Я не послушался.
Я думал, выбираю Меньшее Зло. Ну и выбрал... Меньшее Зло. Меньшее
Зло! Я, Геральт из Ривии. Которого еще называют Мясником из Блавикена.
Нет, Иоля, не прикасайся к моей руке. Контакт может высвободить в тебе...
Ты можешь увидеть...
Я не хочу, чтобы ты увидела. Не хочу знать. Мне известно мое
Предназначение, которое крутит и вертит мною, как смерч. Мое
Предназначение? Оно идет за мной следом, но я никогда не оглядываюсь.
Петля? Да, Нэннеке, кажется, чувствует это. Что меня тогда дернуло, в
Цинтре? Разве можно было так глупо рисковать?
Нет, нет и еще раз нет. Я никогда не оглядываюсь. А в Цинтру не
вернусь, буду обходить ее, как рассадник чумы. Никогда туда не вернусь.
Да, если мои расчеты верны, ребенок должен был родиться в мае,
примерно в дни праздника Беллетэйн. Если я прав, то это было бы любопытное
стечение обстоятельств. Потому что Йеннифэр тоже родилась в Беллетэйн...
Пошли, Иоля. Смеркается.
Благодарю тебя за то, что ты согласилась со мной поговорить.
Благодарю тебя, Иоля.
Нет, нет, со мной все в порядке. Я чувствую себя прекрасно.
Вполне.
__________________________________________________________________________
ВОПРОС ЦЕНЫ
1
К горлу ведьмака был приставлен нож.
Ведьмак лежал, погрузившись в мыльную воду и откинув голову на
скользкий край деревянной бадьи. Во рту чувствовался горький привкус мыла.
Нож, тупой как валенок, болезненно скреб ему кадык, с хрустом перемещаясь
к подбородку.
Цирюльник с миной художника, осознающего рождение шедевра, скребанул
еще раз, как бы делая последний мазок, затем вытер ему лицо куском
льняного полотна, смоченного чем-то таким, что вполне могло сойти за
настойку лекарственного дягиля.
Геральт встал, позволил прислужнику вылить на себя ушат воды, вылез
из бадьи, оставляя на полу следы мокрых ног.
- Полотенце, милсдарь. - Прислужник с любопытством глянул на его
медальон.
- Благодарю.
- Вот одежда, - сказал Гаксо. - Рубашка, штаны, подштанники, камзол.
А вот обувка.
- Вы обо всем подумали, кастелян. А в своих ботинках нельзя?
- Нельзя. Пива?
- Охотно.
Он одевался медленно. Прикосновение чужой, шершавой, непривычной
одежды к распаренному телу портило настроение, которое установилось, пока
он отмокал в воде.
- Господин кастелян?
- Слушаю вас, милсдарь Геральт.
- Не знаете ли, к чему все это? Зачем я тут нужен?
- Не мое дело, - сказал Гаксо, зыркнув на прислужников. - Мне велено
вас надеть...
- Вы хотели сказать - одеть?
- Ну да, одеть и препроводить на пиршество, к королеве. Оденьте,
виноват, наденьте камзол, милсдарь Геральт, и спрячьте под ним ведьминский
медальон.
- Ведьмачий, господин кастелян, ведьмачий. Тут лежал мой кинжал.
- Уже не лежит. Он в безопасном месте, как и оба меча и остальное
ваше имущество. Там, куда вы идете, ходят без оружия.
Ведьмак пожал плечами, одернул тесноватый пурпурного цвета камзол.
- А это что? - Он указал на вышивку, украшавшую грудь.
- О, конечно, - сказал Гаксо, - чуть не забыл. На время пиршества вы
будете благородным хозяином Равиксом из Четыругла. Как почетный гость
сядете одесную королевы. Таково ее желание. А на камзоле - ваш герб. На
золотом поле черный медведь, на нем девица в голубом одеянии с
распущенными волосами и воздетыми руками. Соблаговолите запомнить, у
кого-нибудь из гостей может быть бзик на геральдике, такое частенько
случается.
- Ясно. Запомню, - серьезно сказал Геральт. - А Четыругла - где это?
- Четыругол. Достаточно далеко. Вы готовы? Можно идти?
- Можно. Скажите-ка еще, государь Гаксо, по какому случаю пир?
- Принцессе Паветте исполняется пятнадцать, по обычаю заявились
претенденты на ее руку. Королева Калантэ хочет выдать ее за кого-нибудь из
Скеллиге. Нам необходим союз с островитянами.
- Почему именно с ними?
- На тех, с кем у них союз, они нападают реже, чем на других.
- Существенный повод.
- Но не единственный. В Цинтре, милсдарь Геральт, традиция не
позволяет править женщине. Наш король, Рёгнер, недавно скончался от
морового поветрия, а другого мужа королева иметь не желает. Наша
государыня Калантэ - женщина мудрая и справедливая, но король есть король.
Тот, кто женится на принцессе, займет трон. Хорошо, если б попался боевой
парень. А таких надо искать на островах. Они там народ жесткий. Ну пошли.
На середине внутренней галереи, окружавшей небольшой пустой дворик,
Геральт остановился и тихо проговорил:
- Скажите, господин кастелян. Мы сейчас одни. Для чего королеве
понадобился ведьмак? Вы должны кое-что знать. Кто, если не вы?
- Для того, для чего и всем остальным, - буркнул Гаксо. - Цинтра
ничем не отличается от других мест. У нас есть и оборотни, и василиски, да
и мантихор найдется, если толком пошукать. А стало быть, и ведьмак может
пригодиться.
- Ох, крутите. Я спрашиваю, зачем королеве понадобился ведьмак на
пиру, к тому же переодетый в голубого медведя с распущенными волосами.
Гаксо тоже остановился и даже перегнулся через балюстраду галереи.
- Творится что-то неладное, милсдарь Геральт, - буркнул он. - В
замке, значит. Что-то тут появляется время от времени.
- Что?
- А что может появляться? Страховидло какое-то. Говорят, маленькое,
горбатое, все в шипах, словно еж. Ночами по замку бродит, цепями гремит.
Охает и стонет в покоях.
- Вы сами-то видели?
- Нет. - Гаксо сплюнул. - И видеть не хочу.
- Плетете, господин кастелян, плетете, - поморщился ведьмак. - Одно с
другим не вяжется. Мы идем на обручальный пир. И что я там должен делать?
Присматривать, как бы из-под стола не вылез горбун и не заохал? Без
оружия? Выряженный словно шут? Эх, государь Гаксо!
- А, думайте что хотите, - надулся Гаксо. - Велели ничего вам не
говорить. Вы просили, вот я и сказал. А вы - мол, я треплюсь. Вежливость
сверх меры!
- Простите, не хотел вас обидеть. Просто удивился...
- Перестаньте удивляться. - Гаксо, все еще обиженный, повернул
голову. - Вы тут не для того, чтобы удивляться. И советую, милсдарь
ведьмак, если королева прикажет вам раздеться догола, покрасить себе
задницу голубой краской и повиснуть в сенях головой вниз навроде
канделябра, делайте это не удивляясь и немедленно. Иначе могут быть
неприятности. Понятно?
- А как же. Идемте, государь Гаксо. Что бы там ни было, проголодался
