никогда не делает. А вот появились мистер Гриддл, мисс
Масслоп! А вот толстуха Бабси и все семейство Тинни!
Растерянный Триггс смотрел, как люди пересекали площадь,
направляясь к скромной таверне с приветливо светящимися
окнами.
- Они идут в "Серебряную митру", где есть фонограф, -
объяснила миссис Снипграсс.
- Бегут! Даже толстая индюшка Бабси! - вымолвил,
заикаясь, Триггс. - Что помутило разум этих людей?
- Сегодня вечером, наверное, явятся "существа", -
прошептала миссис Снипграсс.
- "Существа"! - вскричал Триггс. - Объясните, кто такие
эти "существа"?
- Мы не знаем, - тихо ответила служанка. - Мы их никогда
не видели, но о них говорили наши отцы и наши деды, и они
очень боялись, сэр.
- Призраки? - вздрогнув, спросил Триггс.
Ответа он не получил. Снипграсс задвинул тяжелые шторы
из бархата с золотыми кистями. Триггс в последний раз
бросил взгляд на опустевшую площадь и вдруг увидел громадное
бледное лицо, искаженное гримасой.
Когда шторы скрыли улицу, он облегченно вздохнул.
- Звонят!
Супруги Снипграсс, в молчании застывшие на низеньких
стульях около камина, с криком вскочили на ноги.
Звонок дернули с такой силой, что дом наполнился
металлическим грохотом.
- Сэр! - взмолилась старушка. - Не заставляйте нас
открывать! Клянусь, за дверью никого нет. Никого..." Кроме
ужасных "существ", которые бродят в ночи под дождем. Нет,
не ходите туда!
- Не ходите! - присоединился к ее мольбам муж.
- Оставайтесь здесь! - зарычал Триггс. - Я иду!
Он взял одну из ламп и, подняв ее над головой, как факел,
ринулся в темноту коридора.
- Боже, храни его! - заплакала служанка.
- Кто там? - закричал Триггс, решив, что успеет
запустить лампой в возможного врага.
Он открыл сотрясавшуюся под градом ударов дверь, и его
лицо враз стало мокрым от дождя.
На пороге высился громадный силуэт, с которого ручьями
стекала вода.
- Инспектор Триггс! Наконец-то!
- Господин мэр! - воскликнул Триггс, радуясь, что видит
человека во плоти там, где ожидал узреть туманное и мрачное
видение.
- Инспектор Триггс, - сурово сказал мистер Чедберн, -
приказываю оказать мне помощь. Следуйте за мной в ратушу,
где совершено ужасное преступление. Только что убит
Эбенезер Дув.
VIII
ВНУТРИ ПЕНТАГРАММЫ
Ратушу и дом Триггса разделяли всего шестьдесят ярдов, но
детективу они показались долгим, мучительным путем сквозь
мрак и холод.
"Эбенезер Дув убит".
Эти слова звучали в ушах похоронным звоном, словно
доносившимся с высоких башен, утонувших в, ночи и дожде.
Чедберн держал Триггса под руку и тянул за собой; на
крыльце ратуши он проворчал:
- Да не дрожите вы так, черт вас подери!
Но Триггс продолжал дрожать, как осиновый лист в бурю.
Он немного успокоился, нащупав во внутреннем кармане кастет,
подарок любимого Гемфри Баккета.
В глубине коридора, где зловеще выл ветер, на черном
бархате тьмы желтел квадрат света.
- Там, - сказал Чедберн, увлекая его за собой. - Там
кабинетик Дува. Я разрешал ему работать допоздна.
- Как... как он? - заикаясь, спросил Триггс.
- Ему раскроили череп кочергой. Он умер мгновенно.
Достигнув конца коридора, они оказались в большой круглой
зале с витражами в высоких узких окнах; с огромной картины,
изображавшей баталию, глядели окровавленные лица
агонизирующих и страдающих людей.
- Там! - указал Чедберн.
Триггс очутился перед застекленным закутком, где горела
белая фарфоровая лампа с плоским фитилем, освещавшая тело
бедняги Дува. На листе веленевой бумаги лежала, словно
защищая его, красивая, цвета слоновой кости, рука мертвеца.
Триггс отвел глаза от ужасной глубокой раны и
непроизвольно залюбовался каллиграфическими строчками,
последними, которые начертала в жизни длань Эбенезера Дува,
его единственного друга в Ингершаме. Он машинально прочел
их и покраснел.
- Лихо... не правда ли? - ухмыльнулся мэр. - Кто бы
мог думать, что наш бедный лукавец тайно переводит сонеты
Аретино? Но оставим это, инспектор. Что вы думаете о столь
ужасном деле?
- Что? - переспросил Триггс, вздрогнув, будто его
пробудили от глубокого сна. - Я думаю... Что я должен
думать? Кто мог совершить столь подлый поступок? Бедняга
Дув! Следует предупредить полицию!
- Мне кажется, вы ее и представляете! - рявкнул Чедберн.
Триггс запротестовал:
- Нет, я не полицейский, вернее, уже не полицейский.
Более того, я не в состоянии вести следствие по этому делу.
Следует предупредить Скотленд-Ярд. Это единственное, что я
могу посоветовать.
- Стоп! - Чедберн взял Триггса за плечо. - Стоп,
Триггс! Представим себе, что мы на острове и помощи нам
ждать неоткуда. Из-за глупого презрения к прогрессу, о
котором я сейчас искренне сожалею, у нас нет ни телеграфа,
ни быстрых средств передвижения. Курьер, посланный в
дождливую ночь, прибудет в Лондон на заре, но курьера еще
следует отыскать. А я, запомните это, хочу изловить сие
гнусное создание, совершившее подлое преступление, до
наступления дня!
- А как вам это удастся? - воскликнул Триггс.
- Странный вопрос для полицейского, - ухмыльнулся мэр, -
Но это не имеет значения - нас будет двое, ибо я прошу вашей
помощи. Как вы объясните это?
Мэр указал пальцем на белые линии, начертанные на полу и
выделявшиеся в свете лампы.
- Уф... - пробормотал Триггс. - Мне кажется, да, я
уверен, это пентаграмма.
- Великое оружие магов. Вы смыслите в оккультных науках,
мистер Триггс?
- Нет, но эта фигура и ее смысл мне знакомы. Она служит,
чтобы отгонять... привидения.
- Либо пленять их. Убежден, Триггс, наш друг Дув решил
сыграть злую шутку с привидением ратуши и заманить его в
ловушку.
- Привидение ратуши, - повторил Триггс. - Он мне о нем
однажды говорил.
- Выть может, он вам сказал также, что сей настырный
призрак весьма реален; у меня есть собственные мысли на его
счет. Смейтесь, если хотите, Триггс, но подождите зари.
Этой ночью я буду действовать и заявляю вам без обиняков,
что призрак отомстил за расставленную ловушку.
- И убил мистера Дува?
- Почему бы и нет?
- Что вы собираетесь делать? - спросил Триггс, растеряв
последние силы и мысли.
- Покончить с привидением! Если завтра ваши друзья из
Скотленд-Ярда решат работать по-своему. Бог им в помощь, но
сегодня ночью я беру дело в свои руки. Следуйте за мной в
мой кабинет.
Триггс был сломлен. Он бросил на труп мистера Дува
последний взгляд, в котором смешались ужас и отчаяние, и
покорно последовал за мэром.
Просторный кабинет, куда он вошел, напоминал своей
строгой обстановкой исповедальню. Единственный семисвечник
с горящими свечами безуспешно боролся с окружающим мраком.
И мрак происходил не только от ночной тьмы, но и от общей
атмосферы и самих вещей, стоявших в кабинете, - бледно-серых
обоев, плотных штор на оконных витражах, панелей из красного
дуба. Мрак таился между двумя громадными кожаными креслами,
плотным туманом накрывал стол, беззвучно изливался из
огромного зеркала, в котором" дрожал отблеск семи свечей.
- Триггс, - заявил Чедберн, - заприте двери на тройной
оборот ключа и задвиньте засов. Потом тщательно осмотрите
комнату. Убедитесь, что здесь нет тайных ходов - даю вам
слово; их нет. Затем проверьте, не прячется ли кто за
шторами, осмотрите запоры окон.
Сигма подчинился, даже не спросив, чем вызвано данное
распоряжение. Осмотр занял некоторое время, и Триггс
успокоился, собравшись с мыслями и избавившись от
лихорадочного состояния.
Несмотря на ледяной взгляд Чедберна, восседавшего в своем
кресле, он даже заглянул под стол и передвинул тяжелое
пресс-папье из нейзильбера; прижимавшее пачку чистых листов.
- Камин перекрывается железной заслонкой во избежание
сквозняков, - разъяснил мэр. - Там тоже нет выхода. Вы
понимаете, к чему я клоню?
- Хм, да... то есть более или менее, - проворчал Триггс.
- Сюда никто не может проникнуть, если только этот кто-то
не пройдет сквозь дверь из крепкого дуба, или окна, закрытые
тяжелыми ставнями, или стены немалой толщины.
- Конечно!
- И, однако, - продолжал мэр, понизив голос, - я кое-кого
жду, и этот кто-то, которому наплевать на подобные преграды,
есть убийца Дува.
- Призрак! - с ужасом вскрикнул Триггс.
- Он самый, Триггс, - рявкнул Чедберн, - и я его схвачу!
Гляньте себе под ноги!
Детектив увидел белые линии, разбегающиеся по паркету и
исчезающие в темноте.
- Магическая пентаграмма!
- Она самая... Думаю, окажусь счастливее покойного
бедняги Дува и поймаю в нее преступное привидение.
- Если оно не прикончит нас, - машинально возразил
Триггс.
- Если оно не прикончит нас, - эхом отозвался Чедберн.
С тяжелым вздохом Триггс рухнул в другое кресло;
некоторое время он думал, что его втянули в какой-то
шарлатанский спектакль и вскоре бывшие коллеги будут до
упаду смеяться над ним, но постепенно атмосфера начала
действовать на него, и он принялся ждать привидение.
- Почему мы должны ожидать молча, Триггс, - тихо произнес
Чедберн. - Жалко, у меня здесь нет ни портвейна, ни виски;
можете курить свою трубку, если она с вами. И поболтаем,
если вы не против.
В голове у Триггса не было никаких мыслей, он произнес
несколько слов и умолк; тогда заговорил Чедберн.
Говорил он складно, но Триггса его повествование
интересовало не больше, чем рассуждения о романском стиле;
он остался равнодушен и сожалел, что больше никогда не
услышит занимательных таинственных историй из уст своего
друга.
- Дув рассказывал прелюбопытнейшие истории, - сказал
Триггс, - и всегда попадал в самую точку. Но более всего я
ценил в нем его чудесную руку... Какой почерк, какая
каллиграфия, мистер Чедберн! Редко в одном веке живут два
подобных художника. Но он был скромным человеком... Думаю,
возьмись он за гравюру, он добился бы и славы, и богатства.
Он утверждал, что не занимается гравюрой, но я однажды
заметил у него на руке пятна от кислоты. "Э, святоша Дув, -
сказал я ему, - бьюсь об заклад, вы тайком занимаетесь
чудесным искусством гравюры!"
Триггс не мог остановиться:
- А в другой раз я буквально оскорбил его. Я заявил:
"Дув, будь в ваших чудесных руках тигриные, а не цыплячьи
мышцы, годные разве на то, чтобы поднести ложку ко рту, я бы
отправил вас к моему бывшему шефу Гэмфри Баккету".
Он удивленно глянул на меня и попросил объясниться.
"Я в свое время познакомился с одним проходимцем -
вернее, с его рукой, которая чуть не свернула мне шею, как
цыпленку. И этот проходимец - самый умелый гравер на всем
острове, он с бесподобной ловкостью имитирует филигранный
рисунок банкнот, хотя Английский Банк не просит его об
этом". Ах! Дув страшно оскорбился, и мне пришлось
извиниться.
Свечи быстро догорали; одна из них, таявшая быстрее
других, погасла.
- Мистер Триггс, - предложил мэр, - если мы не хотим
остаться в темноте, следует экономить свет. Я не запасся
другими свечами.
Они оставили гореть лишь два огарка, и Триггс решил, что
нет особой разницы между полной темнотой, о которой с
опасением говорил мэр, и оставшимся светом. Он еле различал
приземистую громаду кресла Чедберна и густую шевелюру мэра,
на которую падал отблеск света.
- Предположим, призрак явится и не сможет выйти за
пределы магической пентаграммы, а дальше... Нельзя же
схватить привидение, - сказал Триггс, к которому постепенно
стал возвращаться здравый смысл. - Нас поднимут на смех.
- Если людям из Скотленд-Ярда придет в голову разыскивать
виновных, они найдут, кого схватить, - усмехнулся мэр. - А
я пока придерживаюсь своих планов.
Сквозь вой ветра Триггс расслышал далекий перезвон
башенных курантов.
- Мистер Чедберн?
- Просто Чедберн, Триггс.
- Я не признаю такое обращение, - возразил Сигма. - Мне
оно кажется грубым и невежливым, а потому, нравится вам или
нет, я буду вас величать по-прежнему - сэр.
Вы сказали, что несчастный Дув переводил сонет Аретино.
