Глава 8
Шаги на крыше заставляют меня обернуться. Приближается симпатичная
невысокая женщина. Сейчас она выйдет на открытое место и попадет в поле
зрения наблюдателя.
~ Стойте!-кричу я.
Она останавливается.
- Вы мадам Пеллегрини?
- Да...
- Не ходите сюда: кто-то следит за домом в подзорную трубу. Оставайтесь
где стоите!
Я закуриваю сигарету и небрежным шагом направляюсь к ней.
- Не двигайтесь. Если приедут санитары, скажите, чтобы они тоже не
выходили на крышу. Пусть ждут меня. Я сейчас вернусь...
Спускаюсь по каменной лестнице, прыгаю в лифт, и вот я уже на улице.
Я заметил серьезные ориентиры... Окно, из которого за мной следили,
находится на верхнем этаже соседнего дома, между окном со шторой оранжевого
цвета и другим, с красной шторой. Ошибиться невозможно.
Я спрашиваю себя, кто может быть наблюдателем. Может, это просто маньяк,
любящий подглядывать за соседками? Но я хочу удостовериться, так ли это.
Перехожу улицу. Интересующий меня дом похож как родной брат на тот, откуда я
только что вышел. Молодая и вполне пригодная к употреблению консьержка трет
пол щеткой, защитив руки резиновыми перчатками.
- Простите, мадам,- обращаюсь я к ней со своей самой неотразимой
улыбкой,- вы можете мне перечислить жильцов восьмого этажа?
- А вам зачем?- беспокоится она.
- Допустим, единственная цель моего вопроса - удовлетворение
естественного чувства любопытства,- отвечаю я, доставая свое удостоверение.
Оно не производит на нее особого впечатления. В наши дни полицейское
удостоверение не имеет в глазах молодежи былого веса.
- На восьмом,- отвечает она,- живут: учитель плавания (он сейчас на
пляже), учительница - она уехала на каникулы, и одна квартира сдается.
- Повторите!- кричу.- Сдается квартира? Я лет сто не слышал от консьержки
эту фразу!
Она пожимает плечами.
- Это я неправильно выразилась. На самом деле ее пока сдать нельзя.
Владелец помер, а наследнички не чешутся.
Я размышляю.
- Это та, что посередине?
- Да...
- У вас есть ключ?
- Нет.
- Ничего страшного... Там сейчас кто-нибудь есть?
- Да нет, я же вам сказала...
- Все сходится, спасибо. Я иду по коридору. - Э, вы куда?- кричит
милашка.
Я пока не могу ей ответить, что интересуюсь незанятыми квартирами,
используемыми в качестве наблюдательных пунктов.
- На небо,- отвечаю.- Поднимусь на восьмой, чтобы быть к нему поближе!
Она забывает закрыть рот.
Подойдя к двери, навостряю уши. Ни единого звука!
Меня наполняет сомнение.
А если я ошибся? Если это просто забытый на подоконнике блестящий
предмет? Хотя сейчас это не так уж важно.
Нажимаю на звонок.
Опять тишина.
Я без тени сомнений второй раз за день прибегаю к помощи отмычки.
Этот замок не упрямее предыдущего. Захожу в прихожую, где стоит затхлый
запах.
Быстрый расчет позволяет мне определить, в какой комнате находился
наблюдатель.
Поворачиваю ручку и отскакиваю в сторону, ожидая получить порцию маслин.
Ничего такого не происходит. Опять-таки тишина, густая, хоть ножом
режь...
Осторожно заглядываю в комнату. Она пуста... Я захожу, иду к окну,
поднимаю угол шторы и ясно вижу крышу с хижиной покойной малышки Блаветт.
Смотрю по сторонам. Ничто не позволяет предполагать, что недавно здесь
кто-то находился... Хотя нет - запах..
Довольно резкий запах, который я уже где-то вдыхал. В этом я абсолютно
уверен. Видите ли, в числе прочих моих достоинств есть и отличная память на
запахи... Да, этот резкий запах туберозы уже где-то щекотал мой хобот... Но
где? И когда?
Я вспоминаю.
Я глубоко вдыхаю, чтобы хорошо запомнить ассоциации, которые он у меня
вызывает, потом осматриваю остальные помещения квартиры. На кухне есть
незапертая дверь, ведущая на черный ход. Это через нее слинял наблюдатель,
услышав мой звонок. Я действовал как последний идиот. Зря я подчинился
условностям... Сейчас мне только не хватало заделаться в джентльмены.
Выскакиваю на площадку, к лифту. Если немного повезет, консьержка может
увидеть таинственного наблюдателя... Кроме того, ему придется сбегать вниз
восемь этажей, и у меня есть шанс догнать его на лифте. Однако меня ждет
новое разочарование. Молодая консьержка здесь. Стоит и с любопытством
заглядывает в квартиру...
Раз она здесь, то не могла видеть выход на сцену интересующего меня
человека.
- Куда выходит черный ход?- спрашиваю.
- В тупик, рядом...
Я бросаюсь в лифт, не обращая внимания на ее вопли.
На улице я быстро нахожу тупик, о котором мне говорила церберша.
Естественно, там никого нет.
Как меня надрючили!
Я издаю такое мощное ругательство, что оборачиваются человек двенадцать.
Все, можно возвращаться к моим жмурам, настоящим и фальшивым!
Глава 9
В больнице все дрыхнут. Палата, куда положили бабу Пеллегрини, находится
в глубине коридора, на втором этаже.
Палата двухместная, кровати отгорожены раздвижным занавесом. Я его
задернул и устроился во второй части комнаты, ожидая дальнейших событий с
пушкой в руке.
Тереза Пеллегрини, таким образом, занимает первую кровать. Ее голову
обмотали марлей для большего правдоподобия... Я слышу ее ровное дыхание и
через дырку, проделанную в занавеске, вижу маленькую часть лица. Ночник
заливает палату болезненным голубым светом, как раз достаточным, чтобы я мог
прочитать статью в только что вышедшем номере одной ниццкой брехаловки. Она
озаглавлена:
ТАИНСТВЕННАЯ ДРАМА В КАННЕ
Подзаголовок:
Молодая женщина расстреляна из автомата через дверь своей квартиры
Написавший статью журналист постарался от души, используя уже готовые
штампы.
В каждом абзаце есть "чикагские методы", "несчастная девушка",
"таинственные гангстеры" и тому подобное. Но в целом все представлено
отлично. В заключение сказано, что девушка в клинике Рондо в тяжелом
состоянии. У нее многочисленные пулевые ранения, две пули прошли в двух
сантиметрах от сердца и так далее. К счастью, не поврежден ни один жизненно
важный орган. Крайняя слабость раненой не позволила полиции допросить ее, но
после хирургического вмешательства и многочисленных переливаний крови,
возможно, завтра она подвергнется первому допросу.
Это именно то, что я хотел. Может, даже с некоторым перехлестом!
Если парни, замочившие девчонку, хотят навсегда закрыть ей пасть, эта
статья должна их встревожить. Или логика вообще ни гроша не стоит, а мозги
лучше сразу положить на дальнюю полку
Я откладываю брехаловку, чтобы погрузиться в глубокие размышления.
Бледный свет способствует эффективности работы моего чайника.
Запах, витавший в пустой комнате, терзает меня, как приступ крапивной
лихорадки... Поэтому я интенсивно эксплуатирую мое серое вещество.
Где я уже вдыхал этот запах?
Ну-ка, какие ассоциации он у меня вызывает?
Он ассоциируется с зеленью и смертью... Зелень и смерть!
Я подскакиваю. Готово! Нашел!
Это запах духов дочери Бункса.
Так от нее пахло в то утро, когда она появилась передо мной в готическом
холле ее усадьбы в Шварцвальде.
В тот момент я не обратил на это внимания. Она была так красива, что я не
мог отделить запах духов от всего ее очаровательного существа.
Именно так.. Зелень.. Темная зелень леса... Смерть - ее лжебратца, Фриды,
Рашели.
Я щелкаю пальцами. Наконец у меня есть уверенность, что оба дела связаны
между собой, что интуиция шефа его не подвела. У меня есть доказательство
этому... Для жюри присяжных оно, конечно, не годится, но зато дает мне
внутреннюю уверенность в своей правоте, а именно это самое главное.
Мой радостный жест заставил вздрогнуть малышку Пеллегрини.
- Что с вами?- шепчет она дрожащим голосом.
- Ничего...-отвечаю я.
Я знаю, кто следил за мной из окна дома напротив... Это была дочка Бункса
- прекрасная белокурая Кристия.
- Ничего,- шепотом повторяю я.- Ничего страшного, не волнуйтесь, моя
милая!
Значит, в деле участвует банда нацистов... Человек с русской бомбой был
одним из них... Они узнали, что перед смертью он заговорил и я отправился в
Канн на поиски женщины, чья фамилия начинается с "Бла".
Как они могли это узнать? Загадка. Но я знаю, что, внимательно
присмотревшись к ней, смогу ее разгадать... В общем, начинается копошение...
Как червяков на трупе.
А я люблю, когда дело двигается!
Жену Пеллегрини, видно, охватило беспокойство.
- Мне страшно,- признается она.
Да, эта череда часов в тишине, прерываемой время от времени далеким
звонком или стоном, давит на нервную систему...
- Ну что вы,- говорю я, подходя к ее кровати - Чего вы боитесь, моя милая
дама? Я же тут.
Я взмахиваю пистолетом.
- И он со мной!
- Мне страшно,- повторяет она и добавляет:- Останьтесь рядом со мной ..
Официально я обычный врач малышки Блаветт и потому провожу ночь у ее
постели Это версия для персонала клиники Поэтому не будет ничего
неприличного, если я останусь возле нее, но я предпочитаю прятаться за
занавеской.
- Нет, нет,- едва слышно шепчет она, словно прочитав мои мысли,- не
уходите!
Она хватает меня за руку. Ее ладони мокрые.
Она привлекает меня к себе... Что себе воображает милашка Пеллегрини? Что
я скакну к ней под одеяло и стану успокаивать?
Делать мне больше нечего, что ли?
Нет, все-таки все бабы одинаковы! Несколько душноватая атмосфера,
приглушенный свет, тет-а-тет с неплохо сложенным парнем - и любая заводится!
Я чувствую на своем лице ее дыхание. Ей было бы спокойнее, если бы я
лежал рядом с ней... Отметьте, что она стоит того, чтобы ею заняться, но я
здесь не за этим. А кроме того, если коллеги станут делать друг другу
подлости, что станет с моралью?
- Послушайте, как сильно бьется мое сердце,- вздыхает она, кладя мою руку
под свою левую грудь, которую я немного щупаю. Не экстра-класс, но еще
упругая.
У меня начинает кружиться голова. Чувствую, что меньше чем через четверть
часа у Пеллегрини появится такое развесистое украшение на голове, что он не
сможет пройти под Триумфальной аркой, когда приедет в Париж.
Но мой ангел-хранитель не дремлет. В тот момент, когда я собираюсь начать
сеанс, в дверь стучат.
Глава 10
Я сую руку в карман, где лежит моя пушка.
- Войдите!
Дверь открывается Это медсестра и одна из ее коллег.
- Я пришла сделать укол,- говорит она.
Почему у меня сразу возникает ощущение, что что-то не так?
С врачом было условлено, что за Терезой Пеллегрини будут ухаживать, как
за настоящей раненой, но колоть будут воду.
- Доктор сказал, что это вас укрепит..
Нет ничего странного в том, что медсестра, отвечающая за восьмую палату
(в которой находимся мы), входит со шприцем в руке. Странно то, что ее
сопровождает коллега.
- Кто эта мадемуазель?- спрашиваю я.
- Моя сменщица, она скоро заступит на дежурство,- отвечает медсестра.-
Поскольку она новенькая, я ей объясняю ее обязанности ..
Ничего не скажешь, все нормально!
Так почему у меня появляется неприятная щекотка в груди? Может, из-за
голоса девушки? В нем звучит старательно скрываемая тревога... Это
практически незаметно, но я обладаю таким козырем, как интуиция, и она мне
подсказывает, что тут что-то нечисто.
Девушка взяла руку Терезы, засучила ей рукав и водит по коже пропитанной
спиртом ваткой... Тем временем новенькая стоит немного в стороне и
внимательно смотрит. Малышка полна сострадания, это видно по ее глазам... Но
какого дьявола она все время держит правую руку в кармане своего белого
халата?
Я, зевая, обхожу кровать.
- Мне кажется, ей стало немного лучше,- говорю я. Оказавшись рядом с
