даже над зубастой пилой Амелла грозный и величественный, граненый словно
острие кинжала обелиск Горгоны. Горы Дьявола. Они не обсуждали эту тему,
но Геральт чувствовал, что думают о ней все. Потому что и ему при
взгляде на цепь Амелла и Горгону мысль о продолжении похода на юг тоже
казалась чистейшей воды сумасшествием.
К счастью, вдруг оказалось, что больше на юг идти не придется.
Известие принес кудлатый лесной бортник, из-за которого последние
пять дней им выпала роль вооруженного эскорта. Тот самый супруг и отец
пригожих гамадриад, рядом с которыми сам он смотрелся как кабан при
кобылах. Тот самый, который пытался обмануть их, утверждая, будто друиды
из Каэд Дху отправились на Стоки, Случилось это на следующее утро после
прибытия в многолюдный как муравейник городок Ридбрун, который был целью
движения бортников и трапперов из Заречья. То есть на следующий день
после прощания с эскортируемыми бортниками, которым ведьмак больше нужен
не был, а поэтому он никак уж не ожидал увидеть кого-нибудь из них. Тем
большим было его удивление.
Большим, потому что бортник начал с пространного извития слов,
благодарностей, а окончил тем, что вручил Геральту мешок, полный денег,
в основном мелочи. Его ведьмачьей платы. Он принял, чувствуя на себе
немного насмешливые взгляды Региса и Кагыра, которым не раз во время
похода жаловался на неблагодарность человеческую и подчеркивал безмерную
глупость руководившего им бескорыстного альтруизма.
И тогда возбужденный бортник прямо-таки выкрикнул новость:
"Того-этого, омельники, стало быть, друиды, сидят, господин ведьмак,
того-этого, в дубравах над озером Лок Мондуирн, кое находится,
того-этого, в тридцати пяти милях к западу отседова".
Сведения эти бортник добыл в пункте скупки меда и воска у
проживающего в Ридбруне родственника, а родственник тот, в свою очередь,
получил сию информацию от знакомого, искателя алмазов. Когда же бортник
узнал о друидах, он что есть духу помчался, чтобы, того-этого,
уведомить. И теперь аж весь излучал счастье, пылал гордостью и чувством
значимости, как любой враль, вранье которого случайно оборачивается
правдой.
Вначале Геральт намеревался было двинуться к Лок Moндуирну
незамедлительно, но компания активно воспротивилась. Располагая деньгами
бортников, заявили Регис и Кагыр, и находясь в таком месте, где торгуют
всем, надлежит пополнить запасы провизии и снаряжения. И подкупить
стрел, добавила Мильва, потому как от нее постоянно требуют дичи, а не
станет же она стрелять оструганными щепками. И хотя бы одну ночь,
заметил Лютик, переспать в гостинице, улегшись в постель, предварительно
искупавшись и с приятственным пивным шумком в голове.
Друиды - признали все хором - не волки, в лес не убегут. - Хоть это
полное и неожиданное стечение обстоятельств, - добавил со странной
улыбкой вампир Регис, - но наша команда оказалась на совершенно верном
пути движения в совершенно верном же направлении. А посему нам бесспорно
и однозначно предначертано к друидам попасть. День либо два задержки
значения не имеют. Что же до поспешности, - философически добавил он, -
то ощущение, будто время зверски торопит, обычно является сигналом
тревоги, обязывающим попридержать темп, действовать помалу и с
соответствующей обдуманностью.
Геральт не возражал и не скандалил. Против философских умозаключений
вампира не выступал, хотя навещавшие его по ночам странные видения все
же склоняли к поспешанию. Независимо от того, что сути этих сновидений
он после пробуждения вспомнить не мог. Было семнадцатое сентября,
полнолуние. До осеннего Эквинокция оставалось шесть дней.
***
Мильва, Регис и Кагыр вызвались закупить провиант и укомплектовать
снаряжение. Геральту же и Лютику выпало провести разведку в Ридбруне и
"взять языка".
Лежащий в излучине реки Нэви Ридбрун когда-то был городком небольшим,
если считать городком только плотную деревянную и кирпичную застройку
внутри кольца ощетинившихся частоколом земляных валов. Но плотная
застройка внутри кольца валов составляла лишь центр города, и здесь жить
могло не более десятой части населения. Девять же десятых обитали в
шумном море охвативших валы хат, халуп, шалашей, будок, сараев, палаток
и фургонов, выполняющих роль жилья.
За чичероне ведьмаку и поэту служил родственник бортника, молодой,
плутоватый и нагловатый субъект, типичный представитель здешних
шалопаев, родившийся в канаве, в дюжине канав валявшийся и не раз в них
же утолявший жажду. В городском шуме, толкотне, грязи и вони он
чувствовал себя как форель в хрустальной горной быстрине, а возможность
сопровождать кого-то по своему отвратительному городишку его явно
радовала. Не обращая внимания на тот факт, что его никто ни о чем не
спрашивает, парнишка активно давал пояснения. Оказывается, Ридбрун
является важным этаном для нильфгаардских поселенцев, направляющихся на
север за обещанными императором наделами: как-никак, четыре лапа, или,
легко сосчитать, пятьсот морг <2 800 гектаров.>. К тому же десятилетнее
освобождение от податей и налогов. Ридбрун лежит в устье долины реки
Нэви, пересекающей горы Амелл и идущей через перевал Теодуль,
соединяющий Стоки и Заречье с Маг Тургой, Гесо, Метинной и Мехтом,
территориями, уже давно подчиненными Нильфгаардской империи. Город
Ридбрун, объяснял сорванец, для поселенцев - последнее место, где еще
можно рассчитывать на что-то большее, нежели только на себя, на свою
бабу и на то, что уместилось на телегах. Поэтому-то большинство
поселенцев довольно долго стоят под городом, набираясь духа для
последнего рывка к Яруге и за Яругу. А многие из них, добавил парень с
гордостью канавного патриота, остаются в городе навсегда, потому что
город этот - ого-го! - культура, не какое-то тебе деревенское,
провонявшее навозом захолустье.
Сказать по правде, Ридбрун тоже здорово вонял, в том числе и навозом.
Геральт несколько лет назад побывал здесь, но теперь городка не
узнавал. Очень многое изменилось. В былые времена здесь не шаталось
столько конников в черных латах и плащах с серебряными эмблемами на
нарукавниках. В былые времена под городом не было и каменоломен, в
которых ободранные, грязные, истощенные донельзя и окровавленные люди
ломали камень на плиты и дробили на щебень, подгоняемые палками одетых в
черное надсмотрщиков. - Здесь стоит много нильфгаардского войска, -
пояснил мальчишка, - но не постоянно, а только на время перерыва в
переходах и преследовании партизан из организации "Вольные Стоки".
Сильный нильфгаардский гарнизон сюда пришлют, когда уже на месте старого
города будет возведена большая каменная крепость из того камня, который
добывают в каменоломнях. Камень же ломают военнопленные. Из Лирии,
Аэдирна, последнее время из Соддена, Бругге, Ангрена. И из Темерии.
Здесь, в Ридбруне, вкалывают сотни здетыре пленных. Добрых пять сотен
работают на рудниках, приисках и в карьерах вокруг Бельхавена, а свыше
тысячи строят мосты и равняют дороги на перевале Теодуль.
На городском рынке и во времена Геральта тоже стоял эшафот, но не
столь пышный. Не было на нем такого количества вызывающих мерзкие
ассоциации приспособлений, а на шибеницах, кольях, вилах и шестах не
висело и не торчало столько вызывающих отвращение и разлагающихся
декораций.
- Это все господин Фулько Артевельде, недавно назначенный армейскими
властями префект, - пояснил сорванец, глядя на эшафот и украшающие его
детали человеческой анатомии. - Это опять же господин Фулько послал
кого-то к палачу. Шутки шутить с господином Фулько нельзя. Это свирепый
господин.
Знакомец паренька, искатель алмазов, которого они нашли на постоялом
дворе, не произвел на Геральта приятного впечатления, поскольку пребывал
в том дрожаще-бледном, полу-чрезво-полупьяном, полуреальном и близком к
сонному умопомрачению состоянии, в которое повергает человека
беспробудная пьянка. У ведьмака мгновенно упало сердце. Походило на то,
что сенсационные сообщения о друидах могли иметь источником обычную
delirium tremens <белую горячку (лат.).>.
Iерепившийся искатель алмазов отвечал - как ни странно! - на вопросы
вполне осмысленно, замечание Лютика о том, что не очень-то он похож на
искателя алмазов, искатель остроумно отвел, сказав, что как только
найдет хоть один алмаз, то сразу же будет походить. Место пребывания
друидов над озером Мондуирн он назвал конкретно и точно, без
фантастических украшательств и дутой мифоманской манеры. Позволил себе
спросить, чего это собеседники ищут у друидов, а когда ему ответило
презрительное молчание, предупредил, что появление в друидских дубравах
равносильно верной смерти, поскольку друиды взяли за правило пришельцев
хватать, засовывать в куклу, именуемую Ивовой Бабой, и сжигать живьем
под сопровождение молитв, пения и заклинаний. Из рассказа следовало, что
безосновательные слухи и глупые суеверия постоянно сопровождали друидов,
четко выдерживая дистанцию в полстае.
Дальнейшую беседу прервали девять вооруженных гизармами солдат в
черной форме, со знаками солнца на нарукавниках.
- Вы есть, - спросил командовавший солдатами унтер-офицер, похлопывая
себя по лодыжке дубовой палкой, - ведьмак по имени Геральт?
- Да, - после недолгого раздумья ответил Геральт. - Мы есть таковые.
- Посему соблаговоляйте проследовать за нами. - Откуда такая
уверенность, что я... соблаговоляю? Я что, арестован?
Унтер долго молча и, казалось, бесконечно глядел на него и глядел
странно, как-то без всякого уважения. Было ясно, что восемь
сопровождающих его солдат дают ему основание смотреть именно так.
- Нет, - ответил он наконец. -Вы не арестованы. Арестовывать приказа
не было. Если б такой приказ был, я б вас по-другому спрашивал,
глубокоуважаемый господин. Са-а-авсем по-другому.
Геральт поправил пояс, на котором висел меч. Поправил достаточно
демонстративно и холодно ответил: - А я по-другому бы отвечал.
- Ну-ну, господа, - решил вступить в разговор Лютик, изобразив на
лице нечто такое, что, по его мнению, было улыбкой опытнейшего
дипломата. - К чему такой тон? Мы люди порядочные, опасаться властей нам
нет резона, более того, мы с удовольствием содействуем властям. Всякий
раз, как выпадает такая оказия, разумеется. Но, учитывая сказанное,
хотелось бы и нам от власти видеть то же, не правда ли, господин
военный? Хотя бы столь мизерную вещь, как разъяснение причины желания
урезать наши и без того урезанные гражданские свободы.
- Война, господин, - ответил унтер, которого ничуть не смутил поток
лютиковой речи. - Свободы, как следует из самого названия, существуют во
время мира. А причины дам разъяснит господин префект. Я выполняю
приказы, и давайте не будем вступать со мной в дискуссии.
- Что верно, то верно, - согласился ведьмак. - Давайте не будем.
Ведите меня в префектуру, господин унтер-офицер. А ты, Лютик,
возвращайся к нашим, скажи, что произошло. Делайте, что положено. Уж
Регис знает, что именно.
***
- Так что же вы, господин ведьмак, делаете на Стоках? Чего ищете?
Вопрошавший был плечистым темноволосым мужчиной с лицом, покрытым
шрамами и украшенным кожаным лоскутом, прикрывающим левый глаз. В темной
улочке вид его циклопьего лица наверняка исторг бы крик ужаса из груди
встречных, что послабее. И совершенно напрасно, поскольку это лицо
принадлежало господину Фулько Артевельде, префекту Ридбруна, самому
старшему рангом стражу законности и порядка во всей округе.
