самого же градоначальника и что в деле этом принимал участие человек,
несомненно принадлежащий к ремесленному цеху, так как на столе, в числе
вещественных доказательств, оказались: долото, буравчик и английская
пилка. Призвали на совет главного городового врача и предложили ему три
вопроса: 1) могла ли градоначальникова голова отделиться от градона-
чальникова туловища без кровоизлияния? 2) возможно ли допустить предпо-
ложение, что градоначальник снял с плеч и опорожнил сам свою собственную
голову? и 3) возможно ли предположить, чтобы градоначальническая голова,
однажды упраздненная, могла впоследствии нарасти вновь с помощью како-
го-либо неизвестного процесса? Эскулап задумался, пробормотал что-то о
каком-то "градоначальническом веществе", якобы источающемся из градона-
чальнического тела, но потом, видя сам, что зарапортовался, от прямого
разрешения вопросов уклонился, отзываясь тем, что тайна построения гра-
доначальнического организма наукой достаточно еще не обследована9.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в ту-
пик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случив-
шемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же неко-
торое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он
избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем
и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не
волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная
весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облете-
ла весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали
себя сиротами, и сверх того боялись подпасть под ответственность за то,
что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах, вместо
головы, была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но ут-
верждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
В клубе, вечером, все наличные члены были в сборе. Волновались, тол-
ковали, припоминали разные обстоятельства и находили факты свойства до-
вольно подозрительного. Так, например, заседатель Толковников рассказал,
что однажды он вошел врасплох в градоначальнический кабинет по весьма
нужному делу и застал градоначальника играющим своею собственною голо-
вою, которую он, впрочем, тотчас же поспешил пристроить к надлежащему
месту. Тогда он не обратил на этот факт надлежащего внимания, и даже
счел его игрою воображения, но теперь ясно, что градоначальник, в видах
собственного облегчения, по временам снимал с себя голову и вместо нее
надевал ермолку, точно так как соборный протоиерей, находясь в домашнем
кругу, снимает с себя камилавку и надевает колпак. Другой заседатель,
Младенцев, вспомнил, что однажды, идя мимо мастерской часовщика Байбако-
ва, он увидал в одном из ее окон градоначальникову голову, окруженную
слесарным и столярным инструментом. Но Младенцеву не дали докончить, по-
тому что, при первом упоминовении о Байбакове, всем пришло на память его
странное поведение и таинственные ночные походы его в квартиру градона-
чальника...
Тем не менее из всех этих рассказов никакого ясного результата не вы-
ходило. Публика начала даже склоняться в пользу того мнения. что вся эта
история есть не что иное, как выдумка праздных людей, но потом, припом-
нив лондонских агитаторов10 и переходя от одного силлогизма к другому,
заключила, что измена свила себе гнездо в самом Глупове. Тогда все члены
заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, пред-
ложили ему вопрос: бывали ли в истории примеры, чтобы люди распоряжа-
лись, вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?
Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мра-
ком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на
плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны
вел и трактаты заключал.
Покуда шли эти толки, помощник градоначальника не дремал. Он тоже
вспомнил о Байбакове и немедленно потянул его к ответу. Некоторое время
Байбаков запирался и ничего, кроме "знать не знаю, ведать не ведаю", не
отвечал, но когда ему предъявили найденные на столе вещественные доказа-
тельства и, сверх того, обещали полтинник на водку, то вразумился и, бу-
дучи грамотным, дал следующее показание:
"Василием зовут меня, Ивановым сыном, по прозванию Байбаковым. Глу-
повский цеховой; у исповеди и Святого Причастия не бываю, ибо принадлежу
к секте фармазонов, и есмь оной секты лжеиерей. Судился за сожитие вне
брака с слободской женкой Матренкой и признан по суду явным прелюбодеем,
в каковом звании и поныне состою. В прошлом году, зимой, - не помню, ка-
кого числа и месяца, - быв разбужен в ночи, отправился я, в сопровожде-
нии полицейского десятского, к градоначальнику нашему, Дементию Варламо-
вичу, и, пришед, застал его сидящим и головою то в ту, то в другую сто-
рону мерно помава'ющим. Обеспамятев от страха и притом будучи отягощен
спиртными напитками, стоял я безмолвен у порога, как вдруг господин гра-
доначальник поманили меня рукою к себе и подали мне бумажку. На бумажке
я прочитал: "Не удивляйся, но попорченное исправь". После того господин
градоначальник сняли с себя собственную голову и подали ее мне. Рассмот-
рев ближе лежащий предо мной ящик, я нашел, что он заключает в одном уг-
лу небольшой органчик, могущий исполнять некоторые нетрудные музыкальные
пьесы. Пьес этих было две: "Разорю!" и "Не потерплю!". Но так как в до-
роге голова несколько отсырела, то на валике некоторые колки расшата-
лись, а другие и совсем повыпали. От этого самого господин градона-
чальник не могли говорить внятно или же говорили с пропуском букв и сло-
гов. Заметив в себе желание исправить эту погрешность и получив на то
согласие господина градоначальника, я с должным рачением завернул голову
в салфетку и отправился домой. Но здесь я увидел, что напрасно понадеял-
ся на свое усердие, ибо как ни старался я выпавшие колки утвердить, но
столь мало успел в своем предприятии, что при малейшей неосторожности
или простуде колки вновь вываливались, и в последнее время господин гра-
доначальник могли произнести только: п-плю! В сей крайности, вознамери-
лись они сгоряча меня на всю жизнь несчастным сделать, но я тот удар
отклонил, предложивши господину градоначальнику обратиться за помощью в
Санкт-Петербург, к часовых и органных дел мастеру Винтергальтеру, что и
было ими выполнено в точности. С тех пор прошло уже довольно времени, в
продолжение коего я ежедневно рассматривал градоначальникову голову и
вычищал из нее сор, в каковом занятии пребывал и в то утро, когда ваше
высокоблагородие, по оплошности моей, законфисковали принадлежащий мне
инструмент. Но почему заказанная у господина Винтергальтера новая голова
до сих пор не прибывает, о том неизвестен. Полагаю, впрочем, что за раз-
литием рек, по весеннему нынешнему времени, голова сия и ныне находится
где-либо в бездействии. На спрашивание же вашего высокоблагородия о том,
во-первых, могу ли я, в случае присылки новой головы, оную утвердить и,
во-вторых, будет ли та утвержденная голова исправно действовать? от-
ветствовать сим честь имею: утвердить могу и действовать оная будет, но
настоящих мыслей иметь не может. К сему показанию явный прелюбодей Васи-
лий Иванов Байбаков руку приложил".
Выслушав показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что
ежели однажды допущено, чтобы в Глупове был городничий, имеющий вместо
головы простую укладку, то, стало быть, это так и следует. Поэтому он
решился выжидать, но в то же время послал к Винтергальтеру понудительную
телеграмму11 и, заперев градоначальниково тело на ключ, устремил всю
свою деятельность на успокоение общественного мнения.
Но все ухищрения оказались уже тщетными. Прошло после того и еще два
дня; пришла, наконец, и давно ожидаемая петербургская почта; но никакой
головы не привезла.
Началась анархия, то есть безначалие. Присутственные места запустели;
недоимок накопилось такое множество, что местный казначей, заглянув в
казенный ящик, разинул рот, да так на всю жизнь с разинутым ртом и ос-
тался; квартальные отбились от рук и нагло бездействовали; официальные
дни исчезли. Мало того, начались убийства, и на самом городском выгоне
поднято было туловище неизвестного человека, в котором по фалдочкам хотя
и признали лейб-кампанца, но ни капитан-исправник, ни прочие члены вре-
менного отделения, как ни бились, не могли отыскать отделенной от туло-
вища головы.
В восемь часов вечера помощник градоначальника получил по телеграфу
известие, что голова давным-давно послана. Помощник градоначальника ото-
ропел окончательно.
Проходит и еще день, а градоначальниково тело все сидит в кабинете и
даже начинает портиться. Начальстволюбие, временно потрясенное странным
поведением Брудастого, робкими, но твердыми шагами выступает вперед.
Лучшие люди едут процессией к помощнику градоначальника и настоятельно
требуют, чтобы он распорядился. Помощник градоначальника, видя, что не-
доимки накопляются, пьянство развивается, правда в судах упраздняется, а
резолюции не утверждаются, обратился к содействию штаб-офицера. Сей пос-
ледний, как человек обязательный, телеграфировал о происшедшем случае по
начальству и по телеграфу же получил известие, что он, за нелепое доне-
сение, уволен от службы12.
Услыхав об этом, помощник градоначальника пришел в управление и зап-
лакал. Пришли заседатели - и тоже заплакали; явился стряпчий, но и тот
от слез не мог говорить.
Между тем Винтергальтер говорил правду, и голова действительно была
изготовлена и выслана своевременно. Но он поступил опрометчиво, поручив
доставку ее на почтовых мальчику, совершенно несведущему в органном де-
ле. Вместо того чтоб держать посылку бережно на весу, неопытный посланец
кинул ее на дно телеги, а сам задремал. В этом положении он проскакал
несколько станций, как вдруг почувствовал, что кто-то укусил его за ик-
ру. Застигнутый болью врасплох, он с поспешностью развязал рогожный ку-
лек, в котором завернута была загадочная кладь, и странное зрелище вдруг
представилось глазам его. Голова разевала рот и поводила глазами; мало
того: она громко и совершенно отчетливо произнесла: "Разорю!"
Мальчишка просто обезумел от ужаса. Первым его движением было выбро-
сить говорящую кладь на дорогу; вторым - незаметным образом спуститься
из телеги и скрыться в кусты.
Может быть, тем бы и кончилось это странное происшествие, что голова,
пролежав некоторое время на дороге, была бы со временем раздавлена эки-
пажами проезжающих и, наконец, вывезена на поле в виде удобрения, если
бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантас-
тического. что сами глуповцы - и те стали в тупик. Но не будем упреждать
событий и посмотрим, что делается в Глупове.
Глупов закипал. Не видя несколько дней сряду градоначальника, гражда-
не волновались и, нимало не стесняясь, обвиняли помощника градоначальни-
ка и старшего квартального в растрате казенного имущества. По городу
безнаказанно бродили юродивые и блаженные и предсказывали народу всякие
бедствия. Какой-то Мишка Возгрявый уверял, что он имел ночью сонное ви-
дение, в котором явился к нему муж грозен и облаком пресветлым одеян.
Наконец глуповцы не вытерпели; предводительствуемые излюбленным граж-
данином Пузановым, они выстроились в каре' перед присутственными местами
и требовали к народному суду помощника градоначальника, грозя в против-
ном случае разнести и его самого, и его дом.
Противообщественные элементы всплывали наверх с ужасающею быстротой.
Поговаривали о самозванцах, о каком-то Степке, который, предводи-
