Тут впервые мне стало страшно - то не был внезапный безмерный
и неодолимый ужас, что заставляет бежать, не помня себя, с отчаянным
воплем,- нет, это был дрянной, мелкотравчатый страшок, он подкрадывался
ближе, кружил визгливой нахальной шавкой на тонких ножках, стараясь
улучить минуту и запустить в меня острые зубы. Ему невозможно
противостоять, с ним невозможно бороться, с этим тошнотворным,
дрянным, неотвязным страшком.
И это не страх перед опасностью, ибо здесь нет никакой опасности.
С первого взгляда ясно, что опасаться нечего. Но, быть может, есть нечто
худшее, чем любая опасность: слишком тихо, слишком пустынно, вокруг
все одно и то же, и ты один, и где ты - неизвестно.
Передо мной болотистая низина - та самая, где должно бы быть
жилище Шкалика,- а чуть правее поблескивает серебром река, та, что в
другом мире огибает наш городок. И в том месте, где река сворачивает к
югу, вьется, вздымаясь в ясное небо, четкий дымок - тонкая струйка, едва
различимая глазом на фоне этой светлой синевы.
- Таппер! - заорал я и бегом кинулся под гору.
Как хорошо, что подвернулся случай, что нашелся предлог
пуститься бегом, ведь все время я стоял и еле сдерживался, чтобы не
побежать, не поддаться тому дрянному неотвязному страшку, и все время
меня так и подмывало бежать.
Я добежал до крутого склона, под ним открылась река и на берегу
жилье: подобие шалаша из сплетенных кое-как ветвей, огород, где чего-
чего только не росло; вдоль берега редкой вереницей тянулись убогие
полумертвые деревца, почти все ветви их уже высохли, и лишь на
макушках мотались тощие кисточки зеленых листьев.
Перед шалашом горел маленький костер, и у костра на корточках
сидел Таппер. На нем были штаны и рубаха, которые я ему дал, на затылке
все еще лихо торчал дурацкий соломенный колпак.
- Таппер! - снова крикнул я.
Он поднялся и степенно зашагал мне навстречу. Утер ладонью
подбородок, потом протянул мне руку. Она была влажная, но я с радостью
ее пожал. Конечно, Таппер не бог весть какое сокровище, а все-таки он
тоже человек.
- Очень рад, что ты выбрал минутку, Брэд. Очень рад, что ты ко
мне заглянул.
Он сказал это так, словно я все эти годы навещал его каждый день.
- А у тебя тут славно,- заметил я.
- Это Цветы для меня устроили,- сказал Таппер с гордостью.- Они
все для меня сделали. Сперва тут было не так, но они все сделали, как мне
надо. Они обо мне заботятся.
- Ну да, ясно.
Не поймешь, что он болтает, но я поддакиваю. Надо поддакивать.
Надо ладить с Таппером - вдруг он как-нибудь поможет мне вернуться в
Милвил.
- Они мои самые лучшие друзья,- блаженно пуская слюни, говорит
Таппер.- И еще, конечно, ты и твой папа. Пока я не нашел Цветы, у меня
было только два друга - ты и твой папа. Только вы одни меня не дразнили.
А все дразнили. Я не подавал виду, что понимаю, но я понимал - дразнят.
Не люблю, когда дразнят.
- Они ведь не со зла,- успокаиваю я.- Они не хотели тебе худого.
Просто так смеялись, по дурости.
- Все равно нехорошо,- упрямо говорит Таппер.- Вот ты никогда
меня не дразнил. Я тебя за это люблю, ты меня никогда не дразнил.
Это чистая правда. Я никогда его не дразнил. Но вовсе не потому,
что мне ни разу не хотелось над ним посмеяться; а в иные минуты я готов
был его убить. Но однажды отец отвел меня в сторону и предупредил: пусть
только я попробую издеваться над Таппером, как другие мальчишки, он так
меня отлупит - век буду помнить.
- Значат, это и есть то место, про которое ты мне рассказывал - где
всюду цветы и цветы.
Таппер расплылся в восторженной слюнявой улыбке.
- Правда, тут хорошо?
Тем временем мы спустились с холма и подошли к костру. Среди
угольев стоял грубо вылепленный глиняный горшок, в нем кипело какое-то
варево.
- Оставайся и поешь со мной,- пригласил Таппер.- Ну, пожалуйста,
Брэд, оставайся и поешь. Я так давно ем все один да один.
При мысли о том, как давно ему не с кем было разделить трапезу,
по щекам его потекли слезы.
- У меня тут в золе печеная картошка и кукуруза,- сказал он,- а в
горшке похлебка: горох, бобы, морковка - все вместе. Только мяса никакого
нету. Это ничего, что мяса нету, ты не против?
- Нет, конечно,- сказал я.
- А мне страх как хочется мяса,- признался Таппер.- Но тут они
ничего не могут поделать. Они не могут обратиться в животных.
- Они?
- Ну, Цветы,- сказал он таким тоном, будто назвал кого-то по
имени и фамилии.- Они могут обратиться во что угодно... во всякое
растение. А в поросенка или в кролика никак не могут. Я и не прошу
никогда. То есть больше не прошу. Один раз попросил, и они мне
объяснили. И уж больше я не просил, они и так для меня сколько всего
делают, стараются, спасибо им.
- Они тебе объяснили? Ты что же, разговариваешь с ними?
- Ну да, все время,- сказал Таппер.
Он опустился на четвереньки, заполз в шалаш и стал рыться там,
что-то разыскивая; зад и ноги его торчали наружу - ни дать ни взять пес в
охотничьем азарте разрывает нору, добираясь до сурка.
Потом он попятился и вылез наружу с двумя такими же, как
горшок, кривобокими и корявыми глиняными тарелками. Поставил их
наземь, в каждую сунул вырезанную из дерева ложку.
- Сам все сделал,- сказал он.- Глину нашел на берегу. Только
сперва у меня не получалось, а потом они мне объяснили, как надо делать...
- Кто, Цветы объяснили?
- Ну да. Они всегда мне помогают.
- А ложки ты чем выстрогал?
- Камнем. Наверно, это кремень. С острым краем. Не то что нож, а
все-таки годится. Правда, пришлось строгать долго- долго.
Я кивнул.
- Это ничего,- сказал Таппер.- Времени у меня сколько хочешь.
Он опять утер подбородок, потом старательно вытер ладони о
штаны.
- Они вырастили для меня лен, чтоб я оделся. Но я никак не
выучусь ткать. Они мне объясняли, объясняли, а у меня ничего не
получалось. Ну, они и отступились. Я сколько времени голый ходил. В
одной шляпе. Сам ее сделал, никто мне не помогал. Они мне даже не
говорили ничего, я сам ее придумал и сам сплел. После они сказали - очень
хорошо у меня получилось.
- Они совершенно правы,- подтвердил я.- Шляпа просто на диво.
- Правда, Брэд?
- Ну, конечно!
- Как я рад, что ты так говоришь ! Знаешь, я вроде даже горжусь
этой шляпой. За всю мою жизнь я ее первую сам сделал, никто мне не
подсказывал.
- Это твои цветы...
- Они не мои,- резко прервал Таппер.
- Ты говоришь, эти цветы могут обратиться во что захотят. Это
значит - в разные овощи, которые у тебя на огороде?
- И в овощи, и во всякое растение. Мне надо только попросить.
- Но если они могут обратиться во что захотят, почему же они все
до единого - цветы?
- Надо же им чем-то быть, верно? - с жаром, чуть ли не сердито
сказал Таппер.- Чем плохо быть цветами?
- Нет, отчего же, совсем неплохо,- сказал я.
Таппер вытащил из горячих угольев два початка кукурузы и
несколько печеных картофелин. Подобием ухвата, вырезанного, как мне
показалось, из толстой древесной коры, снял с огня горшок. И разлил
похлебку по тарелкам.
- А деревьями они не бывают? - спросил я.
- Почему, в деревья они тоже обращаются. Мне ведь нужны дрова.
Сперва тут никакого дерева не было, не на чем было готовить еду. Тогда я
им объяснил. И они сделали деревья, нарочно для меня сделали. Деревья
выросли быстро-быстро и сразу высохли, и а стал ломать сучья и разводить
костер. Они горят очень медленно, не то что простой хворост. Это хорошо,
у меня костер все время горит, никогда не гаснет. Сперва, когда я сюда
пришел, у меня были полны карманы спичек. А теперь нету, давным-давно
нету.
Слушая про карманы, полные спичек, я вспомнил: Таппер всегда
без памяти любил огонь. Он вечно таскал с собою спички и, тихонько сидя
где-нибудь в одиночестве, зажигал их одну за другой и восторженно глядел
на язычок пламени, пока спичка не догорала до конца, обжигая ему пальцы.
Многие в Милвиле опасались, как бы он не устроил пожар, но ничего
такого не случилось. Просто этот чудак очень любил смотреть на огонь.
- Вот соли у меня нет,- сказал Таппер.- Тебе, может, будет
невкусно. Я-то привык.
- Но если ты кормишься одними овощами, как же без соли? С такой
еды и помереть можно.
- А Цветы говорят, нет. Говорят - они в эти овощи вкладывают
всякое такое, что и соли не надо. На вкус не чувствуешь. А польза такая же,
как от соли. Они меня изучили и знают, что мне надо для здоровья, и все
это прямо в овощи вкладывают. И еще у меня подальше на берегу
фруктовый сад, и там чего только нет! А малина и земляника поспевают у
меня почти что круглый год.
Я не понял, какая же связь между фруктовым садом и сложностями
Тапперова питания, ведь Цветы уверяют, будто они могут все? Но ладно,
пусть. Добиваться толку от Таппера напрасный труд. Если начнешь с ним
рассуждать, только больше запутаешься.
- Что ж, садись и давай есть,- сказал он.
Я сел прямо на землю, он подал мне еду, сам уселся напротив и
придвинул к себе вторую тарелку.
Я порядком проголодался, а это варево без соли оказалось не так
уж плохо. Пресновато, конечно, и чуть странный привкус, но в общем
недурно. Главное, сытно.
- Как тебе тут живется? - спросил я.
- Это мой дом,- сказал Таппер с некоторой даже
торжественностью.- Здесь у меня друзья.
- Но ведь у тебя ничего нет. Ни топора, ни ножа, ни кастрюли, ни
сковородки. И не к кому пойти, никто не поможет. А вдруг захвораешь?
Таппер, который до этой минуты жадно уплетал свою похлебку,
опустил ложку и уставился на меня так, словно полоумный не он, а я.
- А для чего мне это барахло? - сказал он.- Посуду я леплю из
глины. Сучья ломаю руками, топор мне ни к чему. И мотыга ни к чему,
грядки рыхлить не надо. Сорняков нету, полоть нечего. Даже сажать не
надо. Все растет само. Пока я все съем с одной грядки, на другой опять
поспело. И если захвораю, Цветы тоже обо мне позаботятся. Они мне сами
говорили.
- Ну, ладно, ладно,- сказал я.
И он снова принялся за еду. Зрелище не из приятных.
А про огород он сказал правду. Теперь я и сам увидел, что земля не
возделана. Просто растут овощи, растут длинными ровными рядами, и
нигде никаких следов мотыги или лопаты, и ни единой сорной травинки. Да
так оно, конечно, и должно быть - никакие сорняки не посмеют здесь носа
высунуть. Здесь могут расти только сами Цветы или то, во что они
пожелают обратиться,- к примеру, те же овощи или деревья.
А огород превосходный, ни одного чахлого растеньица, никаких
болезней, никаких вредных гусениц и жучков. Помидоры на кустах висят
как на подбор - круглые, налитые, ярко-алые. Кукуруза - высоченная,
горделиво прямая.
- Ты настряпал вдоволь на двоих,- сказал я.- Разве ты знал, что я
приду?
Я уже готов был верить чему угодно. Кто его знает, вдруг Таппер
(или Цветы) и вправду меня ждали?
- А я всегда стряпаю на двоих,- ответил он.- Мало ли кто может
заглянуть, заранее не угадаешь.
- Но пока к тебе еще никто не заглядывал?
- Ты первый. Я рад, что ты пришел.
Любопытно, замечает ли он, как идет время? Иногда мне кажется,
он этого просто не понимает. Но ведь когда речь зашла о том, как долго ему
приходилось довольствоваться одинокими трапезами, он заплакал...
Несколько минут мы ели молча, а потом я решил попытать счастья.
Довольно я к нему подлаживался, пора уже задать кое-какие вопросы.
- Где мы с тобой сейчас? Что это за место? И как быть, если
захочешь вернуться домой?
О том, что он только нынче выбрался отсюда и побывал в
Милвиле, я напоминать не стал. Еще разозлишь его неделикатным
намеком, он ведь так торопился назад... Может, он нарушил какое-то
правило или запрет и спешил обратно, пока его на этом не поймали?
Прежде чем ответить, Таппер аккуратно поставил свою тарелку
наземь, положил ложку. Но ответил он мне не своим голосом, а тем
размеренным, деловым тоном, который я слышал в трубке таинственного
телефона.
- С вами сейчас говорит не сам Таппер Тайлер,- произнес он.-
