Анджей САПКОВСКИЙ
ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ
__________________________________________________________________________
ГЛАС РАССУДКА I
Она пришла под утро.
Вошла осторожно, тихо, бесшумно ступая, плывя по комнате, словно
призрак, привидение, а единственным звуком, выдававшим ее движение, был
шорох накидки, прикасавшейся к голому телу. Однако именно этот исчезающе
тихий, едва уловимый шелест разбудил ведьмака, а может, только вырвал из
полусна, в котором он мерно колыхался, словно погруженный в бездонную
тонь, висящий между дном и поверхностью спокойного моря, среди легонько
извивающихся нитей водорослей.
Он не пошевелился, даже не дрогнул. Девушка подпорхнула ближе,
сбросила накидку, медленно, нерешительно оперлась коленом о край ложа. Он
наблюдал за ней из-под опущенных ресниц, не выдавая себя. Девушка
осторожно поднялась на постель, легла на него, обхватила бедрами. Опираясь
на напряженные руки, скользнула по его лицу волосами. Волосы пахли
ромашкой. Решительно и как бы нетерпеливо наклонилась, коснулась сосочком
его века, щеки, губ. Он улыбнулся, медленно, осторожно, нежно взял ее руки
в свои. Она выпрямилась, ускользая от его пальцев, лучистая, подсвеченная
и от этого света нечеткая в туманном отблеске зари. Он пошевелился, но она
решительным нажимом обеих рук остановила его и легкими, но настойчивыми
движениями бедер добилась ответа.
Он ответил. Она уже не избегала его рук, откинула голову, встряхнула
волосами. Ее кожа была холодной и поразительно гладкой. Глаза, которые он
увидел, когда она приблизила свое лицо к его лицу, были огромными и
темными, как глаза русалки.
Покачиваясь, он утонул в ромашковом море, а оно взбурлило и зашумело,
потеряв покой.
__________________________________________________________________________
ВЕДЬМАК
1
Потом говорили, что человек этот пришел с севера, со стороны
Канатчиковых ворот. Он шел, а навьюченную лошадь вел под уздцы. Надвигался
вечер, и лавки канатчиков и шорников уже закрылись, а улочка опустела.
Было тепло, но на человеке был черный плащ, накинутый на плечи. Он обращал
на себя внимание.
Путник остановился перед трактиром "Старая Преисподняя", постоял
немного, прислушиваясь к гулу голосов. Трактир, как всегда в это время,
был полон народу.
Незнакомец не вошел в "Старую Преисподнюю", а повел лошадь дальше,
вниз по улочке к другому трактиру, поменьше, который назывался "У Лиса".
Здесь было пустовато - трактир пользовался не лучшей репутацией.
Трактирщик поднял голову от бочки с солеными огурцами и смерил гостя
взглядом. Чужак, все еще в плаще, стоял перед стойкой твердо, неподвижно и
молчал.
- Что подать?
- Пива, - сказал незнакомец. Голос был неприятный.
Трактирщик вытер руки полотняным фартуком и наполнил щербатую
глиняную кружку.
Незнакомец не был стар, но волосы у него были почти совершенно
белыми. Под плащом он носил потертую кожаную куртку со шнуровкой у горла и
на рукавах. Когда сбросил плащ, стало видно, что на ремне за спиной у него
висит меч. Ничего странного в этом не было, в Вызиме почти все ходили с
оружием, правда, никто не носил меч на спине, словно лук или колчан.
Незнакомец не присел к столу, где расположились немногочисленные
посетители, а остался у стойки, внимательно изучая взглядом трактирщика.
- Ищу комнату на ночь, - проговорил он, отхлебнув из кружки.
- Нету, - буркнул трактирщик, глядя на обувку гостя, запьленную и
грязную. - Спросите в "Старой Преисподней".
- Я бы хотел здесь.
- Нету. - Трактирщик наконец распознал выговор незнакомца. Ривянин.
- Я заплачу, - тихо и как бы неуверенно сказал чужак.
Тогда-то и началась эта паскудная история. Рябой верзила, с момента
появления чужака не спускавший с него угрюмого взгляда, встал и подошел к
стойке. Двое из его дружков встали шагах в двух позади.
- Ну, нету же местов, шпана ривская, - гаркнул рябой, подходя к
незнакомцу вплотную, - Нам тута, в Вызиме, такие ни к чему. Это порядочный
город.
Незнакомец взял свою кружку и отодвинулся. Взглянул на трактирщика,
но тот отвел глаза. Он и не думал защищать ривянина. Да и кто любит ривян?
- Что ни ривянин, то ворюга, - продолжал рябой, от которого несло
пивом, чесноком и злобой. - Слышь, что говорю, недоносок?
- Не слышит он, уши-то дерьмом забил, - промямлил один из тех, что
стояли позади. Второй захохотал.
- Плати и выматывайся, - рявкнул рябой.
Только теперь незнакомец взглянул на него.
- Пиво допью.
- Мы те подмогнем, - прошипел дылда. Он выбил у ривянина кружку и,
одновременно схватив одной рукой плечо, впился пальцами другой в ремень,
пересекающий наискось грудь чужака. Один из стоявших позади размахнулся,
собираясь ударить. Чужак развернулся на месте, выбив рябого из равновесия.
Меч свистнул в ножнах и коротко блеснул в свете каганцев. Пошла кутерьма.
Поднялся крик. Кто-то из гостей кинулся к выходу. С грохотом упал стол,
глухо шмякнулась об пол глиняная посуда. Трактирщик - губы у него тряслись
- глядел на чудовищно рассеченное лицо рябого, а тот, вцепившись пальцами
в край стойки, медленно оседал, исчезал из глаз, будто тонул. Двое других
лежали на полу. Один не двигался, второй извивался и дергался в быстро
расплывающейся темной луже. В воздухе дрожал, ввинчиваясь в мозг, тонкий,
истошный крик женщины. Трактирщик затрясся, хватил воздуха, и его начало
рвать.
Незнакомец отступил к стене. Сжавшийся, собранный, чуткий. Меч он
держал обеими руками, водя острием по воздуху. Никто не шевелился. Страх,
как холодная грязь, облепил лица, связал члены, заткнул глотки.
В трактир с шумом и лязгом ворвались трое стражников. Видимо,
находились неподалеку. Обернутые ремнями палицы были наготове, но, увидев
трупы, стражи тут же выхватили мечи. Ривянин прильнул спиной к стене,
левой рукой вытащил из-за голенища кинжал.
- Брось! - рявкнул один из стражников дрожащим голосом. - Брось,
бандюга! С нами пойдешь!
Второй толкнул стол, мешавший ему зайти ривянину сбоку.
- Жми за людьми, Чубчик! - крикнул он тому, что стоял ближе к двери.
- Не надо, - проговорил незнакомец, опуская меч. - Сам пойду.
- Пойдешь, пойдешь, сучье племя, только на веревке! - заорал тот, у
которого дрожал голос. - Кидай меч, не то башку развалю!
Ривянин выпрямился. Быстро перехватил меч под левую руку, а правой,
выставив ее в сторону стражников, начертил в воздухе сложный знак.
Сверкнули набивки, которыми были густо покрыты длинные, по самые локти,
манжеты кожаной куртки.
Стражники моментально отступили, заслоняя лица предплечьями. Кто-то
из гостей вскочил, другой помчался к двери. Женщина снова завопила. Дико,
пронзительно.
- Сам пойду, - повторил незнакомец звучным металлическим голосом. - А
вы трое - впереди. Ведите к ипату. Я дороги не знаю.
- Да, господин, - пробормотал стражник, опустив голову, и, робко
озираясь, двинулся к выходу. Двое других, пятясь, вышли следом.
Незнакомец, убрав меч в ножны, а кинжал за голенище, пошел за ними. Когда
они проходили мимо столов, гости прикрывали лица полами курток.
2
Велерад, ипат Вызимы, почесал подбородок и задумался. Он не был ни
суеверен, ни трусоват, но перспектива остаться один на один с белоголовым
его не прельщала. Наконец он решился.
- Выйдите, - приказал стражникам. - А ты садись. Нет, не тут. Туда,
подальше, если не возражаешь.
Незнакомец присел. При нем уже не было ни меча, ни черного плаща.
- Слушаю, - сказал Велерад, поигрывая тяжелой булавой, лежащей на
столе. - Я Велерад, ипат, то бишь - градоправитель Вызимы. Что скажешь,
милсдарь разбойник, прежде чем отправиться в яму? Трое убитых, попытка
навести порчу - недурственно, вовсе недурственно. За такие штучки у нас в
Вызиме сажают на кол. Но я - человек справедливый, сначала выслушаю.
Говори.
Ривянин расстегнул куртку, извлек из-под нее свиток из белой козловой
кожи.
- Это вы на дорогах по трактирам приколачиваете, - сказал он тихо. -
То, что тут написано, правда?
- А, - буркнул Велерад, глядя на вытравленные на коже руны. - Вон оно
дело-то какое. Как же я сразу-то не сообразил. Ну да, правда. Самая что ни
на есть правдивая правда. Подписано: Фольтест, король, владыка Темерии,
Понтара и Махакама. Ну а коли подписано, стало быть, правда. Но руны
рунами, а закон законом. Людей убивать не позволю! Усек?
Ривянин кивнул, - понял, мол. Велерад гневно засопел.
- Знак ведьмачий при тебе?
Незнакомец снова полез за полу куртки, вытащил круглый медальон на
серебряной цепочке. На медальоне была изображена ощерившаяся волчья морда.
- Как звать-то? Мне воще-то все равно как, спрашиваю не из
любопытства, а для облегчения беседы.
- Геральт.
- Геральт так Геральт. Судя по выговору - из Ривии?
- Из Ривии.
- Так. Знаешь что, Геральт? Об этом, - Велерад хлопнул ладонью по
козловой шкуре, - забудь. Выкинь из головы. Это дело серьезное. Многие
пробовали. Это, брат, не то что пару-друтую голодранцев прикончить.
- Знаю. Это моя профессия, милсдарь ипат. Написано: три тысячи оренов
награды.
- Три тысячи, - выпятил губы Велерад. - И принцесса в придачу, как
людишки болтают, хоть этого милостивый Фольтест не написал.
- Принцесса мне ни к чему, - спокойно сказал Геральт Он сидел
неподвижно, положив руки на колени. - Написано: три тысячи.
- Ну, времена, - вздохнул градоправитель. - Ну и паршивые же пошли
времена! Еще двадцать лет назад кто бы подумал, даже по пьянке, что такие
профессии появятся? Ведьмаки! Странствующие убийцы василисков! Ходящие,
словно точильщики, по домам истребители драконов и топляков. Геральт? В
твоем цехе, ведьмаковском, пиво пить дозволено?
- Вполне!
Велерад хлопнул в ладоши и крикнул:
- Пива! А ты, Геральт, садись поближе. Чего уж там.
Пиво было холодное и пенистое.
- Ну, говорю, времена настали, - снова затянул Велерад, прихлебывая
из кружки. - Дерьма всякого развелось. В Махакаме, в горах, нечисть кишмя
кишит. По лесам раньше волки выли, а нынче, понимаешь, упыри, боровики
всякие, куда ни плюнь - оборотень или какая другая зараза. По селам
русалки да нищенки детей умыкают, уже на сотни счет пошел. Хвори, о каких
раньше никто и слыхом не слыхивал. Прям волосы дыбом встают. Ну и еще это
вот, для комплекта! - Он толкнул свиток по столу. - Неудивительно,
Геральт, что на вас такой спрос.
- Это, градоправитель, королевское обращение, - поднял голову
Геральт. - Подробности знаете?
Велерад откинулся на спинку стула, сплел пальцы на животе.
- Подробности, говоришь? А как же, знаю. Не то чтоб из первых рук, но
источники надежные.
- Это мне и надо.
- Уперся, стало быть. Ну, как знаешь. Слушай. - Велерад отхлебнул
пива, понизил голос. - Наш милостивый Фольтест, когда еще в принцах ходил,
при старом Меделе, показал, на что способен, а способен-то он был на
многое. Мы надеялись, что со временем это пройдет. АН нет. Вскоре после
коронации, тут же после смерти прежнего-то короля, Фольтест превзошел
самого себя. У всех у нас челюсти отвалились. Короче: заделал дитятко
своей сестрице Адде. Адда была моложе его, они всегда держались вместе, но
никто ничего не подозревал, ну разве что королева... В общем, глядь, а
Адда уже во-от с таким брюхом, а Фольтест начинает заводить разговоры о
