на верхней губе пробились седые усики, челюсть стала короче... Через
минуту на потрясенного Матвея Аполлоновича смотрела грузинская
физиономия профессора Андросиашвили - с кровянистыми белками глаз,
могучим носом с гневно выгнутыми ноздрями и сизыми от щетины щеками.
- Ты думаешь, кацо, если ты работаешь в милиции, то знаешь, что
может и что не может быть?!
- Прекратите! - Онисимов отступил к стене.
- Не может быть! - неистовствовал Кривошеин. - Я вам покажу "не
может быть"!
Эту фразу он закончил певучим и грудным женским голосом, а лицо
его начало быстро приобретать черты Елены Ивановны Коломиец:
вздернулся милый носик, порозовели и округлились щеки, выгнулись
пушистыми темными дугами брови, глаза засияли серым светом...
"Ну, если сейчас кто-нибудь войдет..." - мелькнуло в воспаленном
мозгу Онисимова: он кинулся запирать дверь.
- Э-э! Вы это бросьте! - Кривошеин в прежнем своем облике стал
посреди комнаты в боксерскую стойку.
- Да нет... я... вы не так меня поняли... - в забытьи бормотал
Матвей Аполлонович, отходя к столу. - Зачем вы это?
- Уфф... не вздумайте звонить! - Кривошеин, отдуваясь, сел на
стул; лицо его блестело от пота. - А то я могу превратиться в вас.
Хотите?
Нервы Онисимова сдали окончательно. Он раскрыл ящик.
- Не надо... успокойтесь... перестаньте... не надо! Пожалуйста,
вот ваши документы.
- Вот так-то лучше... - Кривошеин взял документы и подхватил с
пола котомку. - Я ведь объяснял по-хорошему, что этим делом вам не
следует интересоваться, - нет, не поверили. Надеюсь, что теперь я вас
убедил. Прощайте... майор Пронин!
Он ушел. Матвей Аполлонович стоял в прострации, прислушивался к
какому-то дробному стуку, разносившемуся по комнате. Через минуту он
понял, что это стучат его зубы. Руки тоже тряслись. "Да что же это
я?!" - Он. схватил трубку телефона - и бросил ее, опустился на стул,
обессиленно положил голову на прохладную поверхность стола. "Ну ее к
черту, такую работу..."
Дверь широко распахнулась, на пороге появился суд-медэксперт
Зубато с фанерным ящиком в руках.
- Слушай, Матвей, это же в самом деле криминалистическая сенсация
века, поздравляю! - закричал он. - Ух, черт, вот это да! - Он с
грохотом поставил ящик на стол, раскрыл, начал выбрасывать на пол
вату. - Мне только что доставили из скульптурной мастерской... Смотри!
Матвей Аполлонович поднял глаза. Перед ним стояла сработанная из
пластилина голова Кривошеина - с покатым лбом, вздернутым толстым
носом и широкими щеками...
Глава пятая
Самый простой способ скрыть хромоту на
левую ногу - хромать и на правую. У вас будет
вид морского волка, шагающего вперевалку.
К. Прутков-инженер.
"Советы начинающим детективам"
"Пижон из пижонов, мелкач! - ругал себя Кривошеин. - Нашел
применение открытию: милицию пугать... Ведь он и так отпустил бы меня,
никуда бы не делся".
Мышцы лица и тела натруженно ныли. Внутри медленно затихал
болезненный зуд желез. "Все-таки три трансформации за несколько минут
- это перегрузка. Погорячился. Ну, да ничего со мной не станется. В
том-то и фокус, что ничего со мной статься не может..."
Быстро синело небо над домами. С легким шипением загорались
газосветные названия магазинов, кафе и кинотеатров. Мысли аспиранта
вернулись к московским делам.
"Выдержал марку Вано Александрович, даже не поинтересовался:
почему задержали, за что? Опознал - и все. Понятно: раз Кривошеин
скрывает от меня свои дела - знать не хочу о них! Обиделся гордый
старик... Да и есть за что. Ведь именно в беседе с ним я осмыслил цель
опытов. Впрочем, какая там беседа - был спор. Но не с каждым вот так:
поспоришь - и обогатишься идеями".
...Вано Александрович все ходил мимо, Посматривал с ироническим
ожиданием: какими откровениями поразит мир дилетант-биолог? Однажды
декабрьским вечером Кривошеин захватил его в кабинете на кафедре и
высказал все, что думал о жизни вообще и о человеке в частности. Это
был хороший вечер: они сидели, курили, разговаривали, а за окном
свистела и швырялась в стекла снежной крупой московская предновогодняя
пурга.
- Любая машина как-то устроена и что-то делает, - излагал
Кривошеин. - В биологической машине под названием "Человек" тоже можно
выделить две эти стороны: базисную и оперативную. Оперативная: органы
чувств, мозг, двигательные нервы, скелетные мышцы - в большой степени
подвластна человеку. Глаза, уши, вестибулярный аппарат, обязательные
участки кожи, нервные окончания языка и носа, болевые и температурные
нервы воспринимают раздражения от внешней среды, превращают их в
электрические импульсы (совсем как устройства ввода информации в
электронной машине), головной и спинной мозги анализируют и
комбинируют импульсы по принципу "возбуждение - торможение" (подобно
импульсным ячейкам машин), замыкают и размыкают первые цепи, посылают
команды скелетным мышцам, которые и производят всякие действия- опять
же как исполнительные механизмы машин.
Над оперативной частью своего организма человек властен: даже
безусловные - болевые, например - рефлексы он может подавить усилием
воли. Но вот в базисной части, которая ведает основным процессом жизни
- обменом веществ, - все не так. Легкие втягивают воздух, сердце гонит
кровь по темным закоулкам тела, пищевод, сокращаясь, проталкивает
комочки пищи в желудок, поджелудочная железа выделяет гормоны и
ферменты, чтобы разложить пищу на вещества, которые может усвоить
кишечник, печень выделяет в кровь глюкозу... Щитовидная и
паращитовидная железы вырабатывают диковинные вещества: тироксин и
паратиреодин - от них зависит, будет ли человек расти и умнеть или
останется карликом и кретином, разовьется ли у него прочный скелет или
кости можно будет завязывать узлом. Пустяковый отросток у основания
головного мозга - гипофиз - с помощью своих выделений командует всей
таинственной кухней внутренней секреции, а заодно работой почек,
кровяным давлением и благополучным разрешением от беременности... И
над этой частью организма, которая конструирует человека - его
телосложение, форму черепа, психику, здоровье и силу, - сознание не
властно!
- Все правильно, - улыбнулся Андросиашвили. - В вашей оперативной
части я легко узнаю область действия "анимальной", или "соматической",
нервной системы, в базисной - область вегетативных нервов. Эти
названия возникли еще в восемнадцатом веке; по-латыни "анималь" -
"животное" и "вегетус" - "растение". Лично я не считаю их удачными.
Может быть, на уровне двадцатого века ваши инженерные наименования
более подойдут. Но продолжайте, прошу вас.
- Машину, даже электронную, конструирует и делает человек. Скоро
этим займутся сами машины, принцип ясен, - продолжал Кривошеин. - Но
почему человек не может конструировать сам себя? Ведь обмен веществ
подчинен центральной нервной системе: от мозга к железам, сосудам,
кишечнику идут такие же нервы, как и к мышцам и к органам чувств?
Почему же человек не может управлять этими процессами, как движением
пальцев? Почему сознательное участие человека в обмене веществ
выражается лишь в удовлетворении аппетита, жажды и некоторых
противоположных отправлений? Это смешно: "хомо сапиенс", царь природы,
венец Эволюции, создатель сложнейшей техники, произведений искусства,
а в основном жизненном процессе отличается от коровы и дождевого червя
разве что применением вилки, ложки да горячительных напитков!
- А почему вам хочется выделять в кровь сахар, ферменты и гормоны
непременно усилием своей мысли и воли? - Андросиашвили поднял
кустистые брови. - Зачем, скажите на милость, мне вдобавок ко всем
делам и заботам по кафедре еще каждый час ломать голову: сколько
выделить адреналина и инсулина из надпочечников и куда их направить?
Вегетативные нервы сами управляют обменом веществ, не затрудняют
человека проблемами - и отлично!
- Отлично ли, Вано Александрович? А болезни?
- Болезни... вон вы куда клоните: болезни как ошибки в работе
базисной конструирующей системы. - Брови у профессора выгнулись
синусоидой. - Ошибки, которые мы пытаемся исправить пилюлями,
компрессами, вакцинами, оперативным вмешательством, и далеко не всегда
успешно. Но... болезни - результат тех воздействий среды, к которым
организм не приспособлен.
- А почему не приспособлен? Ведь мы в большинстве случаев знаем,
что вредно, - на этом держится профилактика болезней, техника
безопасности, охрана труда. Но, обратите внимание, слова-то какие
пассивные: профилактика, безопасность, охрана... попросту говоря, от
беды подальше! А среда все подкидывает новые загадки: то рентгеновское
излучение, то сварочную дугу, то изотопы...
- Ладно! - Профессор поднял обе руки. - Я догадываюсь, что у вас
под языком трепыхается заветная идея на этот счет и вы ждете не
дождетесь, когда собеседник широко раскроет глаза и с робкой надеждой
спросит: "Так почему?" Идет! Смотрите: я широко раскрываю глаза, - он
весело сверкнул белками в кровяных прожилках, - и задаю этот
долгожданный вопрос: так почему люди не умеют сознательно управлять
обменом веществ в себе?
- Потому что забыли, как это делается! - выпалил Кривошеин.
- В-вах! - профессор с удовольствием хлопнул себя по коленям. -
Знали, да забыли? Как номер телефона? Это интересно!
- Давайте вспомним, что в мозгу человека имеется огромное число
незадействованных нервных клеток: девяносто девять процентов, а у
некоторых и девяносто девять с дробью. Невероятно, чтобы они
существовали просто так, про запас - природа излишеств не допускает.
Естественно предположить, что в этих клетках содержалась информация,
которая ныне утрачена. Не обязательно словесная информация - такой в
нашем организме и сейчас мало, она слишком груба и приблизительна, - а
биологическая, выражаемая в образах, чувствах, ощущениях...
- Стоп, дальше я знаю! - увлеченно закричал Андросиашвили. -
Марсиане! Нет, даже лучше - не марсиане - ведь до Марса того и гляди
доберутся, проверить могут! - а, скажем, жители бывшей когда-то между
Марсом и Юпитером планеты, которая ныне развалилась на астероиды. Жили
там высокоорганизованные существа, у них была искусственная
разнообразная среда, и они умели управлять своим организмом, чтобы
приспосабливаться к ней, а также для забавы. И эти жители, почуяв, что
родная планета вот-вот развалится, переселились на Землю...
- Возможно, было и так, - невозмутимо кивнул Кривошеин. - Во
всяком случае, надо полагать, что у человека были высокоорганизованные
предки, откуда бы они ни взялись. И они одичали, попав в дикую
примитивную среду с тяжелыми условиями жизни - в кайнозойскую эру.
Жара, джунгли, болота, звери - и никаких удобств. Жизнь упростилась до
борьбы за существование, вся нервная утонченность оказалась ни к чему.
Вот и утратили за многие поколения все: от письменности до умения
управлять обменом веществ... Нет, правда, Вано Александрович, помести
сейчас горожанина в джунгли, с ним то же будет!
- Эффектно! - причмокнул от удовольствия Андросиашвили. - И лишние
клетки мозга остались в организме наряду с аппендиксом и волосатостью
под мышками? Теперь я понимаю, почему мой добрый знакомый профессор
Валерно именует фантастику "интеллектуальным развратом".
