И вдруг, совершенно неожиданно, математический мир исчез, и он очу-
тился в своей гостиной, у камина. Он снова был самим собой, но не совсем
таким, как раньше, потому что вынес что-то из математического мира, ка-
кую-то новую способность, иное качество, которого у него до сих пор не
было. А теперь он получил подтверждение наличия этой новой способности.
№Может быть, еще что-то проявится? - мучился он в поисках ответа. -
Кто я теперь? Что я такое?¤
Тот же вопрос он задавал себе тогда, когда находился в доме, выстро-
енном для него кубоидами.
№Я - человек? - спрашивал он себя. - Я еще человек? Боже, сколько чу-
жеродного проникло в меня, и могу ли я после этого оставаться человеком?
Может быть, - думал он, - обитатели математического мира каким-то об-
разом поняли, что я врач, целитель, и решили меня немного... переделать?
Переделать с одной-единственной целью - чтобы я стал более хорошим цели-
телем? С одной ли? Или они вмешались в другие аспекты моего существа?¤
Эти мысли заставляли его бояться, и чем больше он думал, тем больше
боялся. Он перешел границу, которую переходить не следовало. Он не имел
права туда идти - и вышел не таким, каким пришел. Он изменился, а ему не
хотелось перемен. Люди вообще не любят перемен, а перемены в себе самом
- просто кошмар!
Но, с другой стороны, чего бояться? Ведь те перемены, что произошли в
нем; как бы ни были они малы или, наоборот - значительны, дали ему воз-
можность преподнести такой прекрасный подарок Джилл, пусть даже он сде-
лал это непроизвольно, бессознательно. Такого подарка ей не сделал бы
никто.
А раз дело в этом, то бояться нечего. В конце концов, самое главное -
Джилл. Пускай в будущем ему придется пострадать, поплатиться за то, что
произошло, он не пожалеет. Любая цена, которую ему пришлось бы запла-
тить, ничто по сравнению с тем, что ему удалось сделать. Он получил свою
награду сполна в то мгновение, когда коснулся щеки Джилл.
Эти мысли успокоили Теннисона. Он спокойно лежал, и ему не хотелось
шевелиться - он просто тихо лежал и смотрел перед собой. Светало. Тенни-
сон размышлял, как ему удалось проникнуть в математический мир наяву.
Было ясно, что он туда не попал бы, если бы Шептун не помог. А вот чтобы
понять, как это удалось Шептуну, нужно его как следует расспросить.
Осторожно повернув голову, он оглядел спальню в поисках какого-нибудь
признака, знака, указывающего, что Шептун здесь, рядом. Никаких следов -
ни искорки, ни свечения. Он подумал, что, может быть, Шептун до сих пор
находится внутри его сознания, но скоро понял, что и там его нет. Это
было немного непривычно - за время пребывания в математическом мире он
успел привыкнуть к тому, что Шептун где-то внутри него.
Теннисон был готов снова задремать, но что-то помешало ему. Сначала
он не понял, в чем дело, но потом расслышал тихий стук в дверь. Он вско-
чил, сел на край кровати и стал искать ногами шлепанцы.
Джилл заворочалась и что-то вопросительно пробормотала.
- Все в порядке, - успокоил ее Теннисон. - Лежи, спи. Пойду посмотрю,
кого там принесло.
Шлепанцы он так и не нашел и отправился из спальни в гостиную боси-
ком. Прикрыв за собой дверь спальни, он снова услышал робкий стук.
Не включая свет, Теннисон пробрался к входной двери на ощупь, обходя
стулья и столы. В первое мгновение, открыв дверь, он не сообразил, кто
стоит на пороге. Протер глаза и узнал Экайера.
- Джейсон, тысяча извинений. Я понимаю, в такую рань...
- Да ничего, все нормально, я уже не спал. Проходи, Пол.
- У тебя найдется что-нибудь выпить? Немного бренди, если есть.
- Конечно, - кивнул Теннисон. - Садись к огню. Сейчас дровишек подб-
рошу.
Он закрыл дверь и внимательно взглянул на Экайера. На том были брюки
и куртка.
- Рано встал, - спросил он, - или не ложился?
- Не ложился, - мотнул головой Экайер, добрался до кушетки у камина и
прилег на нее.
Джейсон разыскал бренди, налил полный стакан и подал Экайеру.
- Да, вид у тебя неважный, - отметил он.
- Можно себе представить, - кивнул Экайер, сделав большой глоток. -
Всю ночь на ногах. Понимаешь, случилась совершенно невероятная вещь. Та-
кого никогда не было. То есть на моей памяти не случалось.
Теннисон подбросил в камин крупное полено, поворошил кочергой угли,
дождался, когда полено разгорелось и вернулся к кушетке. Сел рядом с
Экайером, положил босые ноги на кофейный столик. Ноги постепенно согре-
лись.
Экайер отхлебнул бренди и спросил:
- Не составишь мне компанию, а?
- Рановато вроде, - покачал головой Теннисон.
- Ну, ладно, а я выпью, поскольку еще не ложился.
И глотнул еще.
- Значит, ты явился, чтобы рассказать мне о чем-то. Если так, то чего
же тянешь? Передумал, что ли?
- Нет, никак не могу начать. Прости, но это очень больно и горько...
Теннисон молчал. Экайер мрачно прихлебывал бренди.
- Дело было так, - наконец сказал Экайер. - Я все оттягивал с прос-
мотром второго №райского¤ кристалла. Это тебе известно. Ты сам меня за
это ругал. Джейсон, скажи, ты первый кристалл смотрел?
- Нет, - покачал головой Теннисон. - Все время ощущал какое-то внут-
реннее сопротивление. Может, побаивался. Как только задумывался об этом,
тут же ощущал какую-то странную неловкость. Я знаю, надо было посмот-
реть. Может быть, я бы увидел и понял что-то такое, что помогло бы мне
лучше лечить Мэри.
- Вот-вот, - сказал Экайер, подняв вверх указательный палец. - Оно
самое. А у меня такая же петрушка была со вторым кристаллом. Все откла-
дывал на потом, выдумывал причины для проволочки. Может быть, тоже поба-
ивался того, что могу увидеть, как и ты. Не знаю. Пытался анализировать
свои чувства, чуть не спятил. Наконец вчера вечером я решил побороть
свою слабость...
- Посмотрел, значит?
- Нет, Джейсон, не посмотрел.
- Почему же нет, черт бы тебя побрал? Испугался в последний момент?
- Нет. Просто его не было.
- Чего не было-то? Момента?
- Нет. Кристалла не было.
- Что ты хочешь этим сказать?
- То, что сказал. Нет его. Там, где он хранился, его нет. То есть нет
там, куда мы его положили - я и старина Эзра. Ну, ты же знаешь Эзру, де-
позитора?
- Знаю.
- Так вот, Эзра все делает чрезвычайно педантично. У него во всем
полнейший порядок. Ничего не упускает, ни единой мелочи. Я с ним столько
лет проработал и доверяю ему больше, чем самому себе.
Теннисон молча слушал.
- Когда поступает новый кристалл, - продолжал Экайер, - я передаю его
Эзре, и он кладет его в сейф. После того как я просмотрю кристалл, он
может быть передан в Ватикан, а когда нам его возвращают, он помещается
в одну из ячеек депозитория. Чаще всего кристалл не передается в Ватикан
немедленно, а порой не передается вовсе, если мы решаем, что он не
представляет особого интереса. В этом случае он тоже помещается в ячей-
ку. У Эзры на этот счет своя система. Уж не знаю, как он ориентируется в
огромной массе кристаллов, но стоит попросить его найти тот или другой,
и он тут же находит, не сверяясь ни с какими каталогами. Может, у него
память такая блестящая - не знаю. Насколько мне известно, никакой особой
системы учета у него нет. И в этом, согласись, есть преимущества по час-
ти секретности.
Теннисон понимающе кивнул.
- Стало быть, Эзра единственный, кто знает все досконально.
- Вот именно. Мне известно расположение нескольких кристаллов, кото-
рые я могу отыскать без помощи Эзры, но их немного.
- Но, если я правильно понял, до тех пор пока ты не просмотришь крис-
талл, он находится в сейфе. №Райский¤ кубик был помещен в сейф, а теперь
его там нет - ты это хочешь сказать?
- Да, Джейсон, именно это я и хочу сказать. Эзра открыл сейф, а крис-
талла там не оказалось. Были три других, которые я не успел просмотреть,
а №райского¤ и след простыл.
- Может быть, перепутали маркировку?
- Да нет, что ты. Я, правда, тоже сразу так подумал и поэтому тут же
осмотрел все три кристалла. №Райского¤ среди них не было. Всякая дребе-
день, только что поступившие материалы последних наблюдений.
- Пол, кто еще мог открыть сейф?
- Никто. То есть никто, кроме меня и Эзры.
- Ясно. Значит, это Эзра.
- Не верю, - тряхнул головой Экайер. - Хранилище - вся жизнь Эзры.
Смысл его существования - Поисковая Программа. Без нее он - ничто. Ноль
без палочки. Говорю же тебе, я верю ему больше, чем себе. Он в Программе
работает дольше меня. Когда я приступил к работе, он уже много лет тру-
дился.
- Ну, а если кто-то из Ватикана...
- Ни малейшей возможности. Даже Папа не мог бы. Эзра предан Програм-
ме, а не Ватикану.
- Ну, а вдруг кто-то узнал комбинацию на замке? Такое вероятно?
- Маловероятно, но в принципе...
- Так. Кристалл мог быть помещен в другое место?
- Нет. Эзра убрал его в сейф. Это было у меня на глазах. Я стоял ря-
дом и видел. Он положил кристалл в сейф и запер дверцу.
- Ну, и что ты думаешь?
- Боже, Джейсон, я не знаю! Кто-то украл кристалл!
- Потому что не хочет, чтобы его смотрели?
- Думаю, дело именно в этом. Ватикан сейчас раздирают канонические
споры. Те, кто хочет канонизировать Мэри...
- ...хотели бы заодно покончить и с Программой, - закончил его мысль
Теннисон. - И дискредитировать тебя.
- Я не могу быть уверен полностью, но... если это так, то они не
упустили своего шанса, вот и все.
Оба умолкли. Полено, подброшенное Теннисоном в камин, ярко пылало.
Утреннее солнце заливало комнату ясными лучами.
- Но это еще не все, - проговорил Экайер вполголоса. - Еще не все я
тебе сказал.
- Что же еще случилось? Куда уж больше.
- Первый кристалл, первый №райский¤ кристалл - тоже исчез. Его тоже
нет на месте.
Глава 39.
Что там Ватикан - вся Харизма просто бушевала!
№МЭРИ СОВЕРШИЛА ЧУДО! ОНА КОСНУЛАСЬ РУКОЙ ЩЕКИ ДЖИЛЛ, И ОПУХОЛЬ ИС-
ЧЕЗЛА!¤
Медсестра уверяла, что своими глазами видела, как это случилось. Да,
Мэри попросила Джилл наклониться к ней поближе - так, чтобы она смогла
коснуться ее щеки. И как только коснулась, опухоль сразу и исчезла - как
не было!
Чудо! Чудо! ЧУДО!!!
Никто не сомневался - это было чудо в прямом смысле слова. Все, кто
видел Джилл, убедились - пятно с ее лица пропало!
Как только все заорали о №чуде¤, Джилл предпочла скрыться с глаз до-
лой.
Взволнованная группа кардиналов бросилась докладывать Его Святейшест-
ву, а Его Святейшество, который был, прямо скажем, не в восторге от этой
новости, скрежетал, фырчал и издавал всякие другие нечленораздельные
звуки, выражавшие крайнее недовольство, но все-таки пытался убедить кар-
диналов не терять головы, пока не будут получены более достоверные све-
дения.
Когда же один из кардиналов высказался относительно того, что те-
перь-то уж пора произвести прославление Мэри по всем подобающим канонам,
Папа резко воспротивился и заявил, что время еще не настало. Кардинал
был не на шутку огорчен.
Однако всеобщее торжество началось само собой. Рабочие с ферм, садов
и огородов побросали инструменты и присоединились к торжественной про-
цессии, направлявшейся в Ватикан. Дровосеки, забыв в лесу топоры и пилы,
выбегали из леса. Монахи и послушники оставляли дела и мчались, чтобы
влиться в ликующую толпу. Охранники Ватикана бросили бесплодные попытки
удержать массу людей и роботов, рвущихся в Ватикан. В высокой базилике
яблоку негде было упасть - все падали на колени и молились. Сначала ко-
локола молчали, но наконец, словно отчаянно пытаясь воззвать к безраз-
личному Ватикану, зазвонили. Все были счастливы, так счастливы, что и
сказать нельзя!
Толпы народа собрались возле клиники, выкрикивая имя Мэри, заполнили
маленький сад, истоптали клумбы, переломали кусты. Охранники беспомощно
отступили перед громадной волной народа.
