рять. Как вы не понимаете? Если будет доказано, что Мэри ошиблась, под-
нимется страшный вой - все станут орать: №Долой Слушателей! Их работа ни
гроша не стоит!¤ А ведь Поисковая Программа Экайера - наш единственный,
самый мощный инструмент. Он должен быть вне сомнений, слухов и какой бы
то ни было критики. Если Программа не выстоит, пройдут столетия, прежде
чем мы восстановим утраченное, если вообще можно будет что-то восстано-
вить.
Джилл испугалась.
- Ваше Преосвященство, вы не должны позволить этому случиться! -
воскликнула она.
- Бог не допустит этого, - проговорил кардинал.
Глава 34.
Раньше мир уравнений виделся Теннисону сквозь дымку, его очертания
были искажены колеблющимся, плывущим маревом - так в жаркий солнечный
день виден другой берег озера, поверхность которого сияет радужными бли-
ками, отражая палящие лучи. Теперь же все было видно четко и ясно. Он
стоял на твердой почве, а перед ним ровными рядами, насколько хватало
глаз, выстроившись разноцветные кубоиды, испещренные значками и графика-
ми. Вдали угадывалась линия горизонта, она поднималась кверху наподобие
края огромной чаши, и там, далеко-далеко, край ее соприкасался с опроки-
нутой чашей небес. Поверхность планеты - если это была планета - была
покрыта горохово-зеленым ковром, но это не была трава. Что именно - Тен-
нисон пока понять на мог.
- Шептун! - позвал Теннисон.
Ответа не последовало. Шептуна не было. Он был один. Или нет, не
один. Шептун тоже был здесь, но не как нечто отдельное. Здесь, в незна-
комом, чужом мире, Теннисон находился не сам по себе - тут были он и
Шептун, соединенные в одно целое.
Он застыл, пораженный внезапной догадкой, не понимая, откуда это ста-
ло ему известно. Шли мгновения, и он догадался, что додумался до этого
не он, Теннисон, а Шептун, который сейчас был его неотъемлемой частью.
Но кроме этого Шептун никак не обнаруживал своего присутствия. №Интерес-
но, - подумал Теннисон, - а как себя чувствует Шептун? Кажется ли ему,
что он сам по себе, или он тоже осознает себя частью единого целого?
Чувствует ли он мое присутствие?¤ Но ответа на его безмолвный вопрос не
последовало. Шептун не давал знать, так ли оно на самом деле.
Самое удивительное, что Теннисон ощущал реальность своего присутствия
в математическом мире: не смотрел на него со стороны, а лично там нахо-
дился. Он чувствовал твердую поверхность под ногами и дышал легко и сво-
бодно, словно на планете земного типа. Он попробовал оценить параметры
окружающей среды - состав атмосферы, ее плотность, давление, силу притя-
жения, температуру воздуха. Производя в уме вычисления, он поразился.
Подсчеты были весьма приблизительны, но он понимал, что все параметры
намного лучше - условия были не просто подходящими для жизни, а идеально
подходящими.
Кубоиды оказались расцвечены разнообразнее и ярче, чем тогда, когда
он смотрел кристалл и видел их во сне. Уравнений и графиков на их по-
верхности было намного больше. Приглядевшись к ближайшей группе кубои-
дов, он заметил, что все они - разного цвета, а уравнения и графики на
их поверхности совершенно разные. Каждый из них нес в себе нечто индиви-
дуальное.
Он до сих пор не сдвинулся с места, и та часть, которую мучили сомне-
ния относительно его присутствия здесь - наверное, собственно Теннисон,
- не давала ему сделать ни единого движения. Наконец он сумел преодолеть
оцепенение и сделал первый осторожный шаг, чтобы удостовериться в том,
что может двигаться. Уравнения-кубоиды стояли неподвижно, и Теннисон ре-
шил предпринять попытку контакта и начать двигаться. №Неужели, - подумал
он, - я буду стоять тут и глазеть, а потом уберусь восвояси? Тогда между
теперешним посещением этого мира и предыдущими не будет никакой разни-
цы¤.
Он медленно, шаг за шагом приближался к кубоидам. Подойдя к одному из
них довольно близко, Теннисон прикинул его №рост¤, то есть - высоту.
№Рост¤ кубоид имел приличный - что-то около восьми футов, и Теннисон
смотрел на его верхнюю часть, запрокинув голову. В длину кубоид был раза
в два больше. Теннисон не мог определить ширину кубоида, оттуда, где
стоял, но он вышел из положения и взглянул на другой кубоид, который был
развернут к нему боком, и понял, что ширина кубоида составляет около де-
вяти футов. №Наверное,- подумал Теннисон, - размеры у них могут быть
разные¤. Но те, что стояли к нему поближе, казались совершенно одинако-
выми.
Передняя поверхность кубоида, к которому он подошел поближе, была
бордового цвета, на ней были изображаемы уравнения преимущественно оран-
жевые, но кое-где вкраплялись красный, желтый, зеленый цвета. Он попы-
тался решить в уме самое длинное уравнение, но оказалось, что значки,
которыми оно было написано, Теннисону незнакомы.
Тот кубоид, по которому Теннисон определил ширину, был ярко-розовым,
уравнения на нем - зеленые, а сзади него стоял еще один, пепельно-серый
в рыжих крапинках. Уравнения на нем были лимонно-желтые, а графики - си-
реневые. Этот кубоид выглядел забавно, казался №веселее¤ остальных.
Пока Теннисон приближался к кубоидам, с их стороны никакой реакции не
последовало, они оставались неподвижными.
Только сейчас Теннисон обнаружил, что в этом мире совершенно нет зву-
ков. Это был мир безмолвия. №Так вот почему я здесь не в своей тарелке,
- понял Теннисон. - Ведь я так привык к тому, что меня всю жизнь сопро-
вождают звуки - хоть какие-нибудь. Даже когда лежишь в блаженной тишине,
нет-нет да и раздастся какой-нибудь звук - то скрипнет рассохшаяся поло-
вица, то легкий ветерок пошевелит листву за окном, то муха зажужжит от
обиды, ударившись в оконное стекло...¤ Здесь же не было ничего, полное
беззвучие.
Он отважился еще ближе подойти к бордовому кубоиду. Было интересно
идти, не производя никаких звуков. Подойдя к кубоиду вплотную, Теннисон,
сам толком не понимая, что делает, вытянул руку и коснулся поверхности
кубоида указательным пальцем - осторожно, готовый в любое мгновение от-
дернуть руку, словно кубоид мог оказаться горячим или был способен уку-
сить за палец. Ничего не произошло. На ощупь кубоид оказался гладким, не
теплым и не холодным. Осмелев, Теннисон коснулся его всей ладонью. Ла-
донь плотно прижалась к кубоиду, и Теннисон с удивлением ощутил, что он
прогнулся под рукой. Казалось, что он положил руку на желе или холодец.
На поверхности кубоида произошло какое-то движение, и Теннисон в ис-
пуге отпрянул. Он увидел, как задвигались уравнения, зашевелились графи-
ки - сначала медленно, лениво, потом все быстрее и быстрее. Вскоре за
мельканием уравнений и графиков уже невозможно было уследить: они раст-
ворялись, исчезали, вливались одно в другое, возникали новые комбинации
значков и тут же исчезали, следом возникали следующие, совсем другие.
№Он, этот не знаю кто, говорит со мной, - понял Теннисон. - Да, пыта-
ется говорить, хочет перебросить мостик через пропасть, разделяющую
нас!¤
Теннисон как зачарованный смотрел на кубоид, пытаясь уловить смысл
причудливой пляски значков и их комбинаций. Временами ему казалось - вот
он, смысл, я все понял, но стоило уравнению немного измениться - и
только что обретенное понимание рассеивалось, пропадало, словно его и не
было, будто он что-то написал мелом на доске, а кто-то безжалостно стер
написанное.
Не отрывая взгляда от обращенной к нему поверхности бордового кубои-
да, краем глаза он заметил сбоку какое-то движение и резко отступил в
сторону. Но бежать оказалось некуда и спрятаться негде. К нему приближа-
лись другие кубоиды. Они постепенно смыкались в плотное кольцо, отрезая
Теннисону пути к отступлению. На поверхностях кубоидов, обращенных к
Теннисону, двигались, прыгали, перемещались графики и уравнения. Зрелище
было не для слабонервных: не было слышно ни единого звука, а Теннисону
казалось, что они хором кричат на него.
Подходили все новые и новые кубоиды, и некоторые из них, желая получ-
ше разглядеть пришельца, взбирались сверху на своих собратьев. Вновь
прибывшие лезли еще выше - казалось, какой-то невидимый каменщик-великан
громоздил стену из неподъемных блоков и окружал ею Теннисона. Кольцо
смыкалось все плотнее, и у Теннисона закружилась голова от непрерывной
смены цветов и пляски значков в графиках и уравнениях. Теперь ему каза-
лось, что они уже не с ним разговаривают, а собрались на какое-то сверх-
важное совещание и решают срочный вопрос. Уравнения усложнялись немысли-
мо, графики извивались, вертелись, перекручивались.
Кубоиды стояли вокруг Теннисона плотной, нерушимой стеной, и вдруг
неожиданно стена рухнула прямо на Теннисона! Он в страхе закричал - но
пока она падала, страх сменился удивлением, казалось, он погружается в
бездну. Теннисон не ушибся, не поранился. Целый и невредимый, он стоял в
куче упавших кубоидов. В какой-то момент он испугался, что может утонуть
в них, что его засосет, затянет, разотрет в порошок, что ему не хватит
воздуха. Он живо представил, как его рот и горло заполнит липкое, вязкое
желе, как оно попадет ему в легкие...
Но ничего не произошло. Он погрузился в непонятное пространство, но
никакого неудобства не ощутил. Он попытался вынырнуть, чтобы вдохнуть,
но вскоре понял, что не утонет и воздух ему не нужен. Кубоиды поддержи-
вали его со всех сторон, и ему нечего было бояться. Они не говорили ему
этого, но он почему-то это знал. Наверное, эта мысль каким-то непостижи-
мым образом вошла в него.
Кубоиды двигались вокруг, некоторые проходили сквозь него, оставаясь
внутри него на некоторое время. Ему стало казаться, что он сам стал ку-
боидом. Он чувствовал, как внутри него циркулируют графики и уравнения,
как они обнимают его, проплывая рядом. Некоторые из них соединились
вместе и построили для него странный, немыслимой конструкции... дом!
Теннисон скользнул в свой дом, не понимая, что он, но совершенно удов-
летворенный своим новым состоянием.
Глава 35.
Компания Слушателей собралась за кофе.
- Что слышно про Мэри? - спросила Энн Гатри.
- Да ничего, - ответил Джеймс Генри. - Либо никто не знает, либо зна-
ют, да не говорят.
- И никто ее не навещал? - спросила Энн.
- Я заходил к ней, - сообщил Герб Квинн. - Меня впустили на минутку.
Но она спала.
- Наверное, ее пичкают успокоительными, - высказала предположение Жа-
нет Смит.
- Не исключено, - кивнул Герб. - Сестра меня быстренько выпроводила.
Похоже, они посетителей не жалуют.
- Честное слово, - покачала головой Энн, - я бы была намного спокой-
нее, если бы тут был старый док. Этот новенький... не знаю, что и ска-
зать.
- Ты про Теннисона?
- А про кого же?
- Ты не права, - сказал Джеймс Генри. - Он - парень что надо. Я с ним
разговаривал несколько недель назад. Мне он понравился.
- Но ты же не знаешь, что он за врач.
- Что верно, то верно. Я к нему не обращался.
- А я у него была, - сообщила Мардж Стриттер. - У меня недавно горло
разболелось, и он меня быстро вылечил. Очень симпатичный человек, вежли-
вый, обходительный. А старый док временами бывал грубоват.
- Это точно, - согласился Герб. - Помню, он меня крыл на чем свет
стоит за то, что я якобы не следил за своим здоровьем.
- Не по душе мне слухи, которые распускают о Мэри, - покачала головой
Энн.
- А кто от них в восторге? - хмыкнул Герб. - С другой стороны - когда
в Ватикане не ходили хоть какие-нибудь слухи? Лично я предпочитаю ничему
не верить.
- А я думаю, что все-таки что-то стряслось, - сказала Жанет. - Нет
дыма без огня. Не зря же ей так плохо. Наверное, она испытала что-то
вроде шока. Это ведь так бывает со всеми нами время от времени.
- Да, но до сих пор мы выкарабкивались, - возразил Герб. - Денек-дру-
гой, и все в норме.
- Мэри стареет, - покачала головой Энн. - Может быть, ей уже не стоит
