Я не знаю, что это значит. До сегодняшнего дня я такого
имени не слыхал, но вы говорили о переводе. Меня удивило
отсутствие текста, которым он должен был пользоваться...
- Неужели? - спросил мэр. - Разве его не было?
- Нет, не было, - твердо заявил детектив. - На каком
языке писал этот ваш Аретино?
- Конечно, на итальянском!
- Значит, речь действительно идет о переводе, но текст
оригинала отсутствовал. Это во-первых...
- Продолжайте, Триггс.
- Дув являлся прекрасным каллиграфом. Я видел перо,
выпавшее из его руки... - С каких пор, мистер Чедберн,
такой каллиграф, каким был покойный мистер Дув, пользуется
для письма на веленевой бумаге не Вудстоком, а иным пером?
- Что? - вскричал мистер Чедберн. - Я вас не понимаю.
- Господин мэр, строчки были написаны пером Вудсток. Я
разбираюсь в этом. А чернила! Медленно сохнущие чернила,
которые становятся блестяще-черными, когда высыхают.
- Знай я, куда вы клоните, мистер Триггс...
- А вот куда, мистер Чедберн. Мистер Дув писал нечто
другое, когда его убили, писал другим пером, другими
чернилами и не на веленевой бумаге.
- И что?
- Убийцу заинтересовало написанное, поэтому он забрал
текст и заменил его другим, написанным дней пять-шесть тому
назад! Привидения так не поступают, хотя я мало осведомлен
о нравах и обычаях этих существ.
- Мистер Триггс, - медленно произнес мэр Ингершама, - вы
слишком скромны, утверждая, что вы не детектив.
Триггс молчал, прислушиваясь к бою курантов. Вдруг он
ощутил чье-то присутствие и во мраке увидел фигуру,
двигавшуюся по направлению к нему.
- Мистер Чедберн, сюда кто-то вошел!
Мэр не двигался и не - отвечал. Одна из свечей вспыхнула
ярким высоким пламенем.
Триггс увидел белый силуэт, висящий футах в шести над
ним, а из мрака выплывало лицо, искаженное ужасной гримасой.
Он закричал... Призрачная рука схватила его за затылок.
В глазах Сигмы запрыгали искры; он хотел было позвать
Чедберна на помощь, но крик ужаса застрял у него в горле.
Он приподнялся, поскользнулся и упал, но ему удалось
вырваться из лап невидимки.
Триггс с воплем вскочил на ноги, махая руками, бросился к
камину и схватил подсвечник.
Пять огоньков вспыхнули ярким светом и залили всю
комнату...
Констебль Ричард Лэммл с предосторожностями переступил
белую линию пентаграммы и с видимым отвращением склонился
над трупом.
- Раскроен череп, как у мистера Дува... Боже, какое
несчастье, это же наш мэр, мистер Чедберн!
По щекам его потекли слезы.
Триггс, застывший словно статуя, бессмысленно уставился
на останки мэра, распростертого в центре магической фигуры.
- Как это случилось, инспектор? - жалобно спросил Лэммл,
устремив безнадежный взор в сторону Триггса.
- Я предупрежу Скотленд-Ярд, - шумно вздохнув, ответил
Триггс. - Найдите мне человека, который быстрее всех
доберется до Лондона.
Письмо повез Билл Блоксон.
Оно было адресовано Гэмфри Баккету в полицейский участок
щ 2 в Ротерхайте, но Триггс еще не знал, что его бывшего
шефа только-только назначили главным инспектором
Скотленд-Ярда и он возглавил бригаду розыска преступников.
IX
28 ДНЕЙ МИСТЕРА БАККЕТА
- У Триггса очень крепкое здоровье, несмотря на возраст,
но он едва не умер, - сказал доктор Купер. - Теперь
опасность миновала. Лихорадка окончательно спадет до
наступления ночи.
- Гм, не представляю себе, чтобы Триггс умер от какой-то
несчастной лихорадки, - с сомнением произнес инспектор
Баккет.
- Вы правы, но его чуть не задушили, вернее, чуть не
сломали позвоночник. Боже, ну и ручищи у этого
таинственного убийцы.
Баккет, ворча, согласился; вот уже три дня он сидел у
изголовья Триггса, который в бреду рассказывал странные и
ужасные вещи.
В дверь тихо постучали, и в дверной проем просунула
голову старая Снипграсс.
- Пришел Билл Блоксон. Он хочет видеть господина
полицейского из Лондона.
Билл Блоксон вошел, теребя в руках фуражку.
- Я нашел, сэр...
- А, очень хорошо.
Она утонула в низине, на дороге, ведущей к границам
Миддлсекса, где ее застало наводнение. Она умерла несколько
дней назад и выглядит не лучшим образом.
- Положите ее в подвал ратуши и снесите туда весь
имеющийся лед; надо сделать нечто вроде ледника.
Билл удалился, обещая выполнить порученное дело.
Старый Купер оказался неплохим прорицателем, ибо в
сумерки Триггс проснулся и слабым голосом заявил, что
голоден.
Когда он узнал Гэмфри Баккета, губы его задрожали.
- А из Скотленд-Ярда приехали? - спросил он.
- Не приехали, - ответил его бывший шеф, - я прибыл один.
Уже месяц, как я служу в Скотленд-Ярде, Сигма.
Триггс закрыл глаза.
- Боже, я ужасно рад! Я не должен был никогда...
Понимаете меня, шеф?
- Конечно. А теперь, мой милый Триггс, выпейте чашку
бульона, съешьте кусочек курятинки и отдохните.
- Я хочу говорить.
- О дожде и солнце, Сигма Тау, хотя до хорошей погоды в
этом скверном городишке еще далеко. ~ Серьезные дела
отложим на завтра.
Когда Триггс успокоился, он стал настаивать, и Баккету
пришлось уступить.
- У вас всегда, была чудесная память, Триггс; надеюсь,
она вас не подведет, поскольку мы в ней очень нуждаемся.
- Я не опущу ни одной детали, ни одной, слышите меня шеф?
Триггс говорил допоздна, и Баккету пришлось прервать его
речи.
- Продолжим завтра, - приказал он.
- И снова Триггс говорил до позднего вечера. Он устал,
но выглядел успокоенным.
- Я рассказал все, шеф.
- Превосходно, Сигма Тау. Теперь мой черед рассказывать.
Когда я сообщил своим начальникам об Ингершаме, они мне дали
карт-бланш и разрешили провести расследование в одиночку,
настояв на некоторой сдержанности.
- Неужели?.. Довольно редкое решение.
- Верно, мой милый, но позже вы все поймете и одобрите
подобные меры. А пока лежите спокойно, ешьте, пейте, курите
трубку и читайте Диккенса. Это - самое лучшее
успокоительное. Я получил четыре недели отпуска. На
завершение дела мне столько времени не понадобится, но
хотелось бы заодно и отдохнуть.
Триггс вздохнул. Через час, набивши трубку, он с
увлечением принялся за "Николаса Никльби".
- Сигма Тау, вы слыхали о Фрейде и психоанализе?
- Никогда, шеф.
- Тогда на эту тему распространяться не будем; я и сам
многого не понимаю, но одна из аксиом, сей высокоученой
теории гласит: в основе многих самых отчаянных преступлений
лежит страх.
- Вот как? - удивился Триггс. - Чтобы заявить или
понять такое, не надо быть великим ученым.
- Быть может... Теперь перенесемся в Ингершам я
рассмотрим его невроз.
- Что? Ужасно непонятное слово.
- Этот невроз характерен для всех крохотных провинциальных
городишек; не скажу, что он носит особый характера Ингершаме,
но не будем забегать вперед. Чем занимаются жители маленького
городка? Едят, пьют, сплетничают, суют нос в дела соседа,
ненавидят пришельцев и все, что может нарушить покой,
необходимый для правильного пищеварения и приятных пересудов.
Причиной такого беспокойства, Триггс, является невроз
маленького городка, а здесь невроз - синоним страха.
И вот в один прекрасный день в этаком маленьком городке
селится полицейский.
- Не полицейский, - проворчал Триггс, - а отставной
квартальный секретарь.
- В глазах всех добрых людей все же полицейский. А так
как слово "ружье" напоминает о слове "патрон" и наоборот, то
слово "полицейский" ассоциируется с преступлением и
расследованием. Зачем он прибыл? Вот какой вопрос начали
задавать в Ингершаме.
Баккет встал и уставился на дома, стоявшие по другую
сторону площади.
- И вот инспектор Триггс, а вас здесь величают именно
так, селится на главной площади. Он разглядывает дома, на
которые я смотрю сейчас: значит, первыми задают себе этот
вопрос именно обитатели этих домов. И они же первыми
начинают волноваться.
- По какой причине? - спросил Триггс.
- Мы дойдем до этого, Сигма Тау, но я не стану описывать
события в хронологическом порядке, когда стану раскрывать
тайны, нарушившие спокойствие Ингершама, ведь с некоторых
тайн завеса еще не снята. Мне не составляет труда снять ее,
не из любви к искусству я кое-что оставлю на закуску.
Посмотрите на угловой дом - дом аптекаря Пайкрофта.
Аптекарь первым признает вас, пытается заручиться вашим
доверием, доверием лондонского полицейского, и проникнуть в
ваш замысел, а он считает его опасным.
- Опасным? Почему?
- Вечер проходит приятнейшим образом, и Пайкрофт начинает
успокаиваться, но Дув приступает к рассказу одной из своих
историй. Ох уж эти историй Дува, какую роль сыграли они в
провинциальной трагедии и что натворили бы еще, не вмешайся
в дело парка со своими ножницами!
- История детектива Репингтона...
- Который существовал лишь в воображении Дува!
- Быть того не может!.. А я подтвердил, что знал этого
великого человека, - жалобно промолвил Триггс.
- Большой беды в том нет. Напротив. В свою очередь, вы
вспомнили об ужасном и действительном преступлении, о деле
доктора Кривлена.
Пайкрофту этого оказалось достаточно. Он покончил с
собой.
- Но зачем? Я так и не понял, почему он покончил жизнь
самоубийством.
- Сегодня утром я исследовал погреб старой аптеки;
пришлось копать, поднимать плиты... Там находились останки
миссис Пайкрофт.
Сигма застонал от ужаса и огорчения.
- Он узнал себя в преступниках - вымышленном полковнике
Крафтоне и подлинном докторе Криппене, о которых вы говорили
с Дувом. Пайкрофт счел, что вы оба расставили ему тончайшую
ловушку, и сам совершил над собой правосудие.
После продолжительного молчания Гэмфри Баккет продолжал:
- У каждого в жизни есть тайна, у одних преступная, у
других просто житейская, и лишь несколько жителей Ингершама
без страха приняли лондонского полицейского, который, как
считалось, явился разоблачать тайны, могущие нарушить
извечное спокойствие. Вам ясно, Сигма Тау? Вот где кроется
причина Великого Страха Ингершама.
- Пелли быстро освобождается от разлившихся вод, - сказал
Баккет.
- И разъяснится еще одна тайна? - лукаво спросил Триггс.
- Если только история Фримантла, этого чудища, вас
удовлетворила полностью, - ответил Гэмфри, платя ему той же
монетой - иронией.
- Нет, ни в коем случае, - униженно промямлил Триггс.
- В сущности, трагическая история Фримантла и его соседа
Ревинуса есть история сиамских близнецов. Оба любили Дороги
Чемсен... Не стану утверждать, что дама не вела двойной
игры, но Ревинус - вдовец, а Фримантл женат, тогда как мисс
Чемсен прежде всего хотелось иметь мужа. Поэтому она и
связала свои надежды с весельчаком Ревинусом. Они окружают
свою связь тайной, совершенно необходимой в условиях
маленького городка. Фримантл, человек грубоватый и начисто
лишенный воображения, решил прибегнуть к жалкому маскараду,
завершению которого вы способствовали!
- Но воображение у него все-таки было, - запротестовал
Триггс. - Ведь он выдумал чудовище Пелли, и оно царило в
течение многих лет, наводя ужас на всю округу.
- Вы в это верите? А если я сообщу вам, что в ночь,
когда ваша ловкость во владении палкой восторжествовала над
ним, бедняга Фримантл впервые в жизни изображал ужасный
персонаж Быка?
- Как?
- Связь Ревинуса с Дороги Чемсен началась не вчера. И,
как все робкие, ревнивые люди, особенно если они находятся
во власти провинциальных условностей, он выслеживал парочку,
мучил себя зрелищем их счастья. Фримантл проводил долгие
ночи, наблюдая за "Красными Буками", с предосторожностями
разыскивал во тьме пустоши влюбленных, искавших уединения.
И во время своих ночных бдений он столкнулся с Быком,
терроризировавшим обитателей Пелли и бродяг в том числе.
- А! - прошептал Триггс. - Вот в чем дело...
- Я отыскал цыган. Они разбили свой табор на границе
Миддлсекса, там, где остановились воды разлива. Мне удалось
завоевать их доверие. Бедным людям приходилось платить
