Руди Рукер.
Программа
Перевод с англ. -- Б. Кадников, О. Колесников
magister@mcf.msk.ru
Посвящается Элу Гумбольду, Эмбри Рукер и Дэннису Поаджу.
Глава 1
Как правило, Кобб Андерсон держался дольше, но ведь не каждый день
видишь в море дельфинов. Дельфинов было двадцать, а может, и все пятьдесят,
они весело кувыркались среди серых маленьких волн, то и дело выпрыгивая из
воды. Наблюдать за ними было приятно. Кобб решил, что это не иначе как
знамение, и отправился за вечерней бутылкой шерри на час раньше обычного.
Входная дверь -- каркас с сеткой от москитов -- со стуком захлопнулась
за ним, и несколько секунд он стоял в нерешительности, ошалев от
послеполуденного солнца. Из окна соседнего коттеджа его разглядывала Энни
Кашинг. Она слушала битлов -- из ее уютного гнездышка доносилась музыка.
-- Ты забыл надеть шляпу, -- крикнула она Коббу.
Широкоплечий, с бородой Санта Клауса, Кобб все еще оставался видным
мужчиной. Энни с удовольствием затеяла бы с ним интрижку, не будь он
таким...
-- Мне не нужна шляпа, Энни. Ты видела дельфинов? Видела, как они
радостно резвятся? Мне не нужна шляпа, Энни, и жена не нужна тоже.
Кобб повернулся и, разминая затекшие ноги, слегка скованно зашагал к
асфальтовой дороге, с хрустом дробя каблуками белые хрупкие раковины.
Энни взялась за расческу и снова занялась своими волосами. Благодаря
использованию гормонального спрея ее светлые локоны оставались длинными и
густыми. Ей было шестьдесят, и на ощупь она была отнюдь не костлявой.
Проводя раз за разом гребнем по волосам, она лениво раздумывала, насколько
велики шансы, что Кобб пригласит ее на Золотую Годовщину в следующую
пятницу.
Длинный заключительный аккорд из "Day in the Life" повис в воздухе.
Спроси кто-нибудь Энни, какую песню она только что слушала, она не смогла бы
ответить -- вот уже десять лет как любая музыка перестала вызывать в ее душе
какой-либо отклик -- но она неторопливо пересекла комнату и перевернула
пластинку. "Мне все это так надоело, подумала она в тысячный раз. Хоть бы
что-нибудь произошло".
В "Суперетта" Кобб взял кварту охлажденного дешевого шерри и
присоединил к излюбленному напитку мокрый бумажный пакетик вареного арахиса.
Теперь у него было почти все, что нужно. Оставалось найти чем занять глаза.
Выбор журнальчиков в "Суперетта" не шел ни в какое сравнение с тем, что
можно было найти в Кокосах. После непродолжительных раздумий Кобб
остановился на газетенке любовных объявлений "Кисс энд Тэлл". Почитать этот
листок всегда было занятно, там попадалось немало любопытного, а кроме того,
подателями большинства объявлений в нем были такие же семидесятилетние
хиппи, как и сам Кобб. Он сложил газету так, чтобы наружу выступал только
заголовок. "ПОЖАЛУЙСТА, СОЖМУРЬ МЕНЯ".
"Интересно, сколько можно смеяться над одной и той же шуткой", -- думал
Кобб, стоя в очереди в кассу. С каждым днем секс начинал казаться ему все
более и более странным занятием. Его взгляд переместился на стоящего впереди
мужчину в светло-голубой шляпе из пластиковой сетки.
Сосредоточившись на шляпе, Кобб увидел перед собой измятый голубой
цилиндр. Расфокусировав взгляд, он смог проникнуть сквозь отверстия сетки и
увидеть плавную кривую гладкой лысины под ней. Черепашьи складки кожи на шее
и лысина; костистая пятерня, бережно сгребающая с конторки мелочь. Знакомые
черты.
-- Привет, Фаркер.
Фаркер закончил обследование выданных ему монеток и развернулся.
Заметил в руках Кобба бутылку.
-- Не рановато ли для "Часов отдохновения душевного"?
В голосе звучали ворчливые нотки. Фаркер считал своим долгом проявлять
о Коббе отеческую заботу.
-- Сегодня пятница. Жмурь крепче, старина.
Кобб продемонстрировал Фаркеру заголовок газеты.
-- Семь восемьдесят пять, -- сообщила кассирша Коббу. Ее светлые волосы
были завиты и разукрашены перышками. Она сильно загорела, эта кассирша. Кожа
приятная для глаз, гладкая и, наверно, мягкая.
Кобб удивленно изогнул губу. Он уже успел сосчитать стоимость покупки и
теперь сжимал деньги в кулаке для расчета.
-- Мне казалось, должно быть шесть пятьдесят.
Поневоле он принялся снова вспоминать и складывать цифры.
-- Номер моего абонентного ящика, -- ответила кассирша, кивнув на
газетенку. -- В "Поцелуях и Разговорах".
Женщина игриво улыбнулась и забрала у Кобба деньги. Она гордилась
объявлением, которое отослала в газету в этом месяце. Она специально
заказывала свое художественное фото в ателье.
Когда они оказались снаружи, Фаркер вернул газетенку Коббу.
-- Это не для меня, Кобб. Ты же знаешь, я все еще состою в браке, в
счастливом браке. Бог помогает мне.
-- Арахису хочешь?
Фаркер достал мокрый неочищенный орех из маленького пакетика. Пытаться
очищать арахис трясущимися скрюченными пальцами было бесполезно, поэтому он
отправил орех целиком в рот. По прошествии минуты тщательных
глубокомысленных операций сплюнул скорлупу в траву.
Поедая мучнистые орехи, они двинулись к пляжу. И тот и другой были без
рубашек, только в шортах и сандалиях. Полуденное солнце приятно пригревало
их спины. Нарушив уличную тишину, мимо них протарахтел грузовичок Мистера
Морозиса.
Кобб с хрустом отвернул колпачок на своей темно- коричневой бутылке и
сделал первый сладостный глоток. Попытался вспомнить номер абонентного
ящика, который сообщила кассирша, и не смог. Числа больше не держались в его
голове. Сейчас вряд ли кто бы поверил, что когда-то он был кибернетиком.
Задумавшись об этом, он вспомнил своих первых роботов и то, как он учил их
думать самостоятельно...
-- Продуктовые посылки последнее время приходят крайне нерегулярно, --
пожаловался Фаркер. -- А еще я слышал, что в Дейтона-Бич появилась новая
секта ритуальных убийц. Они называют себя "малыши-шутники".
Фаркер повернулся в Коббу, чтобы выяснить, слушает ли тот его или нет.
В белой бороде Кобба по углам рта от шерри пробились желтые дорожки, а
бесцветные глаза были пусты.
-- Да, продуктовые посылки, -- выпалил Кобб, внезапно возвращаясь в мир
обычных людей.
У него была отвратительная привычка поддерживать беседу, тупо повторяя
ту последнюю фразу, которую сумело зарегистрировать его сознание. -- В
последний раз меня просто завалили жратвой.
-- Будь осторожнее с едой из этих посылок, -- наставительно сказал ему
Фаркер. -- Там содержатся добавки специальных вакцин. Я скажу Энни, чтобы
она проследила.
-- Почему все так цепляются за жизнь, черт побери? Я вот бросил жену и
переехал сюда, чтобы дожить свои дни в пьянстве и покое. Она дождаться не
могла, когда я отвалю. Почему тогда... -- голос Кобба сорвался.
Сказать по правде, он боялся смерти. Он сделал короткий, лечебный
глоток из бутылки.
-- Будь у тебя на душе покой, ты бы столько не пил, -- успокоительно
заметил Фаркер. -- Пьянство есть признак неразрешенных внутренних
конфликтов.
-- Без балды? -- густым голосом переспросил Кобб. В омывающем его
золотом солнечном тепле, он ощущал наливающую тело приятную тяжесть. Шерри
уже дал о себе знать.
-- Вот основной мой неразрешенный конфликт. Внутренний. -- Он провел
пальцем сверху вниз вдоль белого шрама, вертикально рассекавшего его
волосатую грудь. -- На второе подержанное сердчишко денег у меня уже не
хватит. Через год- два эта дешевка лопнет в груди как перезрелый помидор.
Фаркер поморщился.
-- И что с того? Проживи эти два года как следует.
Кобб снова провел пальцем по шраму, на этот раз снизу вверх, словно
застегивая на нем невидимую молнию.
-- Я хорошо помню, как это было, Фаркер. Я помню это на вкус. Это самое
худшее воспоминание моей жизни.
Он закрыл глаза и вздрогнул от поднявшихся из глубин памяти темных
воспоминаний... острые зубы, облака с рваными краями... и не сказал больше
ничего.
Фаркер взглянул на наручные часы. Ему пора было идти, иначе Цинция
могла бы подумать...
-- Знаешь, как сказал Джимми Хендрикс? -- спросил его Кобб. Знаменитые
слова снова придали гулкость его голосу. -- "Когда придет мне время умирать,
я сделаю это один. Так что покуда я жив, не мешайте мне жить так, как мне
нравится".
Фаркер покачал головой.
-- Взгляни правде в лицо, Кобб. Если бы ты не пил, ты мог бы заработать
большие деньги. Гораздо больше, чем заработал с бутылкой в руке.
Решительным жестом Фаркер отверг возражения, уже готовые сорваться с
губ друга.
-- Мне пора возвращаться. Счастливо.
-- Пока.
Кобб добрел до конца асфальтовой дорожки, перевалил небольшую дюну и
вышел на пляж. Сегодня на пляже не было ни души, и он уселся под своей
любимой пальмой.
Время от времени налетал легкий бриз. Принося с собой мелкие песчинки,
ветер ласкал лицо Кобба, забирался под его белоснежные усы. Дельфины больше
не появлялись.
Прихлебывая шерри, он предался воспоминаниям. Думать можно было обо
всем, кроме двух вещей: собственной смерти и жены Верены, которую он бросил.
Шерри помогал ему удерживаться вдали и от того, и от другого.
Солнце уже клонилось к закату, когда перед ним появился незнакомец.
Широкоплечий и стройный, сильные руки и волосатые ноги, округлая белая
борода. Как у Санта Клауса или Эрнста Хемингуэя, в тот период, когда он
решил испробовать на себе свою охотничью двустволку.
-- Привет, Кобб, -- сказал ему мужчина. Незнакомец был в солнечных
очках и имел вид странно-тревожный. Его шорты и спортивная рубашка блестели.
-- Не хотите глотнуть? -- Кобб протянул незнакомцу полупустую бутылку.
"С кем это я разговариваю, -- подумал он. -- Если только это вообще мне не
мерещится".
-- Нет, спасибо, -- поблагодарил незнакомец и уселся рядышком на песке.
-- На меня эта штука совсем не действует.
Кобб посмотрел на мужчину внимательней. Что-то в нем показалось
знакомым...
-- Пытаетесь вспомнить, где меня видели? -- спросил его незнакомец. --
Все очень просто: я -- это вы.
-- Кто?
-- Вы -- это я.
Незнакомец улыбнулся Коббу его собственной, скупой и жесткой улыбкой.
-- Я механическая копия вашего тела.
Лицо было здорово похоже, и даже шрам, виднеющийся в незастегнутой
рубашке, был на месте. Шрам от сердечного трансплантанта. Единственное, чем
двойник отличался от Кобба, было неравнодушие к окружающему, подвижность и
здоровье, которым от него так и пышело. Ладно, назовем его Кобб
Андерсон-Второй. Кобб-Второй не пьет. Кобб почувствовал зависть. После того,
как ему сделали операцию и он бросил жену, у него не было ни одного целиком
трезвого дня.
-- Откуда вы взялись?
Робот развел рукой, держа ее ладонью вверх. Коббу понравилось, как этот
жест выглядит со стороны.
-- Этого я сказать не могу, -- ответила машина. -- Вы же знаете, как к
нам относятся большинство людей.
Кобб со смешком кивнул. Уж кто-кто, а он это знает. Вначале, после
того, как было объявлено, что первый лунный робот Кобба прошел все ступени
саморазвития и превратился в боппера, публика готова была его, Кобба, на
руках носить. Но потом грянул 2001 -- год знаменитого переворота,
возглавленного Ральфом Числером. После этого Коббу пытались пришить дело о
государственной измене. Усилием воли он вернулся к действительности.
-- Если ты боппер, то каким образом находишься... здесь? -- Кобб обвел
рукой широкий круг, указав на разогретый пляж и уходящее за горизонт солнце.
-- Такая жара. Насколько мне известно, основу бопперов составляют
сверхохлажденные проводники. Где у тебя находится холодильная установка, в
