Нэнси снова расплакалась. Том собирался как-то утешить ее, но тут из
леса раздался отчетливый странный звук, заставивший их обернуться.
- Хэнк, это ты? - крикнул Том. Звук повторился. Казалось, будто
кто-то ломится через кусты. Но вскоре шум так же неожиданно стих.
Слегка напуганные этими звуками, Том и Нэнси прислушались, и юноша
снова позвал своего друга:
- Хэнк! Хэнк, это ты?
Но ему никто не ответил.
Вскочив на ноги, Том и Нэнси стали вглядываться в темноту. Слабый
призрачный свет луны не проникал под деревья. Они напрягли зрение,
вглядываясь в ту сторону, откуда только что доносился этот
подозрительный шум... Но едва к ним вернулась уверенность, что в лесу
стоит полная тишина, как вдруг низкий горловой хрип разнесся под кронами
вековых сосен, заставив молодых людей вздрогнуть и прижаться друг к
другу.
- Наверное, это какой-нибудь зверь, - предположил Том, изо всех сил
стараясь придать своему голосу уверенность. - Может быть, гиена, если,
конечно, они здесь водятся. Или это Хэнк решил подшутить над нами... Ну
ладно, Нэнси, пошли обратно к костру - пора спать. Завтра мы должны
тронуться ни свет ни заря. И я надеюсь, что ты все же решишь
путешествовать вместе с нами. Мне нравится быть рядом с тобой - я говорю
это вполне серьезно.
Все еще напуганная, Нэнси чувствовала, что сейчас ей как никогда
нужна чья-то поддержка, и они тут же двинулись по тропинке назад, прочь
от реки.
Спрятавшись в тени толстых деревьев, мужчина в рабочем комбинезоне
наблюдал за ними со злобной усмешкой. Эта девушка ему очень понравилась.
Она была на редкость симпатична, и ему не терпелось поскорее разглядеть
ее вблизи, ощупать ее тело и прикоснуться к ее длинным светлым волосам.
***
Берт и Гарриет Джонсон долго не ложились спать, все сильнее
беспокоясь за Нэнси, хотя причины для волнений у них были разные. Берту
уже пора было собираться на ночное дежурство, и он оделся в полицейскую
форму. Гарриет облачилась в пижаму и махровый халат, дождалась новостей
в одиннадцать вечера, а потом обзвонила всех подруг Нэнси, каких только
знала, но ни одна из них не смогла ее просветить, где до сих пор может
быть ее дочь.
Берт взял бутерброды, приготовленные ему женой на работу, и подошел к
Гарриет, чтобы поцеловать ее на прощание, когда она неожиданно заявила:
- Берт, а ведь что-то все-таки произошло сегодня между тобой и Нэнси.
Разве не так? Ты ведь мне все наврал... И теперь я хочу знать зачем. И
почему Нэнси до сих пор не вернулась домой.
Берт всегда был твердо уверен, что в ярости он просто неотразим, а
его доводы приобретают сокрушительную убедительность, поэтому он
буквально взорвался:
- Откуда, черт возьми, мне это знать?! Я уже, кажется, говорил тебе,
что твое чадо не такое уж и невинное, как ты привыкла об этом думать...
Может, она сейчас торчит с компанией у кого-нибудь на квартире или Бог
знает где еще.
- Нет, ты же знаешь, она почти никогда так допоздна не задерживается
и к тому же звонит обычно, если такое все же случается. Поэтому я очень
волнуюсь, и мне начинает казаться, что ты скрываешь от меня часть
правды.
Берт пытался казаться рассерженным и в крайней степени оскорбленным
таким недоверием жены.
- Да упаси меня Господь! Твоему воображению просто предела нет. А
мне, между прочим, давно уже пора отправляться на службу. Кстати, там я
сразу же проверю все поступившие за день данные, если, конечно, тебе от
этого будет легче. Во всяком случае, если с Нэнси что-то произошло и
полиция в курсе дела, то я узнаю об этом первым. Но мне кажется, что
когда я тебе позвоню, она уже будет преспокойно спать у себя в постели.
- Я тоже на это надеюсь, - немного смягчаясь, вздохнула Гарриет.
Берт поцеловал супругу, пожелал ей спокойной ночи в вышел из дома,
громко хлопнув при этом дверью.
Гарриет подошла к бару, достала бутылку "бурбона", налила себе целый
стакан и залпом выпила половину. Остатки она перенесла себе в спальню,
села на край кровати и вдруг почувствовала, что страшно вымоталась за
весь этот день. И еще ей показалось, что именно сейчас пришла пора
выбирать: либо она останется с дочерью, либо с мужем. А такого решения
Гарриет не в состоянии была принять. По натуре она была женщиной слабой,
и эмоциональное напряжение минувшего дня привело к тому, что она
окончательно выбилась из сил. Гарриет осушила остатки "бурбона",
поставила стакан на тумбочку и заметила рядом на полке пузырек со
снотворным. Схватив упаковку, она вытряхнула на ладонь несколько капсул
и сразу же проглотила, а потом легла поверх одеяла и закрыла глаза, даже
не потушив ночник.
Из тяжелого глухого сна ее вырвал телефонный звонок. Гарриет схватила
трубку и испуганно крикнула в нее:
- Алло! Нэнси, это ты?
Но голос на другом конце провода ответил:
- Нет, это я, Берт.
- А-а, Берт... - зевнула Гарриет, постепенно стряхивая остатки сна. -
Какие новости?
- Мне только что звонила Нэнси, - ответил он. - Она сказала, что
находится в гостях у одной из своих подруг и у нее же останется
ночевать.
- У кого именно? - забеспокоилась Гарриет.
- Не знаю, - ответил Берт. - По-моему, она говорила что-то, но я не
запомнил. Точнее, не расслышал. Ну как, милая, тебе теперь легче?
- Ну разумеется! Только почему она не позвонила мне сюда?" - Она
сказала, что пыталась позвонить, но, наверное, набрала не тот номер.
Хотя мне почему-то кажется, что никуда она не звонила, а просто хочет,
чтобы мы думали, будто ей весь день не терпелось поскорее нас успокоить.
Она небось сидит сейчас в какой-нибудь развеселой компании, и думать
забыла, что мы тут места себе не находим... Ну, ты же знаешь эту
молодежь - если у них какая-то вечеринка, они напрочь забывают о своих
родителях.
- Ох, Берт... Пусть это будет хотя бы так - лишь бы не хуже. Спасибо,
что позвонил. Извини, что я на тебя сегодня наорала.
- Ладно, не будем вспоминать об этом. Ну пока, милая. Увидимся утром.
Берт повесил трубку телефона-автомата, довольный тем, что его ложь
хоть на какое-то время смогла успокоить жену. Скорее всего Нэнси просто
сбежала из дому, потому что из квартиры исчез ее чемодан и кое-какие
вещи. Значит, если завтра она не вернется, он заявит, что ее вчерашний
звонок был очередной уловкой, чтобы ни он, ни мать не вышли на ее след
раньше времени, пока она не унесет подальше ноги. Ну, а к этому моменту
Гарриет уже совсем успокоится и перестанет на него злиться. Если же
Нэнси действительно осталась ночевать у подруги и звонила ему, как он и
сказал жене, тогда в его поступке и вовсе не было ничего
предосудительного. Хотя оставалась еще одна проблема: вдруг Нэнси уже
вернулась домой? Что тогда он скажет жене?.. Впрочем, тогда он
сосредоточится и наврет такого, что Гарриет вконец запутается и
окончательно перестанет понимать, кому из них верить.
Но Берт все же надеялся, что Нэнси не объявится слишком скоро и он
еще какое-то время сможет чувствовать себя в относительной безопасности.
Вспоминая все, что он сделал, Берт испытывал стыд, страх и ощущал себя
тараканом, загнанным в угол. Ведь если Нэнси спустя даже годы выдвинет
против него обвинение, то достаточно будет одного скандала и сплетен,
чтобы навсегда погубить его полицейскую карьеру, пусть даже официально
его оправдают.
***
Нэнси проснулась за несколько минут до рассвета. Она провела ночь,
свернувшись калачиком в просторном спальном мешке, который ей любезно
одолжил Том. Утро выдалось сырым и холодным, и нейлоновая оболочка мешка
блестела от обильной росы. Том и Хэнк еще спали в двух других мешках
возле потухшего костра.
Легко выбравшись из своего "кокона", Нэнси медленно побрела к лесу, с
осторожностью ступая по высокой влажной траве. Довольно долго она искала
нужную тропинку, но наконец все же вышла на берег реки, где они с Томом
сидели накануне вечером. Зябко поежившись, девушка присела возле самой
воды, рассматривая свое зыбкое призрачное отражение в ее поверхности.
Волосы у нее были спутанные и отсыревшие, и больше всего ей сейчас
хотелось принести сюда расческу, массажную щетку и полотенце, чтобы
умыться и привести голову в божеский вид. Но она все еще так и не
решила, оставаться ли ей с ребятами или продолжать путешествие в
одиночку. И, задумавшись об этом, Нэнси стала медленно бросать в воду
гладкие круглые камешки, которыми был усыпан пологий пустынный берег.
***
Тем временем Том и Хэнк все еще крепко спали у костровища и не
слышали звука шагов, приближающихся к ним со стороны леса. Наконец от
ударов тяжелыми коваными сапогами по ребрам они проснулись, дернулись в
застегнутых до подбородка спальных мешках и с ужасом увидели над собой
зияющие дула крупнокалиберных полицейских револьверов. Оказывается, их
сладкий сои был нарушен двумя блюстителями порядка, не придумавшими
ничего умнее, чем сразу тыкать в лицо оружием.
- Спокойно, щенки! - рявкнул один из них. - Никаких резких движений!
И держите руки у нас на виду.
- Если любой из вас попытается достать что-нибудь из спального мешка,
- добавил второй, - я не буду ждать и любопытствовать, что это, а тут же
разнесу вам обоим головы. Вы меня поняли?
- А в чем, собственно, дело? - дрожащим голосом спросил Том. Он решил
уже, что речь идет, скорее всего, об украденных из магазина продуктах.
- Заткнись, ублюдок! - прорычал первый полицейский и угрожающе ткнул
ему в шею стволом револьвера.
Неожиданно второй полицейский резко ударил Хэнка носком сапога в
живот, отчего тот вскрикнул и согнулся пополам, задыхаясь от боли. Оба
"стража закона" разразились довольным хриплым хохотом.
- Вот и раздавили клопа! - ухмыльнулся один из них, что вызвало у его
напарника еще больший прилив веселья.
Том, не мигая, смотрел на них широко раскрытыми от страха глазами.
Тот полицейский, что стоял над его головой, был высок, крепкого
телосложения, а выражение его злых маленьких глазок и плотно сжатые
тонкие губы не сулили ничего хорошего. Второй казался пониже и постоянно
хмурился. На обоих были песочного цвета летняя форма, короткие сапоги и
широкополые шляпы. У высокого на рукаве Том заметил сержантские нашивки,
у второго - капральские.
- Где девчонка? - прорычал капрал. - Вы убили ее?
- Ну, держитесь, садисты! - с угрозой в голосе мстительно прищурился
сержант.
Коротышка капрал размахнулся и что есть силы ударил Тома ногой по
ребрам. Том взвыл от нестерпимой боли, а Хэнк теперь лишь тихо стонал, с
трудом веря в реальность происходящего Сержант поставил ногу Тому на
грудь и направил дуло револьвера прямо ему между глаз. Том продолжал
стонать от боля в сломанных ребрах.
- Заткнись, гаденыш! - потребовал полицейский. - А то я не буду долго
ждать и засажу тебе пулю прямо в лоб чтоб твои ослиные мозги разлетелись
во все стороны, Капрал тихо засмеялся.
- А может, они потом вздумают обвинить местную полицию в жестокости?.
Я слышал, что негры очень любят такие штучки, правда? - С этими словами
он еще раз лягнул Хэнка по больному боку.
- Да эти скоты и не заслуживают другого обращения, - махнул рукой
сержант. Не убирая ноги с груди Тома, он еще сильнее придавил его к
земле сапогом. - Ты, маньяк! Что вы сделали с девчонкой? Где ее тело? -
Он все крепче давил на грудь юноши и теперь уже фактически стоял на нем,
навалившись всем весом Том изо всех сил стиснул зубы, чтобы не
закричать, но не смог сдержаться и едва слышный стон все же донесся до
ушей сержанта. - Заткнись, мразь! Я кому говорю?! Не то сейчас все мозги
