только один раз.
Ведьмак продолжал молчать.
- Только один-единственный раз, - повторила Калантэ. - Но,
как я сказала, это не сказка, а жизнь, которую мы сами должны
заполнять моментами счастья, ибо на улыбки судьбы рассчитывать,
как ты знаешь, не приходится. Поэтому, чем бы ни кончилось
угадывание, ты не уйдешь отсюда С пустыми руками. Возьмешь
одного ребенка. Того, на которого падет твой выбор. Ребенка, из
которого ты сделаешь ведьмака. Если этот ребенок, ясное дело,
выдержит Испытание Травами.
Геральт резко поднял голову. Королева усмехнулась. Он знал
эту усмешку, противную, злую, презрительную.
- Ты удивлен, - отметила она. - Ну что ж, я немного
подучилась. Поскольку у дитяти Паветты есть шансы стать
ведьмаком, я взяла на себя этот труд. Однако мои источники,
Геральт, молчат относительно того, сколько детей из десятка
выдерживают Испытание Травами. Ты не мог бы удовлетворить мое
любопытство?
- Королева, - откашлялся Геральт, - вероятно, ты немало
потрудилась, изучая проблему, и должна знать, что кодекс и
клятва запрещают мне даже произносить это название, не то что
рассуждать о нем.
Калантэ резко остановила качели, упершись каблуком в землю.
- Трое, самое большее - четверо из десяти, - сказала она,
покачивая головой в притворной задумчивости. - Крутая селекция,
я бы сказала, очень крутая и притом на каждом этапе. Вначале
отбор, потом испытания. А затем изменения. Сколько юношей в
результате получают медальоны и серебряные мечи? Один из
десяти? Один из двадцати?
Ведьмак молчал.
- Я долго размышляла, - продолжала Калантэ уже без улыбки.
- И пришла к выводу, что селекция детей на этапе выбора имеет
ничтожное значение. Какая, в общем-то, разница, Геральт, какой
ребенок умрет или спятит, напичканный наркотиками? Какая
разница, чей мозг разорвется от бредовых видений, чьи глаза
лопнут и вытекут вместо того, чтобы стать глазами кошки? Какая
разница, в собственной ли крови и блевотине умрет действительно
указанный Предназначением или же совершенно случайный ребенок?
Ответь.
Ведьмак скрестил руки на груди, чтобы сдержать их дрожь.
- Зачем? - спросил он. - Ты ждешь ответа?
- Верно, не жду, - королева снова усмехнулась. - Как
всегда, ты безошибочен в выводах. Как знать, однако, может, не
ожидая ответа, я согласилась бы уделить немного внимания твоим
добровольным и искренним словам? Словам, которые, быть может,
ты пожелал бы произнести, а вместе с этим освободиться от того,
что гнетет тебя? Ну давай примемся за дело, надо же подбросить
сказителям материал. Идем выбирать ребенка.
- Калантэ, - сказал он, глядя ей в глаза. - Оставь
сказителей в покое. Если им не хватит материала, они сами
что-нибудь придумают. А имея в руках истинный материал, они его
исказят. Как ты верно заметила, это не сказка, а жизнь.
Паршивая и скверная. А посему, черт побери, давай проживем ее
по возможности порядочно и хорошо. Ограничим количество
творимых другими несправедливостей неизбежным минимумом. В
сказке, конечно, королева может умолять ведьмака, а ведьмак
требовать своего и топать ногами. В жизни королева может просто
сказать: "Не забирай ребенка, прошу тебя". А ведьмак ответит:
"Коли ты просишь, не заберу". И уйдет вслед за заходящим
солнцем. Но за такое окончание сказки сказитель не получит от
слушателей ни гроша, самое большее - пинок в зад. Потому что
скучная получится сказка.
Калантэ перестала улыбаться, в се глазах мелькнуло что-то
знакомое.
- В чем дело? - прошипела она.
- Давай не будем ходить вокруг да около, Калантэ. Ты
знаешь, о чем я. Как приехал, так и уеду. Выбрать ребенка? А
зачем? Ты думаешь, он мне так уж нужен? Думаешь, я ехал сюда, в
Цинтру, гонимый жаждой отнять у тебя внука? Нет, Калантэ. Я
хотел, быть может, взглянуть на этого ребенка, посмотреть в
глаза Предназначению... Потому что я и сам не знаю... Но не
бойся. Я не отберу у тебя его, достаточно, если ты попросишь...
Калантэ вскочила со скамеечки, в ее глазах разгорелся
зеленый огонь.
- Просить? - яростно прошипела она. - Тебя? Бояться? Мне
тебя бояться, треклятый шаман? Ты осмеливаешься бросать мне в
лицо твою презренную милость? Оскорблять своим сочувствием?
Обвинять в трусости, сомневаться в моей воле? Ты обнаглел от
моего доверительного к тебе отношения! Берегись!
Ведьмак решил, что, пожалуй, безопасней всего будет не
пожимать плечами, а опуститься на колено и склонить голову. И
не ошибся.
- Ну, - прошипела Калантэ, стоя перед ним. Руки у нее были
опущены, пальцы, унизанные перстнями, сжаты в кулаки. - Ну
наконец-то. Это соответствующая поза. Именно так отвечают
королеве, если королева задает вопрос. А если не вопрос, а
приказ, то надобно еще ниже опустить голову и отправиться его
исполнять. Без проволочки. Ты понял?
- Да, королева.
- Прекрасно. Встань.
Он встал. Она посмотрела на него, закусила губу.
- Тебя очень обидела моя вспышка? Я говорю о форме, а не о
содержании.
- Не очень.
- Ну и славно. Постараюсь больше не вспыхивать. Итак, я
сказала: там, во рву, играют десять ребятишек. Выберешь одного,
который покажется тебе самым подходящим, заберешь, и, о боги,
сотворишь из него ведьмака, ибо таково Предназначение. А если
не Предназначение, то моя воля.
Он посмотрел ей в глаза, низко поклонился.
- Королева. Шесть лет назад я доказал тебе, что есть нечто
более могущественное, нежели королевская воля. Ради богов,
ежели таковые существуют, докажу тебе это еще раз. Ты не
принудишь меня сделать выбор, делать который я не хочу. Прости
за форму, не за содержание.
- Под моим дворцом есть глубокие ямы. Предупреждаю: еще
немного, еще слово - и ты закончишь в них свою жизнь.
- Ни один мальчик из тех, что играют во рву, не годится на
роль ведьмака, - медленно проговорил он. - И среди них нет сына
Паветты.
Калантэ прищурилась. Он даже не дрогнул.
- Пошли, - сказала она наконец, развернувшись на каблуках.
Он последовал за ней между рядами цветущих кустов, между
клумбами и живыми изгородями. Королева прошла в ажурную
беседку. Там, вокруг стола из малахита, стояли четыре больших
плетеных ивовых кресла. На покрытой жилками плите,
поддерживаемой четырьмя грифонами, стоял кувшин и два
серебряных кубка.
- Садись и налей.
Она выпила, подняв в его сторону кубок, резко, солидно,
по-мужски. Он, не садясь, ответил тем же.
- Садись, - повторила она. - Я хочу поговорить.
- Слушаю.
- Откуда ты знаешь, что среди детей во рву нет сына
Паветты?
- Я не знал. - Геральт решился на откровенность. - Я бросил
наобум.
- Так. Можно было догадаться. А то, что ни один из них не
годится на роль ведьмака? Это правда? И как ты определил? С
помощью магии?
- Калантэ, - тихо сказал он. - Мне не надо было ни
определять, ни проверять. В том, что ты сказала раньше, была
чистая правда. Годится любой ребенок. Все дело в селекции.
Последующей.
- О боги моря, как говаривал мой вечно отсутствующий муж, -
рассмеялась она. - Так все это неправда? Все пресловутое Право
Неожиданности? Легенды о детях-нежданчиках, о тех, кто
встречается первым? Так я и думала! Все - игра! Игра со
случаем, забавы с судьбой! Но это чертовски опасная игра,
Геральт.
- Знаю.
- Игра с чьим-то несчастьем, несправедливостью. Зачем,
скажи мне, заставлять родителей или опекунов давать такие
трудные и тяжелые клятвы? Зачем отбирают детей? Ведь кругом
полно таких, отбирать которых нет нужды. По дорогам шастают
ватаги бездомных и сирот. В любой деревне можно чуть не даром
купить ребенка, в голодную пору любой кмет охотно продаст, что
ему, он тут же заделает другого. Тогда зачем же? Зачем ты
заставил поклясться Дани, Паветту и меня? Зачем явился точно
через шесть лет после рождения ребенка? И почему, черт побери,
не хочешь его взять, почему говоришь, что он тебе ни к чему?
Геральт молчал.
- Молчишь, - отметила Калантэ, покачав головой и
откидываясь на спинку кресла. - Подумаем над причиной твоего
молчания. Логика - мать знания. И что же она нам подсказывает?
Что мы, так сказать, имеем? Ведьмака, ищущего Предназначение,
укрытое в странном и сомнительном праве Неожиданности. Ведьмак
находит это Предназначение. И вдруг отказывается от него. Ему,
видите ли, не нужен Ребенок-Неожиданность. Лицо у него
каменеет, в голосе - лед и металл. Он считает, что королева -
как ни говори, женщина - даст себя обмануть, сбить с толку
кажущейся мужской твердостью. Нет, Геральт, не жди от меня
пощады. Я знаю, почему ты отказываешься выбрать ребенка. Потому
что ты не веришь в Предназначение. А когда ты в чем-то не
уверен... тебя охватывает страх. Да, Геральт. Тобой руководит
страх. Ты боишься. Скажи - нет?
Он медленно поставил кубок на стол. Медленно, чтобы звоном
серебра о малахит не выдать дрожь рук, которую унять не мог.
- Нет?
- Ты права.
Она быстро наклонилась, схватила его руку. Сильно сжала.
- Ты вырос в моих глазах, - сказала она и улыбнулась.
Улыбка была хорошей. Невольно, наверняка невольно, он ответил
улыбкой.
- Как ты догадалась, Калантэ?
- Я не догадалась, - она не отпустила его руку. - Бросила
наобум.
Они одновременно рассмеялись. Потом долго и молча сидели
среди зелени и запаха черемухи, тепла и бренчания пчел.
- Геральт?
- Да, Калантэ.
- Ты не веришь в Предназначение?
- Не знаю, верю ли я вообще во что-нибудь. А что до
Предназначения... Боюсь, одного его недостаточно. Нужно нечто
большее...
- Хочу тебя спросить. Что с тобой? Ведь вроде бы ты и сам
был Неожиданностью? Мышовур утверждает...
- Нет, Калантэ. Мышовур имел в виду совершенно другое.
Мышовур... Он-то, пожалуй, знает. Но пользуется удобным мифом,
когда ему выгодно... Неправда, будто я был тем, кого застали
дома, хоть и не ожидали. Неправда, будто именно поэтому я стал
ведьмаком. Я самый обыкновенный подкидыш, Калантэ. Нежеланный,
незаконнорожденный сын некоей женщины, которой я не помню. Но
знаю, кто она...
Королева проницательно взглянула на него, но ведьмак не
продолжал.
- Неужто все рассказы о Праве Неожиданности - легенды?
- Все. Случай трудно назвать Предназначением.
- Но вы, ведьмаки, не перестаете искать?
- Не перестаем. Но это бессмысленно. Вообще бессмысленно
все...
- Вы верите, что Дитя Предназначения пройдет через
Испытания без риска?
- Мы верим, что такому ребенку не понадобятся Испытания.
- Один вопрос, Геральт. Совершенно личный. Разреши?
Он кивнул.
- Как известно, нет лучшего способа передать наследственные
свойства, чем естественным путем. Ты прошел Испытания и выжил.
Если тебе так нужен ребенок с особыми свойствами и
сопротивляемостью... Почему бы тебе не найти женщину,
которая... Я бестактна, да? Но, похоже, я отгадала?
- Как всегда, - грустно улыбнулся Геральт, - ты безошибочно
делаешь выводы, Калантэ. Угадала, конечно. То, о чем ты
говоришь, для меня недостижимо.
- Прости, - сказала она, и улыбка сошла с ее лица. - Что ж,
это по-людски.
- Это не по-людски.
- Да?.. Значит, ни один ведьмак...
- Ни один. Испытание Травами, Калантэ, ужасно. А то, что с
мальчиками происходит во время Трансмутации, еще страшнее. И
необратимо.
- Только ты уж не раскисай, - буркнула она. - Это тебе не к
лицу. Неважно, что с тобой вытворяли. Результат я вижу. На мой
вкус, вполне удовлетворительный. Если б я могла предположить,
что ребенок Паветты когда-нибудь станет таким, как ты, я не
