ла внимательно просматривать бумаги.
Поначалу было совсем неинтересно. Несколько листков содержали ка-
кие-то математические расчеты - ничего впечатляющего. На одном листке
был перечень дел, которые нужно было переделать. Большинство пунктов бы-
ло вычеркнуто - надо понимать, это означало, что дела выполнены. Кое-ка-
кие листки были испещрены непонятными значками, - возможно, когда-то они
что-то и означали, но теперь выяснить это не было никакой возможности.
На одном листке было начало письма - собственно, всего две строчки - без
даты и адреса: №Ваше Преподобие, последние несколько дней я размышлял о
том деле, о котором мы с вами беседовали в саду, и пришел к выводу,
что...¤ Дальше было съедено мышами. Еще на одном листе было написано:
№Темы для обсуждения с Его Святейшеством¤, но, кроме заглавия, больше
ничего не было. Далее следовал совершенно загадочный листок: №666 буш.
пшеницы, 30 куб. хорошего, прочного, долго горящего дерева, 150 фун.
лучшего картофеля, 7 т. меда¤, - и все. Были и другие листки и обрывки
бумаги, и, наверное, тот, кто задался бы целью их расшифровать, узнал бы
много интересного, но почему-то Джилл решила, что сейчас не время прини-
маться за их изучение. Она аккуратно сложила все бумажки в стопку, тща-
тельно разгладив каждую. Она решила, что обязательно как-нибудь выкроит
время и изучит все до одной более внимательно. Кто знает - а вдруг имен-
но там и таится ключ к разгадке тайны Ватикана?
Приняв такое решение, она неожиданно для себя поняла, как глубока от-
ветственность, которую она возложила на себя, как важна задача, ради ре-
шения которой она просматривала даже совершенно пустяковые на первый
взгляд обрывки бумаги в надежде отыскать какую-нибудь крошечную заметку
на полях, которая как раз и могла бы дать ответ на все вопросы! Нет, не
такой она представляла себе эту работу, когда давала согласие ос-
таться... Тогда она думала, что это всего-навсего разумный компромисс с
собой, некое оправдание своей задержки здесь, занятие, чтобы не сло-
няться без дела, не сидеть сложа руки. №Ты втянешься¤, - сказал Джейсон
и оказался прав. Только втянулись они оба - и он ничуть не меньше, чем
она, хотя он-то как раз не притворялся, не утверждал, что горит желанием
здесь остаться. Разве не она планировала остаться тут, если ей позволят
выполнить репортерскую работу, ради которой она так сюда стремилась?
№Если бы сейчас мне предложили улететь с Харизмы, - подумала она, -
согласилась бы я или нет?¤ - И поняла, что ответить не может.
В самом низу бумажной стопки она обнаружила несколько сколотых скреп-
кой листков, исписанных витиеватым почерком. Джилл принялась за чтение,
с трудом разбирая слова:
№Я, Енох, кардинал Феодосий, записал это для себя, осознавая, что
настоящая информация не может войти в официальный отчет. То, о чем я пи-
шу, не было помещено в отчет умышленно. Я записываю свои воспоминания,
как предупреждение самому себе, только себе самому, хотя, может быть, -
они пригодятся и другим. Но сейчас я не имею намерений ни с кем делиться
впечатлениями. Я делаю эти записи не потому, что боюсь запамятовать -
забывчивостью я не страдаю, но потому, что хочу передать словами свои
чувства, свои эмоции (если у меня есть чувства и эмоции) и мои опасения
- в особенности - опасения, пока время не стерло остроту впечатлений.
Я считаю, что описываемое мною было случаем, редкой случайностью, хо-
тя последствия этой случайности могут оказаться весьма и весьма прис-
корбными. Долгое время мы чувствовали себя в безопасности в своем одино-
ком, изолированном от мира убежище, расположенном на самом краю Галакти-
ки, где так мало звезд, да и наша собственная звезда так мала и невыра-
зительна, что вряд ли привлекла бы к себе чье-то внимание. Но теперь, с
тех пор как случилось то, о чем я хочу написать, я уже не так уверен в
нашей безопасности. Хотя никто из моих соратников не проявил никакого
беспокойства по этому поводу, а я, в свою очередь, ни с кем не поделился
своими опасениями и тревогой.
Именно потому, что я принужден молчать о том, что пережил, и из стра-
ха, что с течением времени я избавлюсь от мучающего меня страха, я пишу
эти воспоминания для себя, как напоминание себе, как подтверждение того,
что я пережил этот страх, о котором ни в коем случае не следует забы-
вать, когда мы будем строить планы на будущее.
Вчера нас посетили. Пришельцы были совершенно непохожи ни на одно из
виденных мною ранее существ. Не исключено, что многие на планете видели
что-то, но скорее всего, если кто-то и видел, то не более чем странные
пузыри. Мне довелось видеть тех, кто летал в этих пузырях, поскольку я
уверен - пузыри были всего-навсего транспортными средствами. Несколько
мгновений я был лицом к лицу с одним из тех, кто был внутри пузырей.
Именно №лицом к лицу¤ - могу поклясться, что это было лицо. Не лицо че-
ловека, не лицо робота - оно было похоже на зыбкий, колеблющийся дым, но
в нем проглядывали очертания странного лица. Оно все время меняло форму,
растягивалось и сжималось, как резиновое. Я никогда не смогу забыть вы-
ражения этого лица, - ведь я видел его так близко, на расстоянии не бо-
лее тридцати футов. Это была презрительная усмешка - будто Всемогущий
Господь взирал на стадо свиней. Я внутренне содрогнулся, поймав на себе
этот взгляд, и почувствовал себя маленьким, ничтожным, презренным су-
ществом. Мне стало нестерпимо жаль себя и себе подобных: все, чем мы за-
нимались столько лет, представилось мне возней скарабеев в навозной ку-
че, мелким и низменным.
Пузырей было около дюжины, хотя, сомневаюсь, что кому-то пришло в го-
лову сосчитать их. Они быстро появились и так же быстро исчезли - задер-
жались всего-то, наверное, минут на десять, если не меньше.
Они быстро осмотрели нас, - возможно, им и не нужно было тратить на
нас много времени. Наверное, даже этого им вполне хватило, чтобы все про
нас узнать. Они смотрели на нас без всякого интереса, ибо поняли, кто мы
такие, чем занимаемся, и, скорее всего, решили, что мы просто ничтожест-
ва.
Может быть, они и не представляют для нас опасности, но главное - они
знают о нас, с каким бы пренебрежением они к нам ни отнеслись. Вот поэ-
тому-то я и не могу больше чувствовать себя в безопасности. Может быть,
они нам ничего плохого и не сделают, но само чье-то знание о нас - уже
опасность. Представить только: если они случайно обнаружили нас, просто
так, от нечего делать, разглядели нас, то могут существовать и те - они
наверняка есть, - кто по неведомым нам причинам ищет нас.
Мы так стремились к изоляции, отдаленности. Мы выдержали наплыв па-
ломников - даже поощряли его, - и не только потому, что нам нужны
деньги. Мы были уверены, что, даже если паломники будут рассказывать о
нас, никто не придаст их словам особого значения - сочтут нас представи-
телями еще одного презренного, ничтожного культа. Но, видимо, наши рас-
четы оказались неверны, а если так...¤
На этом месте записи обрывались. Джилл старательно разгладила смятые
странички, аккуратно сколола их скрепкой, свернула в трубочку и положила
в карман.
Еще ни разу она не отваживалась выносить из библиотеки какие-то мате-
риалы, но тут решила поступиться правилами.
№Енох, кардинал Феодосий, - думала она, - этот угрюмый старый ро-
бот... Неужели это он написал?¤
В этом металлическом черепе скрывался ум гораздо более тонкий и изощ-
ренный, чем она предполагала.
Глава 29.
Декер возился в огороде. Еще в первый раз Теннисон отметил, какой у
него там образцовый порядок - ровные, ухоженные грядки, ни единого сор-
няка. Декер неторопливо орудовал мотыгой.
Теннисон остановился у изгороди и стал ждать. Наконец Декер его заме-
тил, отряхнул мотыгу от земли, положил ее на плечо и направился по до-
рожке между грядками навстречу Теннисону.
- Давай уйдем с солнцепека, - предложил он, - а то жарковато нынче.
Он зашагал впереди, к тому месту, где падала тень от двух развесистых
деревьев. Под ними стояли два самодельных деревянных стула и низкий
стол, а на столе - кувшин.
Декер сел, взял кувшин и протянул Теннисону.
- Всего-навсего вода, - сказал он. - Теплая, наверное, но во всяком
случае - мокрая.
Теннисон покачал головой.
- Ты первый, - сказал он. - Ты же работал.
Декер кивнул, поднял кувшин, выпил воды и передал его Теннисону. Вода
действительно была теплая, но, как справедливо заметил Декер, мокрая.
Теннисон поставил кувшин на место и уселся по другую сторону стола.
- Я всегда ставлю туг кувшин, когда работаю, - объяснил Декер. - До
дома далеко бежать, если пить захочется.
- Прости, я тебя оторвал от дел. У тебя найдется еще одна мотыга? Я
неплохо умею мотыжить.
- Бог с тобой! Совсем ты мне не помешал. Честно говоря, я даже рад,
что ты помог мне вовремя остановиться. Я просто порядок навожу, так ска-
зать. На самом деле тут ничего делать не надо.
- Том, мне нужно с тобой кое о чем поговорить, - решительно сказал
Теннисон. - Понимаешь, я не знаю, друзья мы или нет. Мне кажется, что
это так, но все зависит от того, что каждый из нас считает дружбой.
- Давай считать, что мы друзья, - предложил Декер,- пока ничего дру-
гого не придумали.
- Короче говоря, речь о Шептуне.
- А-а-а, значит, он до тебя добрался.
- Точно. А ты откуда знаешь?
Я не сомневался, что он это сделает. Он, видишь ли, был просто очаро-
ван тобой. Он мне сам сказал. Поэтому я и решил, что он обязательно тебя
достанет.
- Но он не просто явился ко мне. Он стал... черт подери, как бы это
получше выразиться... - Теннисон беспомощно защелкал пальцами, - ну да -
частью меня. Он проник ко мне в сознание. По крайней мере, он заявил,
что может быть частью меня. Но сам я в этом не уверен. Если он и проник
в меня, то пробыл во мне недолго.
- Ты прогнал его?
- Нет. Он пообещал уйти, как только я захочу этого. Тут он вел себя
по-джентльменски.
- И что же произошло, в таком случае?
- Как раз в это самое время вошел Экайер - вернее, вбежал - и сооб-
щил, что с Мэри очень плохо.
- И что же с Мэри?
- Она опять побывала в своем Раю, и что-то ее ужасно напугало. Она до
сих пор невменяема, так что ее даже расспросить толком невозможно.
- Выходит тогда, что это вряд ли был Рай?
Теннисон задумчиво покачал головой.
- Трудно сказать. Пока ничего нельзя понять. Ну да ладно, я ведь не
об этом, собственно. Если позволишь, я хотел бы о Шептуне потолковать. Я
ему сказал, что, если он принадлежит тебе, я ни в коем случае не намерен
его у тебя отбирать.
- Не знаю, принадлежит ли он мне. Думаю, нет. Мы с ним друзья, это
правда. Но это все. И вообще - это долгая история. Много лет он играл со
мной, дразнил меня. Времечко было - я тебе доложу. Как вспомню... Те-
перь, конечно, смешно, я ведь знаю, что он совершенно неопасен. А тог-
да... Ты представь только: я в лесу, один-одинешенек, а он, невидимка
пакостный, пугает меня. Заставлял меня часами гоняться за ним по лесу,
искать его. Он уже тогда начал говорить со мной - не голосом, конечно, -
слова звучали у меня в сознании. Да ты, наверное, уже понял, как это бы-
вает.
- Да, - кивнул Теннисон, - он говорил со мной.
- Честно говоря, - продолжал Декер, - поначалу я думал, что он ка-
кой-нибудь кровожадный хищник, этакий суровый каннибал с извращенным
чувством юмора. Пару раз мне удалось увидеть его - или нечто, что я за
него принял. Руки чесались подстрелить, но я так ни разу и не решился
нажать на спусковой крючок - сам не знаю почему. Подозреваю, что к тому
времени мне уже начал нравиться этот маленький паршивец, хотя надоел он
мне до смерти - можно меня понять, правда? Страшно неприятно ощущать,
что вечно кто-то прячется у тебя за спиной. Потом он признался, что все
