немедленно наклоняется, берет свою сумочку и достает из нее ключ.
Я протягиваю руку, и она кладет ключ в мою ладонь, как в атласный футляр.
- Дверь в глубине коридора, слева,- шепчет она.- Вы будете вести себя
благоразумно?
Я торжественно обещаю, хотя невероятно хочется заржать.
Будьте благоразумным! Они все это говорят... Отметьте, что говорят они
это обычно, когда вы заперли дверь комнаты и начинаете располагаться.
Ох уж эти целомудренные девочки!
Я ласково похлопываю ее по щечке и возвращаюсь в бар.
Для придурков, неправильно понявших смысл моих слов и действий, скажу:
минутку! Я совершенно не собираюсь обольщать мадемуазель Гардероб, но мне
хочется поподробнее узнать о "Грибе", узнать его историю, маленькие тайны...
Изучить расположение помещений... Короче, если я сумею взяться за дело, то
через пару часов узнаю все, что относится к этому заведению.
Я прошу у бармена голландское пиво, потом двойной коньяк, расплачиваюсь и
выхожу.
Снаружи зазывала продолжает расхаживать, бормоча рекламный текст, который
никто не слушает.
Когда он вернется домой, его благоверной придется оттаивать его в горячей
ванне.
- Что,- спрашиваю я,- дирекция жмется? Не дает согревающего?
Он грустно улыбается.
Это жалкий тип, бедняга, которому не повезло в жизни. Представляете, да?
Тип, чей отец крепко поддавал и крепко лупцевал его в детстве. Тип, который
всегда всюду приходит последним и получает одни крошки. Я угощаю его
сигареткой. Он берет ее и благодарит меня так, будто я принес ему контракт
на главную роль в голливудском супербоевике.
- Паршивая погода, а?- продолжаю я.
Эта фраза всегда годится для начала разговора.
- Угу,- соглашается он.
Его пробирает дрожь от одной мысли, что термометр опускается со скоростью
жетона в телефоне-автомате.
- Давно ты тут пашешь?
- С несчастного случая...
Он поднимает левую руку, и я вижу, что на ней нет кисти.
- Мотоцикл...- объясняет он.- Раньше я был артистом... Комические
интермедии... Это быстро вышло из моды...
Так я и думал: жизнь подложила этому парню свинью.
- Западло оставлять тебя за дверью в такую погоду,- говорю я.
- Такая работа...
- Как зовут хозяина этого кабака?
- Шварц...
Если вы думаете, что я подпрыгиваю от удивления, то сильно ошибаетесь. Я
уже был готов к этому.
- Он живет тут?
- Да.
Секунду поколебавшись, я достаю из кармана фотографии Хелены.
- Слушай, ты мне кажешься надежным парнем, и я сделаю тебе одно
признание... Я некоторое время схожу с ума по одной кошечке. Я знаю, что она
тут часто бывает. Понимаешь, я потерял ее след и буду очень благодарен тому,
кто поможет мне ее найти.
Я сую снимки ему под нос. Он их добросовестно изучает.
- Никогда не видел.
- Точно? Посмотри повнимательнее.
Он подходит к неоновой вывеске и продолжает осмотр.
- Нет. Вы знаете, в наше время все красотки более или менее похожи.
- Представь ее себе блондинкой,- прошу я. Он напрягает воображение, от
чего его мозги хрустят, как сухие ветки под ногой.
- Блондинка...- шепчет он.- Блондинка... Блондинкой она, может быть, мне
что-то напоминает. Подождите... Да, кажется, я ее здесь видел... Но я могу
ошибаться. Я не очень хорошо знаю персонал. Ваша девочка входила в труппу? Я
не отвечаю. Размышляю... Методично размышляю.
- Держи, приятель,- говорю я и кладу ему в руку десятку,- выпей грога за
мое здоровье.
Я перехожу через улицу и захожу в бар позвонить патрону.
- Вы видели ваших топтунов, босс?
- Они здесь,- отвечает он.- Утверждают, что Хелена по вечерам выходила
крайне редко. За весь период их наблюдения она ни разу не ездила в номера на
улице Курсель. Никогда не встречалась с мужчинами... Что вы на это скажете?
- Что все идет нормально.
На этот раз я говорю совершенно искренне.
- Кстати,- добавляет он,- мы узнали, на каком языке говорила Хелена в
комнате...
- Правда7
Я улыбаюсь, потому что еще раз убедился в упрямстве патрона,
- На румынском,-говорит он.
- Хорошо
- Вам это что-то дает?
- Немного. Какое подданство было у Хелены?
- Английское, как у профессора...
- Странно, вы не находите? Разве что она выросла в Румынии.
- У вас есть что-нибудь новенькое?
- Есть. Я нашел Шварца
Он вскрикивает. Надо думать, он просто обалдел, потому что этот человек
умеет сохранять хладнокровие.
- По крайней мере я получил о нем точные сведения он хозяин "Гриба".
- Отлично... Какая у вас программа?
- Не торопить события Буду действовать осторожно: нужно не только
арестовать убийцу, но и освободить профессора. Кстати, планы ракеты
по-прежнему остаются в сейфе?
- Нет, сейф пуст.
- До скорого, шеф.
- До скорого, Сан-Антонио
Если бы я мог знать, что со мной произойдет!
Глава 11
Я снова пересекаю шоссе, но на этот раз в "Гриб" не захожу, а иду по
боковой улице, сжимая в руке ключ, переданный мне малышкой Гардероб. Ее
комнатку я нахожу без всякого труда. Это гнездышко безумной субретки.
Меблировка состоит из диван-кровати стиля "горячечный бред", кресла, обитого
плюшем цвета "желтуха от любовных неудач", и комода из лакированного дерева.
Разумеется, всюду понатыканы жуткие гипсовые статуэтки и фотографии
третьесортных звезд с их автографами. Это одновременно нежно, слащаво и
миленько.
Я ложусь на диван и начинаю размышлять. Как вы, наверное, успели
заметить, размышления - мой любимый спорт. Это верно. Я люблю давать пищу
моему мыслительному аппарату, когда переживаю мертвый сезон. Такой, как
этот.
Я не могу перейти к чему-то другому, пока не закончу с "Грибом".
Невероятная случайность в сочетании с моим прославленным нюхом привели
меня в это заведение. Его хозяин напрямую замешан в эту историю. На сей счет
нет никаких сомнений. Шварц позвонил Мобуру и приказал прервать сеанс траха.
Он знал, куда тот поедет и что произойдет, потому что предупредил меня.
Вывод: этот мужик знает о деле Стивенса больше, чем о секретном шифре
Людовика XIV Это точно, четко, ясно. Я открываю ящики комода, проверяя, не
держит ли королева гардероба в запасе пузырек чего-нибудь для гостей.
Пузырек чего-нибудь я нахожу, но это флакон одеколона. Возвращаюсь на диван.
Остается только ждать. Через часок она явится и я выжму из нее все, что ей
известно о странном хозяине "Гриба".
Уф! Как приятно растянуться. Идут минуты, которые отсчитывает будильник
моей приятельницы. Шумы "Гриба" сюда доносятся в виде слабого гула, не
нарушающего окружающую тишину, но в этой тишине слышится какой-то негромкий
свист. Наверное, это водопроводные трубы. Я не позволяю ему отвлекать меня
от моих забот. Я снова перебираю в голове элементы этого темного дела:
телефонный звонок Шварца, Мобур, Хелена... Голова Хелены...
Вдруг замечаю, что начал засыпать. Понимаете, такое странное чувство, что
летаю над кроватью.
И тут реагирует мое подсознание. Я делаю открытие, потрясающее и пугающее
меня: я засыпаю, но спать не хочу. Сечете?
Я себя прекрасно чувствую, проваливаюсь в беспамятство, но при этом спать
не хочу.
Что происходит?
Мне нужно время, чтобы составить об этом мнение. Моя голова как будто
наливается свинцом; чувствую, у меня совсем нет сил.
Может, у меня случился инсульт?
При такой напряженной работе мозгов в этом нет ничего удивительного. И
все-таки... Разгадку мне приносят мои уши. Правда, на них нет радаров, но
это и не лопухи...
Тихий свист, который я слышу, это утечка газа... А мой липовый сон -
начало миленького отравления этим газом. Как говорится, спи спокойно, вечная
тебе память.
Если я не хочу закончить ночь со святым Петром, надо во что бы то ни
стало открыть это поганое окно. Пытаюсь сесть - не выходит.
Я слаб, как младенец в колыбели...
Ну уж нет! Я не собираюсь подыхать в этой комнате служанки! Что это за
конец для аса из асов Секретной службы?!
Предпринимаю новую попытку, но результат тот же.
Пока, компания! Мои костыли становятся ватными, а нервы превращаются в
сбитые сливки.
Я говорю себе, что подыхать так - предел дурости. Подыхать вообще глупо,
но так... От такой перспективы даже волосы в носу встают дыбом.
Весить около ста кило и не мочь пошевелить даже пальцем!
Я прекрасно чувствую, что ритм моего дыхания меняется.
Раз у меня парализованы ноги, может, еще двигаются руки?
Пробую. Моя правая рука онемела возле плеча, но до локтя еще шевелится.
Самое время ею воспользоваться. Я с трудом тянусь к вырезу пиджака, и мне
удается положить ее на рукоятку моей пушки. Теперь самым сложным будет
вытащить ее из кобуры. Берусь задело. Восьмилетний ребенок справился бы с
этой задачей с первого раза, мне же требуется несколько попыток. Наконец я
вытягиваю пушку из кобуры, но рука не в силах удержать оружия и валится на
кровать. К счастью, пальцы продолжают сжимать рукоятку.
Моя голова кажется мне огромной, как крытый велодром. В ней громко звонят
колокола. Странный гул! Я смотрю на пистолет и на глаз делаю элементарные
баллистические выкладки. Если я не совсем одурел, то нажму на спусковой
крючок и пуля пробьет квадратик стекла.
Я действую в то же время, что думаю. Слышу выстрел моего шпалера, который
должен быть громким, но в моем полузабытьи кажущийся едва слышным. Как пук
благовоспитанной девушки.
Ему отвечает другой, более сложный звук - хрустальный звон разбитого
стекла. Поскольку мой пистолет автоматический, а пальца со спуска я не
снимал, то маслины продолжают вылетать. Я инстинктивно передвигаю руку, и
разбиваются другие квадратики стекла. В меня бьет сильная струя свежего
воздуха. В квартире взлетают занавески. Мой котелок издает звук кассового
аппарата. Я несколько раз широко разеваю рот, вдыхая воздух, и теряю
сознание...
Я слышу вокруг себя голоса. Меня окружает множество морд экзотических
рыб. Застилающий их розовый туман рассеивается, и рыбы становятся людьми.
Здесь есть и женщины, и мужчины... Я их не знаю.
Кто-то говорит:
- Я отвезу его в больницу. Вызовите слесаря, скажите, что произошла
утечка газа...
Я узнаю этот голос. В какой прошлой жизни я его слышал?
Меня поднимают и куда-то несут. В коридоре стоят несколько человек.
Темно. Я глубоко дышу. Колокола, гудевшие у меня под кумполом, уплывают. Мне
кажется, кровь снова начала циркулировать в моих костылях, нервы становятся
опять нервами, и если я захочу, то вполне смогу идти сам. Жуткая рвота
скручивает мне кишки. Я говорю себе, что это хороший знак и что я спасен.
Спасен благодаря моей пушке. Она дала мне свежий воздух и привлекла внимание
людей.
Последняя мысль меня немного огорчает. Ничего не скажешь, здорово я
справился с поставленной себе задачей потихоньку разузнать о "Грибе". В
тошниловке наверняка уже начался шухер. Если Шварц был где-то поблизости, он
теперь начеку.
Полицейская натура берет верх над рвотой.
Я вырываюсь, чтобы встать на ноги. У нас, ищеек, работа в крови. Когда вы
перерезаете горло утке, она еще бежит, тряся кровавым обрубком. С
полицейским происходит примерно то же самое. Даже если он при смерти,
рефлексы требуют от него идти в бой.
- Не двигайтесь,- говорит женский голос.
Я думаю, что в моем состоянии было бы хорошо заскочить в ближайшую
больницу, чтобы меня там подлатали, и успокаиваюсь.
С "ха!" лесорубов меня грузят в машину. Кто-то садится рядом со мной,
очевидно, женщина, которая говорила, потому что я чувствую запах духов.
Мужчины занимают места впереди. Обо всем этом я догадываюсь по характерным
звукам.
Я издаю вздох, способный смягчить бордюрный камень, и открываю один глаз.
Видно лучше, чем несколько минут назад. Я различаю цвета, контуры...
