Я вернулся к столу и попытался заставить себя работать.
Появился Ли Хоукинс, редактор фотоотдела. У него буквально дым
валил из ноздрей. Лаборатория испортила цветную фотографию для первой
страницы. Изрыгая угрозы, он помчался вниз наводить порядок.
Постепенно подошли остальные сотрудники, помещение потеплело
и ожило. Загорланили литправщики, требуя, чтобы Лайтнинг принес из
закусочной напротив их утренний кофе. Недовольно ворча, Лайтнинг
потащился через дорогу.
Я принялся за работу. Теперь она пошла легко. Одно за другим
покатились слова, а в голове возникло множество идей: создалась
соответствующая атмосфера, обстановка располагала к творчеству - уже
поднялись те самые галдеж и суматоха, без которых не может существовать
ни одна редакция газеты.
Когда я, закончив одну статью, уже взялся за следующую, кто-то
остановился около моего стола.
Подняв глаза, я увидел Дау Крейна, репортера из отдела
экономики. Дау мне нравится. Он не такое дерьмо, как Дженсен. Он пишет
честно, без прикрас. И ни перед кем не угодничает. Не занимается
очковтирательством. Вид у него был хмурый. И я ему об этом сказал.
- Заботы одолели, Паркер.
Он протянул мне пачку сигарет. Он знает, что я не курю, но тем не
менее всякий раз предлагает мне сигарету. Я отмахнулся от них. Тогда он
закурил сам.
- Можешь оказать мне небольшую услугу?
Я ответил утвердительно.
- Вчера вечером мне домой позвонил один человек. Сегодня в
первой половине дня он придет сюда. Говорит, что не может найти дом.
- А какой дом он ищет?
- Жилой. Хоть какой-нибудь, лишь бы в нем можно было жить.
Говорит, что месяца три-четыре назад он продал свой собственный, а
теперь не может купить другой.
- Что ж, очень прискорбно, - безразлично сказал я. - А мы-то тут
при чем?
- Он говорит, что не он один оказался в таком положении.
Утверждает, что таких, как он, очень много. Что во всем городе не найдешь
ни одного свободного дома или квартиры.
- Дау, этот тип рехнулся.
- А может, и нет, - возразил Дау. - Ты просмотрел отдел
объявлений?
Я отрицательно покачал головой.
- Мне они ни к чему, - сказал я.
- А я их просмотрел, Сегодня утром. Бесконечные столбцы
объявлений - люди ищут жилье, любое жилье. Во многих объявлениях
сквозит отчаяние.
- Но сегодняшняя статья Дженсена...
- Ты имеешь в виду этот бум в жилищном строительстве?
- Вот именно, - ответил я. - Все это как-то не вяжется, Дау. Статья
и то, что тебе сказал этот человек.
- Может, и не вяжется. Даже наверняка. Послушай-ка, мне нужно
ехать на аэродром, чтобы встретить одну важную персону, которая
собирается к нам сегодня пожаловать. Это единственная возможность
получить интервью для первого выпуска. Если в мое отсутствие зайдет тот
парень, что звонил мне до поводу дома, ты с ним побеседуешь?
- Что за вопрос, - сказал я.
- Спасибо, - бросил Дау и вернулся к своему столу.
Лайтнинг принес заказанный кофе в помятом заржавленном
проволочном ящике для бумаг, который, когда им не пользовались, он
держал под столом фотоотдела. И в ту же секунду поднялся невообразимый
гвалт. Он принес чашку кофе со сливками - никто не хотел пить кофе со
сливками, Он принес три чашки кофе с сахаром, а сладкий кофе
согласились пить только двое. Вдобавок он обсчитал на пирожках.
Я повернулся к машинке и снова принялся за работу.
Жизнь редакции входила в свой нормальный ритм.
Стоит отгреметь ежедневной кофейной битве между Лайтнингом и
ребятами из отдела литературной правки, как уже точно знаешь, что все
вошло в привычную колею и информационный отдел набрал наконец
третью скорость.
Работал я недолго.
Мне на плечи легла чья-то рука.
Я поднял глаза - передо мной стоял Гэвин.
- Парк, старина, - проворковал он.
- Нет, - твердо сказал я.
- Из всей редакции только ты один сумеешь с этим справиться, -
взмолился он. - Дело касается "Франклина".
- Только не говори мне, что там пожар и миллион покупателей...
- Нет, я о другом, - сказал он. - Только что звонил Брюс
Монтгомери. В девять он созывает пресс-конференцию. Брюс Монтгомери
был президентом правления "Франклина".
- Этим занимается Дау.
- Дау уехал на аэродром.
Я сдался. У меня не было другого выхода. Гэвин готов был
расплакаться. А я органически не перевариваю плачущих редакторов.
- Так и быть, поеду, - сказал я. - Что там стряслось?
- Не знаю, - ответил Гэвин. - Я спросил Брюса, но он уклонился от
объяснений. Должно быть, что-то важное. Последний раз они созывали
пресс-конференцию пятнадцать лет назад, чтобы объявить о вступлении
Брюса Монтгомери на пост президента. Тогда впервые руководство
универмагом было доверено человеку со стороны. До этого все
руководящие должности занимали только члены семьи.
- Договорились, - сказал я, - Беру это на себя.
Он повернулся и рысью поскакал к столу отдела городских
новостей.
Я крикнул рассыльного и, когда он наконец соизволил явиться,
послал его в библиотеку за подборкой газетных вырезок со сведениями о
"Франклине" за последние пять-шесть лет.
Я вынул вырезки из конвертов и пробежал их глазами. Они мало
что прибавили к тому, что я знал раньше. Ни одного существенного факта.
Тут были отчеты о показах моделей у "Франклина", о художественных
выставках у "Франклина", заметки, в которых сообщалось, что служащие
"Франклина" принимают активное участие в многочисленных
общественных мероприятиях.
"Франклин" был очень стар и оброс множеством традиций. Как раз
год назад он отпраздновал свой столетний юбилей. Со дня основания
города он был своего рода семейным клубом, со своим уставом,
соблюдавшимся с той особой бережностью, которая возможна лишь в
условиях семейного клуба. Поколение за поколением горожан вырастали
под сенью "Франклина", делая там покупки чуть ли не с колыбели до
могилы, а честность торговли и качество его товаров вошли в поговорку,
Мимо моего стола шла Джой Кейн.
- Привет, дорогая, - сказал я. - Чем ты сегодня занимаешься?
- Скунсами, - ответила она.
- Тебе больше к лицу норка.
Она остановилась рядом со мной. Я ощутил слабый аромат ее
духов и более того - близость ее красоты.
Она протянула руку и быстрым, чисто импульсивным движением
взъерошила мне волосы, но тут же вновь стала воплощенным приличием.
- Это ручные скунсы, - сказала она. - Комнатные скунсы.
Последний крик моды. Они без запаха, естественно.
- Ну, еще бы, - отозвался я. А про себя подумал: от такой красоты
можно сойти с ума.
- Я ужасно разозлилась на Гэвина, когда он меня туда послал.
- Куда послал, в лес?
- Нет, на ферму, где разводят скунсов.
- Их что, прямо так и разводят, как свиней и кур?
- Конечно. Говорю тебе, что это ручные скунсы. Человек, который
их разводит, уверяет, что из них получаются самые что ни на есть
распрекрасные комнатные животные. Чистенькие, ласковые и страшно
забавные. Его завалили заказами. Ему пишут из Нью-Йорка, Чикаго, со
всех концов страны.
- У тебя, наверно, есть фотографии.
- Со мной ездил Бен. Он нащелкал кучу снимков.
- А где этот дядя достает своих скунсов?
- Я же тебе сказала. Он их выращивает.
- Я имею в виду, откуда он берет производителей.
- Покупает у охотников, которые ставят на них капканы. У
деревенских мальчишек. За диких он дает хорошие деньги. Он ведь
расширяет бизнес. А дикие ему нужны на развод. Скупает их в любом
количестве, только подавай.
- Кстати, о деньгах, - сказал я. - Сегодня зарплата. Ты поможешь
мне ее промотать?
- Разумеется. Ты разве забыл, что уже пригласил меня?
- На Пайнкрест Драйв открылся новый кабак.
- Это звучит заманчиво.
- Значит, в семь?
- Ни минутой позже. К этому времени я уже успею как следует
проголодаться.
Она вернулась к своему столу, а я - к вырезкам. И еще раз
убедился, что в них нет ничего существенного. Собрав вырезки, я вложил
их обратно в конверты.
Я откинулся на спинку стула и принялся размышлять о скунсах, о
Джой и о том, какими только глупостями не занимаются некоторые
представители человечества.
5.
Человек, сидевший во главе стола рядом с Брюсом Монтгомери,
был лыс - вызывающе лыс, словно он гордился своей плешивостью, лыс до
такой степени, что я невольно спросил себя, росли ли у него когда-нибудь
волосы вообще. По голове его ползала муха, а он не обращал на нее
никакого внимания. Меня передернуло от одного только вида этой мухи, с
беспечной наглостью прогуливавшейся по голому розовому черепу. Пока
она там резвилась, я буквально собственной кожей ощущал назойливое,
доводящее до бешенства покалывание ее лапок.
Но незнакомец сидел как истукан, неотрывно глядя поверх наших
голов на противоположную стену конференц-зала, словно его там что-то
заворожило. Нас он не удостаивал взглядом. Казалось, мы для него просто
не существовали, Вид у него был безучастный и несколько надменный, и
сидел он совершенно неподвижно. Если б он еще и не дышал, он вполне
сошел бы за манекен, который Брюс Монтгомери приволок сюда с витрины
и усадил за стол.
Муха перевалила через вершину лысого купола и исчезла,
пустившись в странствия до заднему, невидимому для нас полушарию этого
лоснящегося черепа.
Ребята с телевидения все еще возились с установкой аппаратуры, и
Брюс то и дело бросал на них нетерпеливые взгляды.
Народу здесь набралось порядком. Представители радио и
телевидения, репортеры из Ассошиэйтед Пресс и Юнайтед пресс
интернейшнл; был также и внештатный корреспондент "Уолл-стрит
джорнэл".
Брюс снова взглянул на телевизионную аппаратуру.
- Ну как, готово наконец? - спросил он.
- Минуточку, Брюс, - ответил один из парней.
Пришлось ждать, пока настраивались аппараты, протягивались
кабели и беспорядочно суетились техники. С этими подонками с
телевидения всегда так. Они, видите ли, считают, что без них не может
обойтись ни одно событие, и поднимают скандал, если их куда-нибудь не
пригласят, а стоит их только пустить, как они такого наворотят, что
захочешь - не придумаешь. Перевернут все вверх дном, будут возиться до
бесконечности, а ты сиди и жди.
И пока я сидел так, мне почему-то вдруг вспомнилось, как здорово
мы с Джой провели последние несколько месяцев. Мы выезжали на
пикники, вместе ездили на рыбалку, и она была самой замечательной
девушкой из всех, которых я когда-либо встречал. Она была хорошим
репортером, но, став репортером, она осталась женщиной, а это бывает
далеко не со всеми. Большинство из них считают, что во имя какой-то
традиции они просто обязаны вести себя грубо и нахально, а это, конечно,
чистой воды блеф. Настоящие репортеры никогда не бывают такими
грубиянами и хамами, какими их изображают в кинофильмах. Это самые
обыкновенные работяги, которые из кожи вон лезут, чтобы получше
справиться со своим делом.
На горизонте блестящего черепа вновь появилась муха. Немного
потоптавшись на месте, она стала на передние лапки и задними почистила
себе крылышки. Замерла на минутку, оценивая обстановку, потом
повернулась и уползла обратно.
Брюс постучал по столу карандашом.
- Джентльмены, - произнес он.
В комнате стало так тихо, что я явственно слышал дыхание своего
соседа.
И в этот момент, когда все мы ждали продолжения, я вновь
ощутил, сколько достоинства и строгого вкуса было в убранстве этой
комнаты, в ее пушистом ковре, богато отделанных деревом стенах, в ее
тяжелых занавесях и двух написанных маслом картинах, которые висели на
стене по ту сторону стола.
Эта комната, подумал я, - символ семьи Франклин, символ
универмага, который был ее детищем, символ положения, которое эта
семья занимала, и того, что она значила для нашего города.
- Джентльмены, - проговорил Брюс, - нет смысла начинать
издалека. Произошло событие такого рода, что еще месяц назад я сказал бы
о нем: этому никогда не бывать. Я сделаю сообщение, а потом задавайте
