Я собрался в далекий путь
На "Евангельском корабле",
Поплыву надо всеми ветрами!
Наверное, так должны звучать трубы в День Страшного Суда.
Поплыву я в далекий путь
На "Евангельском корабле",
Поплыву вдаль за небеса,
Буду петь и петь до тех пор,
Пока колокол не зазвонит,
И пока не покину сей мир!
Я мчался вдоль безмолвного потока утреннего света, как ребенок,
разбрызгивая воду из луж. Потом я вспомнил, что не попрощался со стариком,
если его вообще можно было назвать человеком, и обернулся, чтобы помахать
ему рукой. Но он уже повернулся ко мне спиной и брел по направлению к
Декейтер-стрит или куда-то еще, все еще играя на трубе и крепко зажав
подмышкой свой плакат. Я все равно помахал ему, мне подумалось, что у него
есть много способов, чтобы видеть вещи. А потом со стороны доков я услышал
резкий свист буксира, и мое сердце на секунду остановилось. Среди леса
мачт что-то двигалось, скользя мимо них прочь в течение: у корабля были
высокие мачты, не дымовые трубы. Я, как сумасшедший, помчался к реке.
Я никак не успевал добежать туда вовремя, но все равно продолжал
мчаться. Они могли еще не уйти на такое расстояние, чтобы не услышать
моего крика - или я мог сесть на какое-нибудь суденышко и последовать за
ними...
Добежав до причала, я поскользнулся на влажных от рассветной росы
булыжниках, удержал равновесие, схватившись за угол стены и почувствовал,
как краска на покоробившейся стене из дранки шелушится и трескается под
моими пальцами. Сердцевина отпустила меня, и я вернулся назад. Но я не
чувствовал возбуждения, одно изумление. Ибо у корабля, скользившего прочь
по позолоченным водам, как призрак ночи, пропадающий перед рассветом, были
три мачты, а не две, и его высокий транец возвышался на одном уровне с
верхушками дымовых труб буксира. Я озирался широко раскрытыми глазами,
оглядывая доки во все стороны, наугад прикинул путь и снова бросился
бежать.
Моя догадка оказалась правильной. Спустя всего двадцать минут я
взлетел вверх по сходному трапу и, тяжело дыша, повалился на палубу, снова
гладкую, источавшую густой запах смолы, льняного семени и сочной
древесины. С квартердека раздался топот: это Джип и остальные прямо-таки
скатились вниз по трапу, а за ними возбужденно ковылял старик Ле Стриж.
Женщина и мужчина из палубной вахты практически подняли меня на ноги и
посадили на крышку люка, запиравшую трюм, однако я так задыхался, что
почти не мог говорить.
- Они... здесь...
- Да, да, мы знаем! - успокаивающим тоном сказала Молл. - Придержи
язык, пока паруса не набрали воздуха. Кроме этого, ты не пострадал? Это
благословение, гораздо лучше, чем мы опасались.
- Это так, приятель, - заметил Джип, покачивая головой с лаконичным
облегчением. - Мы рады, что ты вернулся живым и здоровым, еще как рады.
Как только мы обнаружили, что ты пропал, мы пустили по твоему следу
старика Стрижа - и вот он является и говорит, на тебя что-то наслали и
увели, заманили обратно в Сердцевину - в ловушку - ну... Он сказал, что
послал зов от твоего имени, и это все, что он мог сделать! - Джип сплюнул
за поручни. - Черт, могли бы мы сообразить, что тут может случиться беда.
Здесь старый центр торговли рабами - тут все еще как вши кишат ОБЕЙЯ,
ВУДУ, много чего еще можно назвать. Здесь это вроде как часть закона.
Только вот зачем каким-то местным БОКОРАМ бить ради нас в барабаны? Вот
чего я не пойму. Здесь мы вроде как никому не наступали на хвост - черт,
как они вообще про нас узнали?
- С "Сарацина"! - задыхаясь, выговорил я.
- ЧТО?
- Именно это я и пытался все время вам сказать, - хрипло прокаркал я.
- Он тоже стоял здесь на якоре, все это время - примерно в миле вниз по
реке, на том берегу - я видел, как он отплывал, совсем недавно...
Пирс схватил меня за плечо:
- Ты уверен, парень - то есть, я хочу сказать, вы уверены, хозяин?
- Да, уверен - черт побери, меня послали, чтобы я его увидел...
- ЭЙ, НА ТОП-МАЧТЕ! - взревел Пирс.
Стриж приблизил свою гранитную физиономию к моему лицу так близко,
что мне стало противно:
- Послан? Кем? Как?
- С-старик чернокожий, бродячий... уличный музыкант, вы знаете...
- ЭЙ, НА ПАЛУБЕ! ПЛАВУЧИЙ ЧАЙНИК С ЧЕРНЫМ, КАК САЖА, ТОРГОВЫМ
КОРАБЛЕМ НА БУКСИРЕ! В ЦЕЛОЙ ЛИГЕ ОТСЮДА!
- Все наверх! - заорал Пирс. - Мистер Помощник! Ступайте на берег и
притащите сюда эту старую тарахтелку - буксирщика! Все наверх! Мы,
наверное, поддали им крепче, чем думали, они зашли сюда на ремонт - и
увидели нас, когда мы проходили мимо - ха! Какова наглость, а, братцы мои?
Глаза Стрижа устрашающе сверкали:
- Какой старик? Кто отозвался? Кто пришел?
- У-уличный музыкант, я же сказал - играл на трубе - у него был
плакат... называл себя "Открыватель путей", вот так все было...
Стриж отдернул голову. Джип присвистнул и захлебнулся, Молл провела
рукой по волосам:
- Клянусь верой, неплохая у тебя оказалась компания!
- Послушайте, он был добр ко мне, кем бы он там ни был! Он спрятал
меня от полицейских - он указал мне путь назад, "Сарацин", он спас мою
шкуру! А, может статься, что и рассудок - после той штуки на кладбище я
уже думал, что у меня сейчас крыша поедет! Может, это он и ответил на этот
твой зов...
- Какой штуки? - резко спросил Стриж, но голосом, совершенно не
похожим на его обычное рычание. По-моему, я заметил маленький проблеск
подлинного чувства за каменной злобной маской - это я мог бы только
приветствовать, если бы оно не было так похоже на страх. Я рассказал ему
все, и увидел, как его лицо скорчилось. Джип посерел, а Молл, к моему
изумлению, присела на корточки рядом со мной и крепко, до боли, обняла
меня.
- Барон! - прокудахтал Стриж высоким дрожащим голосом. - И Легба!
Глупый мальчишка сбежал от Барона, встретился с Легбой и еще называет его
слепым стариком! Станет ОН являться на мой зов!
- А кто может сказать, что это не так? - мягко возразил Джип. - Все
это... принимает форму, которой я и боялся. Здесь многое поставлено на
карту - не просто рейд в Сердцевину... или похищение девушки - много,
много больше! В игру вступили мощные силы, если вмешались даже Невидимые!
- Не просто вмешались! - резко сказала Молл. - Неужто ты не
понимаешь? Они принимают разные стороны - а когда они вообще так
поступали? А Стивен оказался в центре всего этого!
Джип сжал кулаки:
- Хорошие или плохие, но людям с ними лучше не связываться! Эй,
мистер помощник, что там с буксиром?
- Буксиров нет! - закричал, задыхаясь, помощник, пренебрегая трапом и
прыгнув на борт рядом с новыми опорами грот-мачты. - Три загорелись - но
два из них за одну ночь - нарочно подожгли. Благодарение Богу, что у них
котлы не разлетелись на мелкие кусочки. А последний забрали Волки под
пистолетом вместо платы! Нам придется ждать часами!
Пирс швырнул на пол шляпу и топнул по ней ногой:
- Клянусь огнем Вельзевула! Пропустить рассвет? Никогда! Все на
брасы! Мы погонимся за ними под одними парусами! Мы догнали этих ублюдков
раньше и, клянусь всеми громами и молниями ада, мы сделаем это снова, даже
если они удерут от нас к черту в задницу! ЭЙ, НА МАРСЕ! БЫСТРО ЗА ДЕЛО,
ПРОСПИРТОВАННЫЕ СУКИНЫ ДЕТИ, МЕРЗАВЦЫ...
Лоснящееся лицо помощника беспокойно сморщилось:
- Но, капитан... как мы узнаем их курс, чтобы следовать за ними? Мы
никак не можем...
- Еще как можем! - мрачно заявила Молл. - Стриж пусть проверит, если
ему заблагорассудится, но сомневаюсь, что его божественное откровение
скажет нам больше. Похоже, тут раздор между Невидимыми. В таком случае,
куда еще может направляться "Сарацин", как не на остров, где находится их
дом?
Джип ударил ладонью о ладонь:
- Точно! Что ж, шкипер - на Эспаньолу?
- Да, бери курс, - пробормотал Пирс, вся его ярость куда-то
испарилась. - Эспаньола! Гаити! Подветренный берег для душ, масса теней,
весь пропитан кровью и черной магией. Но надо так надо! Старший рулевой -
к рулю! И молите Бога, чтобы мы поспели вовремя!
8
Над нами возвышались темно-зеленые стены, задумчивые, непроницаемые,
бурлящие под грозовым небом. Изумрудное пламя вспыхнуло из-под мечей,
когда они скрестились. Мой был отброшен в сторону, как надоедливая муха;
острие другого просвистело в дюйме от моей левой подмышки. Я как-то
ухитрился парировать удар, отпрыгнул назад, снова поднял свою гарду, ловя
ртом воздух. Некоторые из порезов открылись, и я вздрогнул, когда в них
попал пот. Мы кружили, обходя друг друга, защищаясь. Молл усмехнулась -
зрелище не слишком обнадеживающее. Она гипнотически покачивалась, как
кобра, выжидая время и выбирая место, куда ударить.
Так было всю дорогу от Нового Орлеана, и доказательством тому были
мои шрамы. Сначала казалось, что наш поспешный отъезд оправдывает себя. Мы
прямо-таки полетели вниз по этой огромной реке на крыльях утра. Ле Стриж
ставил себе в заслугу свежий ветер, надувавший наши паруса,
сопутствовавший нам долгое время, сводя на нет преимущества парового
буксира Волков; однако я больше склонялся к тому, что это заслуга
безошибочного ведения корабля Джипом. У меня было странное ощущение, когда
я наблюдал за ним, стоящим у руля, что этот его спокойный взор был
устремлен сквозь пелену времени и пространства, выбирая какую-то невидимую
нить судьбы и беря прямой курс между ее извилистыми витками, скользя от
одного к другому. Я сделал ошибку, сказав об этом Молл, когда мы
перехватывали легкий завтрак на баке.
- Не так уж она и странна, твоя фантазия, - был ее ответ. -
Считается, что у каждого есть врожденные способности, однако немногие
живут достаточно долго, что они могли развиться полностью. В Центре люди,
подобные ему, всего лишь хорошие навигаторы, но снаружи, на Колесе они
скоро научаются различать человека на звезде сквозь каждый поворот и изгиб
переменчивого времени. Только здесь настоящая сила может расцвести с
помощью мастерства и обучения, что ее питают. Ты, мой друг, возможно, мог
бы со временем стать могущественным коммерсантом; однако сперва тебе
надобно было бы заполнить ту пустоту, что есть в тебе, напитать твой
изголодавшийся дух, чтобы он мог расти. В тебе не хватает не только
страсти. Людям в жизни надобно настоящее дело, пока его для них не
подыскали другие. - Она бросила последний кусочек хлеба в кружку с кофе и
осушила ее до последней капли. - И коль скоро мы стали праздными
философами, Стивен, мой мальчик, пора мне сдержать слово и приоткрыть тебе
кое-что из моей собственной особой тайны. Мои лекции коротки, зато
обоснования глубоки! Так вставай и к бою!
Так начались мои уроки - уроки владения мечом и, может быть, чем-то
еще. С самого начала, с первой позиции они были строго практическими; мы
фехтовали с обнаженным лезвием и незащищенным острием, а это очень скоро
обучает уважать оружие, которым дерешься. Сначала, пока мы шли вниз по
реке, Молл отмечала каждое касание только легкими игривыми ударами клинка
плашмя. Так что, когда она стала делать настоящие уколы, для меня это
почти комплимент.
К тому времени мы уже были в море. Мы так быстро прошли этот путь,
что я стал надеяться увидеть на горизонте паруса черного корабля, как
