природы, вот почему с неба дождем сыплются семена и вихрь налетает
неведомо откуда.
- Брэд, - сказала Нэнси,- кажется, я начинаю трусить.
Она ухватилась за мой локоть. Пальцы ее судорожно сжались.
- Прямо зло берет,- сказала она.- Ведь я никогда ничего не боялась,
никогда в жизни. А сейчас боюсь.
- Все прошло,- сказал я.- Буря кончилась, барьер больше не
двигается. Все в порядке.
- Ну, нет,- возразила Нэнси.- Это еще только начало.
По шоссе кто-то бежал к нам - больше не видно было ни души. От
толпы, что теснилась недавно у застрявших машин, не осталось и следа.
Вероятно, когда налетел ураган и хлынул тот удивительный дождь, все они
кинулись назад к Милвилу в поисках укрытия.
Наконец я узнал бегущего - это был Эд Адлер, на бегу он что-то
кричал.
Мы вылезли из машины, остановились и ждали.
Он подбежал, задыхаясь.
- Брэд, - еле выговорил он, - ты, верно, не знаешь... Хайрам и Том
Престон мутят народ. Дескать, это ты заварил кашу. Толкуют про какой-то
телефон...
- Что за чепуха! - воскликнула Нэнси.
- Ясно, чепуха,- сказал Эд.- Только народ совсем очумел. Их сейчас
сбить с толку ничего не стоит. Они чему хочешь поверят. Надо же понять,
что такое стряслось,- вот и хватаются за первую попавшуюся байку. Им
некогда разбирать, правда это или вранье.
- К чему ты это все? - спросил я.
- Спрячься куда-нибудь. Через денек- другой все поуспокоится...
Я покачал головой.
- Я еще и половины дел не переделал.
- Но послушай, Брэд...
- Вот что, Эд, я ни в чем не виноват. Не знаю, что стряслось и
почему, но только я тут ни при чем.
- Это все равно.
- Нет, не все равно,- сказал я.
- Хайрам с Томом говорят, они нашли какие-то чудные телефоны...
Нэнси хотела что-то сказать, но я поспешно перебил:
- Знаю я про эти телефоны. Хайрам мне рассказывал. Слушай, Эд,
даю тебе слово - телефоны тут ни при чем. Это совсем другая история.
Краем глаза я поймал на себе пристальный, пытливый взгляд
Нэнси.
- Забудь ты про них,- повторил я.
Хоть бы до нее дошло! Кажется, все- таки поняла - больше и не
заикнулась об этих телефонах. Может, она и не хотела ничего такого
сказать, может, она даже не знает про тот аппарат в отцовском кабинете.
Но рисковать нельзя.
- Смотри, Брэд, сам лезешь на рожон,- предостерег Эд.
- Удирать я не стану. Не по мне это - удирать, прятаться. Да еще от
кого - от Хайрама с Томом!
Эд оглядел меня с головы до пят.
- Понимаю,- сказал он.- Могу я чем- нибудь помочь?
- Можешь. Проводи Нэнси до дому, смотри, чтоб с ней ничего не
случилось. А у меня есть кое-какие дела.
И я поглядел на Нэнси. Она кивнула:
- Все это так, Брэд, но ведь у нас машина. Давай я тебя отвезу.
- Я пройду задами, тут ближе. Если Эд верно говорит, лучше
никому не попадаться на глаза.
- А я ее доставлю домой в целости и сохранности,- пообещал Эд.
Вот до чего мы докатились за каких- нибудь два часа, подумал я.
Все просто спятили, девушке опасно остаться на улице без провожатого.
10.
Теперь, наконец, надо сделать то, что я собирался сделать с самого
утра и, видно, напрасно не сделал еще накануне: разыскать Элфа. Это тем
важней и необходимей, что почему-то я все больше утверждаюсь в
подозрении - есть какая-то связь межу непонятными происшествиями у нас,
в Милвиле, и загадочной лабораторией там, в штате Миссисипи.
Я дошел до глухой окраинной улицы и свернул на нее. Она была
пуста. Должно быть, все, кто только мог, пешком или на машинах
двинулись в центр города.
И тут я встревожился: а вдруг не сумею разыскать Элфа? Вдруг, не
дождавшись меня утром, он выехал из мотеля или же торчит где-нибудь у
барьера в толпе зевак?
Но напрасно я боялся, не успел я войти к себе, как зазвонил
телефон - говорил Элф.
- Битый час названиваю,- сказал он.- Беспокоился, как ты там.
- Элф, а ты слыхал, что творится?
- Кое-что слыхал.
- Чуть бы пораньше - и я успел бы к твое проскочить, а не застрял в
Милвиле. Я, видно, налетел на этот барьер в самые первые минуты, когда
он только-только появился.
И я рассказал ему все, что случилось с тех пор, как моя машина
налетела на барьер. А потом и про телефоны.
- Они говорят, чтецов у них много. Людей, которые читают для них
книги,- прибавил я.
- Это способ получать информацию.
- Я так и понял.
- Послушай, Брэд... у меня одно страшноватое подозрение.
- Вот и у меня тоже.
- Может быть, эта лаборатория в Гринбрайере...
- Я тоже об этом думал.
Элф то ли тихонько ахнул, то ли задохнулся.
- Стало быть, это не в одном Милвиле.
- Пожалуй, таких Милвилов не счесть.
- Что ж ты теперь будешь делать, Брэд?
- Пойду к себе в сад и погляжу получше на кой-какие цветочки.
- Цветочки?!
- Это очень длинная история, Элф. После расскажу. Ты пока не
уедешь?
- Охота была уезжать!- сказал Элф.- Этакого представления еще
свет не видал, а у меня место в первом ряду.
- Я тебе позвоню через часок.
- Буду ждать,- пообещал Элф.- Далеко отходить не стану.
Я дал отбой и постоял в раздумье. Ничего нельзя понять! Лиловые
цветы явно каким-то образом замешаны в эту историю, и Таппер Тайлер
тоже, но все так перепуталось - не поймешь, с чего начинать.
Я вышел из дому и побрел в сад, к старым теплицам. По примятым
стеблям еще можно было различить, где прошел Таппер, и у меня
полегчало на душе: я боялся, что вихрь, принесший семена, смял и повалил
цветы, замел все следы - и теперь их уже не сыскать.
Я стоял на краю сада и озирался, будто видел его первый раз в
жизни. В сущности, никакой это не сад. Когда-то на этом участке мы
выращивали цветы и овощи на продажу, но потом я забросил теплицы,
земля осталась без призора, и всю ее заполонили цветы. С одного бока эти
заросли упираются в старые теплицы, двери криво повисли на ржавых
петлях, почти все стекла выбиты. У одного угла высится вяз - тот самый,
что пророс когда-то из семечка, и я хотел тогда вырвать побег, да отец не
позволил.
Таппер что-то болтал про эти цветы - как много их разрослось. Он
уверял, что все они - те самые, лиловые, и непременно хотел рассказать про
них моему отцу. Таинственный голос в телефонной трубке - или по крайней
мере один из тех таинственных голосов - отлично знал о существовании
отцовских теплиц и осведомлялся, занимаюсь ли я ими по-прежнему. И ко
всему, часа не прошло с тех пор, как на нас обрушился ливень семян.
Маленькие лиловые головки - подобие львиного зева - обратились
ко мне и дружно кивали, словно втайне посмеивались, а над чем -
неизвестно; я резко отвел глаза и посмотрел на небо. Там все еще неслись
клочья туч, поминутно заслоняя солнце. Когда их разгонит ветром, будет
настоящее пекло. Я уже чуял в воздухе приближение жары.
Осторожно пошел я по следу Таппера. Дошел до конца,
остановился и обругал себя стоеросовой дубиной: с чего, спрашивается, я
вообразил, что здесь, в цветнике, найду какую-то разгадку?
Таппер Тайлер исчез впервые десять лет назад, и сегодня снова
исчез, а как это он ухитрился, должно быть, никто никогда не узнает.
И все же в голове у меня стучала упрямая догадка, что Таппер и
есть ключ ко всей этой темной истории.
Как я пришел к этой мысли - хоть убейте, объяснить не умею. Ведь
тут не один Таппер замешан - если он и вправду замешан. Тут еще и
Шкалик Грант... Ох, я же никого не спросил, что со Шкаликом!
Дом доктора Фабиана стоит на холме, как раз над теплицами,
можно пойти туда и спросить. Конечно, доктора, может, и нет дома,- ну что
ж, немного обожду, глядишь, рано или поздно он объявится. Делать покуда
все равно нечего. А при том, что там сейчас орут про меня Хайрам и Том
Престон. пожалуй, умнее всего не возвращаться домой - уж лучше пусть
меня не застанут.
Раздумывая так, я стоял на том месте, где обрывался след Таппера,
и теперь шагнул вперед в сторону докторова дома. Но к доктору Фабиану я
не попал. Один только шаг - и засияло солнце, дома исчезли. Все исчезло -
и дом доктора, и все другие дома, и деревья, и кусты, и трава. Остались
одни лиловые цветы, лиловым морем они залили все окрест, а над головой
в безоблачном небе запылало слепящее солнце.
11.
И все это случилось оттого, что я сделал один только шаг. Тогда я
ступил другой ногой - и вот стою на новом месте, окаменев от страха, не
смея обернуться: кто знает, что там, позади... А впрочем, кажется, я знаю,
что увижу, если обернусь,- те же лиловые цветы.
Ибо какой-то краешек оцепеневшего, перепуганного сознания
подсказывает: вот об этих-то краях и говорил мне Таппер.
Таппер отсюда пришел и сюда вернулся, а вслед за ним сюда попал
и я.
Ничего не произошло.
И правильно. Видно, такое это место, здесь, наверно, никогда
ничего не происходит.
Сколько хватает глаз всюду цветы, в небе пылает солнце, а больше
вокруг ничего нет.
И - ни звука, ни ветерка. Только со странной силой охватывает,
обволакивает благоухание несчетных лиловых цветов, напоминающих
львиный зев.
Наконец я собрался с духом и медленно обернулся. Но и позади
только цветы и цветы.
Милвил исчез, провалился в какой-то другой мир. Нет, не так.
Наверно, он остался в прежнем, обычном мире. Не Милвил, а я сам
провалился. Один только шаг - и я перенесся из Милвила в какой-то
неведомый край.
Да, это другой, незнакомый край, а между тем сама по себе
местность словно бы та же. По-прежнему я стою в ложбине, что лежит
позади моего дома, за спиной у меня все тот же косогор круто поднимается
к пропавшей невесть куда улице, где только что стоял дом доктора
Фабиана, а в полумиле виднеется другой холм, на котором должен бы
стоять дом Шервудов.
Так вот он, мир Таппера. Сюда он скрылся и десять лет назад, и
сегодня утром тоже. А стало быть, и сейчас, в эту минуту, он здесь.
И стало быть, есть надежда выбраться отсюда, вернуться в
Милвил! Вернулся же Таппер - значит, дорога ему известна! Хотя... почем
знать. Что можно знать наверняка, когда свяжешься с полоумным?
Итак, прежде всего надо разыскать Таппера Тайлера. Едва ли он
где-нибудь далеко. Понятно, придется потратить какое-то время, но, уж
конечно, я сумею его выследить.
И я стал медленно подниматься в гору - дома, в родном Милвиле,
эта дорога привела бы меня к доктору Фабиану.
Я поднялся на вершину холма и остановился - внизу, куда ни глянь,
расстилалось море лиловых цветов.
Странно видеть эту землю, которая лишилась всех обычных
примет: не стало деревьев, дорог, домов. Но очертания местности все те же,
знакомые. Если что и изменилось, так разве только мелочь, пустяки. Вон,
на востоке, та же сырая, болотистая низина и пригорок, где стояла прежде
лачуга Шкалика... где еще и сейчас стоит лачуга Шкалика, только в коком-
то ином измерении, в ином времени или пространстве.
Любопытно, какие нужны поразительные обстоятельства, какое
редкостное стечение многих и многих обстоятельств, чтобы вдруг
перешагнуть из одного мира в другой?
И вот я стою, чужеземец в неведомом краю, и вдыхаю аромат
цветов, он льнет ко мне, обволакивает, захлестывает, словно сами цветы
катятся на меня тяжелыми лиловыми волнами и сейчас собьют с ног, и я
навеки пойду ко дну. И тихо - я и не знал, что может быть так тихо. В
целом мире ни звука. Тут только я понял, что никогда в жизни не слышал
настоящей тишины. Всегда что-нибудь да звучало: в безмолвии летнего
полдня застрекочет кузнечик иди прошелестит листок. И даже глубокой
ночью потрескивают, рассыхаясь, деревянные стены дома, тихонько
бормочет огонь в очаге, чуть слышно причитает ветер под застрехами.
А здесь все немо. Ни звука. Ни звука потому, что нечему звучать.
Нет деревьев и кустов, нет птиц и насекомых. Только цветы, только земля,
сплошь покрытая цветами.
Тишина, тишина на раскрытой ладони бескрайней пустыни.
лиловое море цветов простирается до самого горизонта и там сходится с
ослепительно яркой голубизной раскаленного летнего неба.
