добавляю:- Но шлюхи не только занимаются любовью и шарят по карманам. Они
еще и разговаривают... И ты у меня заговоришь тоже!
Она подходит ко мне.
- Мне нечего вам сказать, господин комиссар!
- Да что ты говоришь! Никогда не поверю, что женщине бывает совсем нечего
сказать! Я хватаю ее за руку.
- Например, скажи, что вы сделали с русским?
- Я ничего не знаю!
- Так уж прямо и ничего?
- Да.
- Даже как можно связаться с молодчиками Карла? Она встает передо мной,
глаза горят диким гневом.
- Слушайте внимательно, комиссар. Я ничего не скажу. У нас нет... как вы
это называете?.. хлюпиков! Мы умеем молчать. Вы меня поймали? Отлично. Но
предупреждаю вас сразу: вы из меня ничего не вытянете.
Она говорит не столько под влиянием вспышки ярости, сколько резюмируя
ситуацию. И я понимаю, что это правда. Она не заговорит, и я получу еще
одного секретного узника.
Тогда в моих мозгах появляется дьявольская идея, одна из тех, что, по
счастью, возникают у меня редко и которыми совсем не хочется гордиться.
Я надвигаюсь на нее с недобрым видом. Чувствую, моя печенка вырабатывает
синильную кислоту.
Должно быть, моя морда по-настоящему страшна, потому что Рашель начинает
в ужасе пятиться.
- Ах, ты ничего не скажешь!- рычу я сквозь зубы.
- Нет...
- Ах, не скажешь!
Теперь она стоит, прислонившись к подоконнику.
Я быстро нагибаюсь, хватаю ее за лодыжки и выбрасываю из открытого окна.
Из темных глубин звучит жуткий крик... Мисс Автостоп не доживет в Париже
до старости!
Открываю дверь в коридор.
Мамаши Бордельер не видать. Мне нравится, что свидетелей нет, даже
боязливой свидетельницы, подглядывающей через замочную скважину, как лакеи в
шикарных отелях.
Она варит себе какао, а в ожидании, пока бурда будет готова, мажет
кусочки хлеба маслом и конфитюром, от которых сблеванула бы даже живущая на
помойке крыса
- Мамаша,- говорю я ей,- у меня для вас плохая новость; одна из ваших
постоялиц то ли случайно, то ли вследствие нервной депрессии выбросилась из
окна.
- Господи!- вскрикивает она.- Кто это?
- Малышка, что была со мной.
Она недоверчиво смотрит на меня.
- Вы опять шутите?
Мое лицо убеждает ее в обратном.
- Я совершенно серьезен. Малышка выпала из окна. Теперь слушайте меня
внимательно: вы меня не видели; она пришла одна, сказала, что ждет мужчину,
который так и не появился... Вы ничего не знаете. За остальное не
волнуйтесь. Неприятностей у вас не будет. Я все улажу. Договорились?
Она утвердительно кивает.
- Я из-за вас поседею,- говорит она.
- Ничего страшного,- отвечаю,- вы все равно краситесь!
Глава 9
- Вот,- говорю я боссу,- я это сделал, патрон, хотя это и некрасиво. На
мой взгляд, у нас нет другого способа подтолкнуть этих мерзавцев к действиям
и заставить выйти из тени. Срок, назначенный нам русскими, истекает через
четыре дня. Это мало!
Он гладит свой голый, как задница, череп.
- А почему смерть этой девушки должна заставить нацистов выйти из тени?-
спрашивает он тоном, в котором слышится намек на неодобрение.
- Следите за моей мыслью, шеф! Когда во Фрейденштадте взорвалась моя
тачка, Бунксы сразу узнали, что я цел и невредим. Наверняка рядом с
гостиницей были их люди. Может, это сам хозяин гостиницы, кто знает? |
Итак, они узнали не только об этом, но и о том, что оккупационные силы
предоставляют в мое распоряжение машину. Полковник так орал об этом во
дворе, что не услышать мог разве что глухой.
У них появляется возможность организовать новое покушение, но, поскольку
машину ведет французский солдат, нападение приобретает слишком серьезный
масштаб. Оно станет международным преступлением. Они предпочли поставить на
дороге девицу, работающую на них, чтобы убрать меня потихоньку. Заодно ей
приказано разузнать обо мне как можно больше... Полагаю, моя личность их
заинтриговала.
- Продолжайте,- говорит шеф.
Он смотрит на меня, как в цирке смотрят на воздушного гимнаста,
работающего без страховки. Только моя гимнастика не воздушная, а мозговая.
- Итак, они подсунули мне ту девчонку. Совершенно очевидно, что она
должна была связаться с ними как можно скорее, но не смогла этого сделать,
потому что я не отходил от нее ни на шаг, а от мамаши Бордельер она не
выходила и не звонила...
- И что из этого?
- А то,- говорю,- что, не получая от нее известий, они постараются
выяснить, что с ней стало... Когда они - прочтут в завтрашних газетах, что
из окна выпала неизвестная молодая женщина, то пошлют кого-нибудь в морг,
чтобы проверить, действительно ли речь идет о Рашель. Я дал строгие
указания, чтобы не было опубликовано ни одной ее фотографии.
- Я начинаю понимать, куда вы клоните,- шепчет босс.- Очень сильный ход,
признаю... Мы установим постоянное дежурство в морге, и всех, кто придет
посмотреть на ее труп, будем брать под наблюдение.
- Вот именно!- торжествую я.
- Сан-Антонио, скажите, эта мысль пришла вам до... до того, как вы ее
выбросили?
- Да,- отвечаю я, немного побледнев. Патрон встает.
- Снимаю шляпу,- восхищенно шепчет он.
- Это очень подходит к данным обстоятельствам, босс!
Я лежу в своей постели и задаю храпака. Мне снится, что меня взяли на
работу в "Фоли-Бержер" делать вместе со звездой шоу пантомиму... Мы стоим за
экраном из матового стекла, прожектор светит нам прямо в морду. Я поднимаю
страусиное перышко, составляющее ее одежду, и начинаю номер, как вдруг
раздается звонок. Это означает: пора на сцену. Но, черт возьми, я же на
сцене!
Пронзительный звонок не прекращается. Что там режиссер, чокнулся, что ли?
Чтоб он сдох! В этот момент я просыпаюсь и понимаю, что настойчивые звонки
издает телефон.
Я в бешенстве тянусь к аппарату, еще окончательно не проснувшись.
Голос я узнаю сразу: шеф.
- Рад, что дозвонился до вас,- говорит он.
- Который час, патрон?- перебиваю я его.
- Что-то около двух.
- Можно задать вам один вопрос?
- Только быстро!
- Вы когда-нибудь спите?
- Нет, и не понимаю, о чем вы говорите,- заявляет он совершенно серьезно.
Почти тотчас он мне сообщает:- Утром вы выезжаете восьмичасовым скорым в
Страсбур...
- Что-то случилось?
- Странная вещь...
- Она связана с интересующим нас делом?
- Чтобы узнать это, я вас туда и засылаю. Внешне ничто не позволяет
делать такие предположения.
- Тогда почему?
Пауза.
- Вы никогда не замечали, что у меня хороший нюх, Сан-Антонио?
- Мы теперь работаем, основываясь на одной интуиции?- спрашиваю я.
Вопрос несколько рискован. Шеф сейчас не в настроении слушать насмешки.
- Да, когда не дают результата логические рассуждения! Зайдите ко мне до
отъезда, я дам вам разъяснения.
- Во сколько?
- Скажем, в шесть.
- Хорошо. А дежурство в морге?
- Положитесь на меня. Я пошлю туда серьезных парней. Спокойной ночи.
И кладет трубку.
Щелчок гулом отдается у меня в ухе. Я кладу трубку.
По-моему, в тот день, когда я поступил в Секретную службу, мне следовало
отправиться ловить китов на Новую Землю!
Часть вторая
Глава 1
Маленький старичок с физиономией лакея на пенсии заканчивает свой йогурт,
жеманничая, как стареющая поэтесса, затем вытирает тонкие губы, приглаживает
прилипшие к бледному черепу оставшиеся четырнадцать волосков и спрашивает:
- А вы знаете анекдот про человека, купившего своим детям хамелеона?
Поскольку я не знаю, то отвечаю "нет", а поскольку хорошо воспитан, то не
добавляю, что не имею ни малейшего желания его узнать...
Мне надо подумать, а он может идти со своим хамелеоном к чертовой
бабушке.
Мы проехали только Бар-де-Дюк, и старикашка хочет как можно дольше
посидеть в вагоне-ресторане и окончательно затрахать своего визави.
- Так вот,- начинает он,- один человек покупает своим детям хамелеона,
чтобы показать, как это животное меняет свой цвет.
- Очень интересно,- говорю я, погружаясь в океан мыслей...
- Он кладет хамелеона на красную тряпку,- продолжает старикан.
- Кто?-рассеянно спрашиваю я.
Старикашка с четырнадцатью волосками ошарашенно выпучивает глаза.
- Ну... тот человек,- бормочет он.
- Какой человек?- продолжаю я, думая совсем о другом.
- Ну тот, что купил своим детям хамелеона...
Я возвращаюсь на землю, если так можно выразиться, поскольку нахожусь в
скором поезде/несущемся по лотарингским равнинам со скоростью сто сорок
километров в час.
- Ах да...
Старичок приглаживает свою шевелюру... Я смотрю на его чайник и спрашиваю
себя, действительно ли это волосы или он каждое утро рисует себе эти линии
тушью.
- Он кладет хамелеона на красную тряпку, и хамелеон становится красным,-
продолжает он.- Кладет на черную - хамелеон становится черным... Кладет на
кусок шотландской ткани, и... хамелеон взрывается.
При этом старичок начинает хохотать.
- А дальше?-спрашиваю я.
Он становится унылым, как фильм Бунюеля.
- Вы не поняли?.. Хамелеон взорвался... Взорвался потому, что его
положили на шотландку - ткань в разно-цветную клетку.
Он снова смеется, надеясь заразить меня своим весельем.
- Очень смешно,- мрачно говорю я.
Это его обескураживает. Он насупливается, а я пользуюсь этим, чтобы
обдумать свои дела.
Смотрю на котлы: одиннадцать часов. В Страсбур мы приедем сразу после
полудня... Только бы успеть! Обидно проделать такой путь за просто так...
Я знаю, что дорога каждая минута. Так сказал большому боссу врач. Наш
клиент не доживет до конца дня- Если к моему приезду в нем останется хоть
атом жизни, я должен буду во что бы то ни стало вырвать у него его
секреты...
Дело началось бестолково, как и всегда...
Один тип, живший в гостинице в Страсбуре, попал в больницу с острым
приступом полиомиелита. Его сразу сунули в "стальное легкое". Случилось это
вчера вечером. Спасти его уже невозможно, тип вот-вот загнется, если это уже
не произошло.
Дирекция отеля собрала его багаж, чтобы отправить в больницу. Среди
персонала гостиницы оказался любопытный. Он полез в чемодан больного и нашел
там... Угадайте что?
Бомбу, всего-навсего... Не какую-нибудь примитивную самоделку, а клевую
штуковину с часовым механизмом, отличным детонатором и прочими удобствами,
разве что без центрального отопления, ванной комнаты и туалета.
Естественно, обнаружив такое, парень завопил от ужаса. Явились
полицейские, просмотрели бумаги больного, но при нем оказалось только
удостоверение личности на фамилию Клюни; как выяснилось, фальшивое.
Поскольку в Страсбуре в самое ближайшее время должны начаться международные
переговоры о подписании торгового договора с Германией, полицейские сказали
себе, что у парня были недобрые намерения насчет переговоров, и известили
Секретную службу.
Шеф, у которого нюх, как у охотничьей собаки, отправил на место меня,
сказав, что дело настолько темное, что прояснить его может только мастер.
Я начал с телефонного разговора с главврачом больницы ранним утром.
- Этот тип обречен, - сказал он мне. - Он скоро умрет.
- С ним можно разговаривать?
- Нет, он в "стальном легком".
- Установите в аппарате микрофон, чтобы был слышен малейший шепот.
- Он уже не способен даже шептать.
- Его можно "подстегнуть"?
- Возможно, но надо спешить...
- Приготовьте все, я выезжаю,- сказал я. И вскочил в скорый поезд.
Теперь вы понимаете, что старикашка с четырнадцатью волосенками и
допотопными анекдотами действует мне на нервы.
Служащий вагона-ресторана как раз принимает оплату счетов. Я бросаю ему
две "косых" и говорю, что сдачу он может оставить себе, чтобы его мамочка
